Пляска Бледных. Акт 1: Дочь Зла - читать онлайн книгу. Автор: Герр Фарамант cтр.№ 45

Склонившись, он стоял, придерживаясь за дерево, не в силах понять, что с ним происходит, отчего так больно — больно до слёз.

Сестра подбежала к нему, взяв за запястья. Тот посмотрел на неё — и отшатнулся. Румянец на щеках обрёл форму порезов, а под глазами проступали разводы, как от ударов. Губы распухли от множества укусов. Не матовое и нежное, но жёсткое, изъеденное шрамами язв лицо теперь смотрело на него.

Проморгавшись, он снова увидел живую и настоящую Гертру — добрую, взволнованную, обеспокоенную.

Вспышка — и снова вместо неё нечто страшное, изуродованное. Тянет к нему исполосованные порезами руки, что-то бормочет сквозь выбитые зубы заплетающимся языком. Что-то совсем невнятное, и голос — грубый, совсем не девичий.

Закрывшись, зажмурившись, он оттолкнул сестру — и побежал. Он не видел, куда, не различал дороги перед собой. Свежий утренний лес сменялся непроходимой чащей, полной заупокойных песен таящихся повсюду духов и заблудших утопленниц, что вышли на берег протекающей неподалёку реки. Ветви деревьев, как лапы, тянулись к его рубашке, цеплялись за джинсы, намереваясь схватить. Воздух становился тяжёлым, всё труднее и труднее дышать.

Небо — тёмное, затянутое пыльным туманом, серыми облаками копоти и пепла, гари, смешанной с искрами тлеющего пожарища. Город менялся, обретая черты кошмара, становился мрачным и громким. Не тонкий звон крыльев тысячи мотыльков, но пронзительный, тяжёлый, невыносимый вой теперь сопровождал мальчика, который бежал на ощупь, пробивая себе дорогу сквозь нависающий мрак.

Но уже на мостовой стало легче. Тьма рассеялась с дорожной пылью, а ржание вставшей на дыбы лошади окончательно отрезвило мальчика: он стоял посреди дороги, и его чуть не сбил спешащий куда-то дилижанс.

Орне вздрогнул и отошёл, уступая карете ход, встал на тротуаре и огляделся, не в силах поверить своим глазам. Дамы и господа в старых одеждах, широких платьях и высоких цилиндрах, с тростями и с собачками, в моноклях и при параде — они выглядел точь-в-точь, как в его снах. А лошадиное ржание и обилие карет на дороге, заменивших привычные взгляду автомобили, только утвердили его в собственных мыслях: он всё ещё спит и снова видит этот странный старый Харьков.

Где он сейчас и на какой улице — сказать сложно. Рядом с ним — буквально через дорогу, — высилось большое здание аптеки, а перед ним раскинулась длинная-длинная дорога в несколько полос. Цокот копыт, крики кучеров, шум о чём-то спорящих граждан — всё как во сне.

Пожав плечами, Орне отправился вниз вдоль дороги. Со странностями он разберётся потом, как очнётся. Сейчас в нём преобладала уверенность, что нужно идти дальше, что он здесь оказался не просто так.

Он шёл вниз по улице, мимо проезжающих дилижансов и чинных господ, а те будто совсем не замечали мальчика, шли своей дорогой, занятые своими мыслями и своими жизнями. Небольшие здания в пару этажей, как стены, окружали улицу, создавая некое подобие коридора, который продолжался длинным мостом, расходясь на перекрёсток с дорогой через реку и парк вдоль набережной.

Мальчик ускорил шаг, окончательно убедившись в своей цели.

И чем дальше он шёл, тем легче, тем спокойнее становилось ему. На душе — невероятно легко, свободно. Хочется смеяться, ликовать. Казалось, сам ветер вот-вот подхватит его и унесёт на своих крыльях навстречу свежему дню.

Вот он уже идёт через мост, и путь его стелется падающими с небес лепестками алых роз. А перед ним, опираясь на перекладину, завёрнутая в белый саван, в ореоле кудрей цвета золотых колосьев, стоит неземной красоты дева. Высокая и стройная, она улыбается мальчику, манит его к себе. Улыбнувшись, она протягивает ему руку — как в давнишнем сне, — и из простёртой ладони являются сияющие мотыльки, что окружают заблудшую душу чарующим звоном тысячи крыльев.

Орне подошел к женщине, поднимая неуверенный взгляд. Та молчала, смотрела сверху, немного искоса, чуть надменно — но нежно, снисходительно. Мотнула головой, убирая прядь, что заслоняла лицо — и, боже мой, что это за лик! Чистая, почти белоснежная кожа, ясный взгляд глубоких зелёных глаз — как у сестёр. Тонкие губы изогнуты в манящей, любящей улыбке.

Чуть помедлив, она подошла к мальчику, принимая его в свои объятья — и тот, совсем не противясь, прильнул к ней, закрывая глаза.

Если это был сон, то он не хотел просыпаться. А если всё по-настоящему — то едва ли он хотел возвращаться домой. По крайней мере, не сейчас. Она звала его сквозь сны, и он нашёл её. Нашёл — и не убоялся.

Колокола монастыря отбивали полдень нового дня.

Соламит скинула футболку, подставляя кожу утренней прохладе, и потянулась за бокалом вина. Опустив ноги на пол, она коснулась пальцами стоп дрожащего члена Димы, погладила его, приводя орган в движение. Улыбнулась, делая медленный глоток, и повела головой, подставляя шею губам Алины, притягивая её к себе. Она тоже была без одежды, в одних трусах, слабо скрывавших эрекцию.

Та томно вздохнула, ощущая чуткие касания пальцев Даниилы на своём лобке и острые, как укус, прикосновения языка меж пока что сомкнутых губ.

Откинувшись на подушку, синевласая, уже окончательно отошедшая от смерти бабушки и успевшая познакомиться с новыми друзьями, приняла у их общей недавней знакомой Ани косяк и, затянувшись, пустила его дальше по кругу. Его принял Малеус, тоже раздетый до пояса, шумно затянулся, откидываясь на кровать, распиная объятьями Вику — девушку, которая ещё вчера была на шаг от суицида, и теперь обрела счастье в компании себе подобных: живых, но усопших, мёртвых, но счастливых. Раскинувшись, она обхватила тощее тело юноши, принимая его острые, чуткие до интимных ласок пальцы в себя, обвивая собой, подобно цветку, что замыкает добычу в бутоне.

Небольшое помещение на заброшке, вполне успешно переоборудованное под общую спальню, полнилось пряным дурманом, томными стонами и пьянящими трелями флейты: это играла Тан.

На окне, в чёрной футболке и коротких шортах, она, скрестив ноги, наигрывала восточные мотивы, задавая тон всем присутствующим, заставляя их виться, подобно змеям, сплетаясь в общих клубках взаимных ласок, обмениваясь вожделением.

Ей вторил её парень Лекс, что перебирал гитарные струны, подбирая нужный мотив в такт подруге, пристально смотря на неё из кресла в противоположном конце комнаты. Закинув ногу за ногу, он играл, мерно покачиваясь, отдаваясь общей неге, радуясь бытию.

Полусидя, полулёжа, в дальнем углу комнаты на подушке расположился Клаус. В лёгких брюках и в рубашке, он отдыхал — также с бокалом полусладкого вина, и на груди его лежала Яна.