Пляска Бледных. Акт 1: Дочь Зла - читать онлайн книгу. Автор: Герр Фарамант cтр.№ 79

***

В Харьков приезжают умирать.

Мёртвая культура в трясине застоявшейся топи некогда славных рек, постсоветское пространство, способное только в регрессию и оглядку на былые подвиги, старых идолов и ненависть к новому. Или мольба на запад, что ищет рабов, способных жить на то, что для них — хлеб и вода, а для страны, опалённой гражданской войной и рознями — драконов клад, свалившийся с небес. Квартиры студентов, где одиночки сбиваются в группы по интересам, сквоты нефоров, где все друг друга знают и неохотно принимают свежую кровь, попытки создать что-то новое из уже осыпающихся костей дедов-прадедов — всё это, как и вся культура — про смерть, и недаром: сама наука о культуре зародилась тогда, когда люди стали хоронить своих собратьев, размышляя о том, что же их ждёт там. Либо поиск смерти как таковой, либо осознание мира за гранью — два основных столпа, что сподвигли людей к искусству, в этом городе нашли свои отражения, как никогда. Ты — либо бедный студент из пригорода или из мест ещё более отдалённых, что затерялся здесь в поисках лучшей жизни, либо — коренной житель, переживший развал одной империи и встречающий революцию новой державы, что слышит её эхо в мире застоя и покоя, где всё незыблемо, всё вечно в своей тленности и ветхости настолько, что, порою, идя по улице, чувствуешь, как пепел осыпается с твоих ног. Где ещё, как не здесь, мог найти приют Пыльный Город, кривое отражение счастливой страны заоблачных грёз, которому столь падки юные сердца, ещё не знающие, куда им идти, не уверенные в своём пути, и именно от того — столь падки на искушения, что подкидывает им судьба.

***

В тронном зале, на престоле, выложенным из хрупких костей мертвецов, сидела Благая Смерть. Как всегда, в полупрозрачной мантии, что лишь подчёркивала бледность её стана, в тощей руке она держала бокал вина. В ногах у неё отдыхал Старый Пёс, что охранял покой своей владычицы, а подле женщины, грозный и суровый, стоял офицер в чёрной форме, опустивший ладонь в белой перчатке на рукоять кортика, что покоился в ножнах. На коленях девушки сидел юноша. В светлых одеждах, с копной растрёпанных рыжих волос и ясным лицом, он обнимал свою новую мать, припав к её иссохшей груди, и сквозь ровный вырез ткани кормился её молоком.

Яна улыбалась, гладила милого, прижимая его к себе, а мужчины сторожили их отдых, наслаждаясь оркестром, что никогда не знал зрителя.

Их замок уже вобрал в себя достаточно крови, чтобы остальные, причастившиеся к Королеве, так же видели его, могли находиться здесь, и каждый нашёл в его стенах свои покои, каждый нашёл в нём себя. Это и древняя часовня с видом на закатное море, где мечтатели могли созерцать опиумные сны, и старинные казематы, ставшие идеальным местом для коллектива любителей металла, и покои с потолками до небес, чьи малахитовые стены пропитаны пряными благовониями и потом сладострастия и разврата, а на занавесках — разнузданная пляска театра блаженных теней. Есть здесь и вековечная библиотека былых времён и ушедшей славы, где отдыхают все, кто не принял своё время, не нашёл себя в нём, но рукописи, свитки и грамоты стали его новым миром, а за её стенами — сады алых фонтанов, где вместо вина хлещет алая кровь, дарующая новую жизнь, новые силы и веру в светлое будущее, и, если ты отчаялся, то волен испить воды тех фонтанов, а следом — забыться сном под сенью плакучих ив, что опутают путника своими ветвями, отнесут его в колыбель затаённых желаний и несбыточных надежд. Всякому ребёнку воздастся здесь по вере его, и каждый в том замке найдёт себя, оставшись в тех покоях, что уготованы лично ему — и будет им рад, станет счастлив. Таков был замок Благой Смерти — и таково было царство её детей, Детей Венеры, в чьих жилах течёт Королевская кровь. Не пыльное здание сгоревшего клуба, но — величественного вида здание теперь встречало путников, скрытое за ветвями парка Холодной горы.

