История Сицилии - читать онлайн книгу. Автор: Джон Джулиус Норвич cтр.№ 66

Его армия, разумеется, добывала все необходимое на завоеванных землях, реквизируя продовольствие и кров, когда требовалось, но для членов Директории в Париже этого было недостаточно. Их инструкции настаивали на обложении чудовищной контрибуцией как итальянских государств, так и католической церкви, причем следовало не просто находить таким образом средства на поддержание боеспособности войск, но и отсылать в Париж захваченные произведения искусства. Наполеон соблюдал эти инструкции. Нейтральному герцогству Пармы, чтобы обойтись одним примером, пришлось выплатить два миллиона французских ливров и отдать двадцать лучших картин из коллекции правителя, отобранных лично Бонапартом; лишь немногие крупные города избежали расставания со своими Рафаэлями, Тицианами и Леонардо. Большинство шедевров очутилось в Лувре и в других французских музеях; некоторые из них хранятся там до сих пор.

После захвата Милана в руках французов оказалась вся Ломбардия, за исключением Мантуи, – которая, благодаря упорному сопротивлению австрийского гарнизона, продержалась до февраля 1797 года. Наконец и эта последняя преграда к вторжению в Австрию исчезла. Правда, требовалось по пути миновать нейтральную территорию Венеции, но этого нельзя было избежать. Венецианцы отправили к Наполеону двух посланников с просьбой не воевать, но Бонапарт ответил яростной диатрибой, которая убедила венецианцев, что уговоры бесполезны, и которая завершалась жуткими словами, вскоре вселившими ужас в сердце каждого венецианца: «Io saro un Attila per lo stato Veneto» – «Я буду Аттилой венецианского государства». В пятницу, 12 мая 1797 года, Большой совет республики собрался в последний раз. Дож как раз заканчивал свою вступительную речь, когда снаружи донеслись звуки стрельбы. Немедленно началась суматоха. Члены совета восприняли эти звуки как свидетельство народного восстания, которого власти Венеции так долго опасались. Спустя несколько минут, впрочем, удалось установить, кто стрелял: далматинские части, выведенные из города по приказу Бонапарта, символически выстрелили в воздух в качестве прощального салюта. Увы, паника уже началась и стремительно распространялась. Побросав на пол дворца свои торжественные одеяния, члены совета Венецианской республики выскользнули наружу через боковые двери. Серениссима ^[126] существовала более тысячи лет; значительную часть этого срока она являлась подлинной хозяйкой Средиземноморья. Финал вряд ли мог быть еще позорнее. Заключительной трагедией Венеции стала не смерть, а та манера, в какой она приняла свою кончину.

Когда Наполеон Бонапарт подписал договор в Кампо-Формио 17 октября, он передал саму Венецию и область Венето Австрии – и нисколько о том не пожалел. Пусть его нога никогда не ступала на набережные города, он всегда ненавидел Венецию и все, что та собой олицетворяла, и считал – вероятно, справедливо, – что сможет властвовать в Италии, пока Апеннинский полуостров остается разделенным. В остальной же континентальной Европе царил мир. Врагом виделась лишь Англия. Следует ли ее уничтожить? Директория высказывалась одобрительно, однако сам Бонапарт, проведя в размышлениях большую часть года, отверг этот план по стратегическим соображениям. Французский флот, как ему было известно, находился в плачевном состоянии и не имел командующего, способного соперничать на равных с Гудом, Родни или Сент-Винсентом, не говоря уже о Нельсоне.

Альтернативой виделся Египет. Французы высадили в Александрии войско численностью 20 или 25 тысяч человек и заняли Каир. Оттуда можно было предпринимать поход против Британской Индии – например, через наспех прорытый канал у Суэца. Директория вновь выразила полное одобрение такой экспедиции. Этот план позволял занять армию делом и удержать чрезмерно бойкого молодого генерала на безопасном расстоянии от Парижа, а также сулил возможность покончить с британским владычеством в Индии и предоставить Франции важную новую колонию в восточной части Средиземного моря. Кроме того, этот план отвлекал существенную часть английских морских сил на восток, вследствие чего могло все-таки реализоваться отложенное вторжение на Британские острова.

Наполеон, что едва ли нужно уточнять, принял командование с восторгом. Убежденный в том, что экспедиция должна добиться не только чисто политических и военных целей, он пригласил не менее 167 savants, ученых, в том числе математиков, астрономов и инженеров, а еще архитекторов и художников. Египет хранил свои древние тайны слишком долго; этот плод давно созрел и был готов упасть прямо в руки. Страной с 1250 года правили мамелюки ^[127]. В 1517 году тех победили турки, включившие Египет в состав Османской империи, в каковом статусе он формально пребывал до сих пор; но столетие спустя мамелюки сумели вернуться к власти. Французское вторжение неминуемо грозило обернуться громкими протестами султана из Константинополя; но его империя, еще не получившая известности в качестве «больного человека Европы», клонилась к упадку и представляла собой деморализованную тень былого, а потому не могла считаться серьезной угрозой. Правда, имелись и другие риски, куда более существенные. Три сотни французских транспортов были плохо вооружены, их экипажи собирали наскоро. Да, транспорты сопровождали двадцать семь линейных кораблей ^[128] и фрегатов, но Нельсон уже крейсерствовал в Средиземноморье. Перехвати он этот флот, шансы на спасение для 31 000 мужчин на борту будут невелики.

Наполеон покинул Тулон на флагмане «Ориент» 19 мая 1798 года. Прежде всего он направился к Мальте. С 1530 года остров находился во владении рыцарей ордена Святого Иоанна. Они добросовестно оказывали приют страждущим и героически противостояли страшной турецкой осаде в 1565 году, но с тех пор минуло много времени. Их насчитывалось 550 человек, причем более половины были французами, а прочие оказались слишком старыми, чтобы сражаться; после двухдневного символического сопротивления они сдались. Наполеон продолжил свой путь и в ночь на 1 июля прибыл в Александрию, где полуразрушенные стены и крошечный гарнизон не стали для него помехой и не отсрочили неизбежного. То же самое произошло в Каире. Мечи мамелюков, сколь бы искусно те ими ни владели, не годились против французских ружей; так называемая битва у пирамид стала легкой прогулкой.

Нельсон между тем преследовал французские корабли через Средиземное море. Наполеон фактически покинул Мальту 19 июня; введенный в заблуждение сведениями с генуэзского судна, будто французы отплыли тремя днями раньше, Нельсон поспешил в Александрию; затем, не найдя никаких следов французского флота, он вновь вышел в море 29 июня и долго искал врага у побережья Сирии. В результате этой путаницы он вернулся в Египет только 1 августа, чтобы обнаружить тринадцать французских линкоров – у него самого было четырнадцать – и четыре фрегата на якоре, выстроенных в линию две мили длиной в Абукирской бухте, в одном из устьев Нила. Противников разделяло около девяти миль, а уже перевалило за полдень, и потребуется как минимум два часа, чтобы подойти к врагу, и куда больше времени, чтобы поставить собственные корабли в регулярную боевую линию. Ночные сражения в ту пору таили немало опасностей: существовал риск сесть на мель в незнакомых водах, а в сумятице боя было очень просто обстрелять своих вместо чужих. Большинство адмиралов в подобных обстоятельствах предпочли бы дождаться утра; однако Нельсон, заметив, что французы не готовы к битве, а ветер с северо-запада ему благоприятствует, решил атаковать немедленно. Он выслал четыре корабля вдоль берега, с фланга французской линии, а сам на своем флагмане «Вэнгард» повел второй отряд, мористее. Каждый корабль противника таким образом оказывался под прицелом с обеих сторон. Сражение началось примерно в шесть часов и длилось всю ночь. На рассвете все французские корабли, кроме четырех, были уничтожены или захвачены, в том числе флагман «Ориент». Этот корабль по-прежнему лежит на дне бухты, и его трюмы полны сокровищ, награбленных во дворцах и храмах Мальты.