Обнимая Орне, Благая Смерть думала о том, как охотно младые отдаются чарам любви.

Она вспоминала себя в его возрасте, вспоминала свой первый раз. О ней говорили многое, много историй придумывали, пускали слухи — да что угодно, лишь бы очернить — или прославить, — её имя, но это всё было потом, после того холодного сентябрьского вечера и одинокой квартирки, куда её пригласил один знакомый, с которым она сошлась. Он был старше, давал уроки гитары. Всё, что она помнила о нём сейчас — мрачный и привлекательный: длинные тёмные волосы, чёрные одежды, вечно-печальный взгляд, мягкая, почти женская кожа — и тьма. Если поглядеть на этого парня, даже не зная его, создавалось такое чувство, будто за ним тянется длинный густой шлейф мрака, что окружает всё, к чему бы он ни прикоснулся. Сейчас его уже не было среди живых.

Он заполнил квартиру газом и, сказав своё «Кто не мёртв, тот просран», закурил, отдавая душу ласкам смерти, а тело вместе с другими жителями подъезда — того ещё гадюшника из скинов, алкашей и закостенелых старух с самогоном, — пламенным пожарам и руинам пропитанного старьём и сыростью здания.

Но это было потом, много после их памятной встречи тем вечером сентября, что горел дымом заводов за окнами серого неба. Он пригласил её к себе послушать музыку и пообщаться. Она пришла в гости.

Была музыка, выпивка и кальян.

Они сидели на диване, вдыхали кисло-сладкий виноградный табак с вкраплениями мятных трав, а из колонок играли оды давно сгинувшим городам. Хор заупокойной мессы по Помпеям и скрипки призрачной Мозанны стали свидетелями их тайной встречи, а лучи закатного солнца — их лестницей в царство грёз.

Она — в тёмной футболке и светлых джинсах. Вены только едва тронуты порезами, на ещё свежем лице — почти сошедшие следы от давних побоев.

Он — весь в чёрном, с грустной улыбкой, почти с благодарностью сидит подле девушки, обнимая за плечи, уложив её себе на колени, перебирая пряди волос, словно струны, а те — осыпаются меж пальцев, как сухой песок на ветру.

Опустил ладонь ей на живот, медленно опускаясь к пояснице, совсем легко надавил, вызывая у взволнованной девушки лёгкий вздох.

— Можно?.. — спросил едва слышно.

Та кивнула с улыбкой, закрыв глаза. Умом она знала, что будет, сердцем — лишь догадывалась. Раньше она была знакома с сексом либо на уровне подзаборных шуток, либо — как с чем-то запретным, о чём не принято говорить вслух, только шутить несерьёзно, использовать его для матерных слов и угроз. Здесь и сейчас всё было по-другому.

Она не знала, что делать. Голову кружило от тяжёлого кальянного дыма и пьяного хмеля дешёвого вина, а тело сковано негой приятных чувств. Закрыв глаза, она позволяла гладить себя, послушно доверилась парню, заверившему её, что он сделает всё сам. Она согнула ноги в коленях, дала стянуть с себя носки, за ними — и джинсы. Стыдливо закрыла руками немного провисшую грудь, когда осталась без верха. Нагая, она лежала на старом диване, сжавшись в комок, являя взору партнёра истерзанную ремнём спину, длинные царапины вдоль плеч и шрамы от порезов вдоль бёдер. С силой он развернул девушку лицом к себе, нависая над ней тёмным ястребом затмения — и расстегнул ширинку, давая волю восставшей плоти. Яна испугалась и сжалась, но он успокоил её, опуская ладонь на веки, закрывая их, крепко обнял, притягивая к себе. Не было возможности шевелиться. Она не знала, что и как будет, сердце замерло от страха, смешанного с волнением запретного, запредельного.