Пляска Бледных. Акт 1: Дочь Зла - читать онлайн книгу. Автор: Герр Фарамант cтр.№ 20

Пройдя аллею, они вышли на Сумскую, а оттуда — вверх к прославленному театру оперы и балета — там всегда было шумно, всегда стаскивались хипари и говнари, особенно летом, когда и погода ясная, и сезон лётный. Можно было зависнуть, выпить пива, найти свою группу крови, убить в себе государство и по воде погулять — это всегда в чести.

Не сказать, что сама школьница любила подобное времяпровождение, но иногда это тоже приятно.

Сумская — старая улица. Нетронутая высотными зданиями, она пестрила домами, возведёнными ещё при царе. Шикарные особняки, ранее служившие квартирами высших представителей общества, теперь были переоборудованы под нужды кафешек, торговых центров, жилых комнат для простого люда. Нельзя не отметить и театр имени Шевченко, который, в отличии от ХАТОБа, не держался особняком, а располагался прямо здесь — смешавшись с рекой дороги, в одном ряду с обиталищами для смертных: искусство должно идти в народ, а не кичиться уникальностью и помпезностью.

Обе девушки шли молча, больше любуясь друг другом и общаясь мысленно, нежели вслух — тот случай, когда понимаешь человека буквально с первого взгляда, без лишних жестов и слов. Внезапно Дарина застыла, крепко сжав ладонь подруги.

Прямо перед ними промелькнула странная тень большого чёрного пса, совсем не похожего на прочих собак. Необычно высокий и сутулый, он метнулся буквально перед школьницей, и, встав чуть выше по улице, замер, принюхиваясь к парадному входу старого торгового центра. Совсем дряблый, в шрамах, с рассечённым глазом, зверь опустился перед ступенями и поднял морду к слепящему солнцу. Затем медленно перевёл свой тяжёлый, усталый взор глубоких зелёных глаз в сторону девушек.

Какое-то время человек и пёс смотрели друг на друга. По спине девушки пробежали мурашки. Её женщина непонимающе остановилась, смерила подругу обеспокоенным взглядом, словно не замечая чудовища (а что-то глубоко внутри Дарины кричало о том, что перед ней — чудовище).

Выждав ещё мгновение, странная собака протяжно зевнула, потянулась на задних лапах, выгнулась — и скользнула дальше по своим делам, оставляя за собой лёгкую лиловую дымку.

Школьница быстро замотала головой, прижав ладони к вискам, закрыла глаза, силясь подавить сильный, выжигающий остальные мысли вой. Мир как будто застелило туманом, сквозь который всё ещё прослеживался силуэт странного зверя — бежит вперёд, как будто выслеживает жертву, ищет её. Знает, где она прячется.

Ничего не объясняя удивлённой Оксане, Дарина заспешила по призрачному следу, особо не замечая направления. Дальше вдоль дороги — в переулок, — и за ним, меж домов, спешащих людей, мчащих машин, сама отчасти уподобляясь гонимому призраку.

Её подруга всё это время держалась рядом, и если сначала она пыталась выбить из школьница хоть слово, то потом решила расспросить, как будут на месте.

Сама Дарина тоже не понимала, что с ней. Ею овладело неуёмное чувство страха, тревожности — словно за ней гонится нечто, нечто невыразимое, — и это ощущение всё нарастало. Сознание как будто отключилось: тело просто подсказывало, что надо бежать, всё прочее — потом, если выживет.

Задыхаясь, она всё неслась, пока не достигла цели — небольшого скверика, которого здесь раньше не помнила. Что её удивило — сам город переменился. Всё вокруг потемнело, сгустились сумерки, а наверху — холодное синее небо, лишённое звёзд, тронутое алыми пятнами пожаров на горизонте. Воздух пропитался гарью, а пепел, как снег, опускался к земле, осыпая дорогу прахом.

Дарина шумно выдохнула, решительно отказываясь понимать и принимать увиденное — слишком странные, слишком внезапные и иррациональные перемены. Всего секунду назад они вместе с Оксаной шли по Сумской, а теперь пространство обернулось кошмаром, которому не находилось никакого логичного объяснения. Самое плохое — кошмар продолжался, был едва отличим от реальности. Глаза слезились от жара и копоти, тело пробирал озноб. Голова кружилась от запаха гнили, сочившегося из пульсирующих масс плоти на стенах зданий — настолько сильного, что пришлось зажать рот рукой, задержать дыхание, подавляя рвотный позыв. От всего происходящего она зашаталась, чувствуя, как отступают мысли, а глаза застилает предательски-тёмной дымкой.

Спустя какое-то время школьница очнулась, сидя у «Кулиничей». Рядом суетилась взволнованная Оксана с открытой бутылкой воды. Холодная влага приятно коснулась лица. Мозг был всё ещё воспалён пережитым, опустошён гулом и мороком, тягучей тяжестью, невозможностью сосредоточиться на чём либо.

Девушка благодарно кивнула, сделав глубокий вдох, прислонила руки к вискам — они пульсировали, ныли.

Любые попытки думать отдавались невыносимой болью — настолько сильной, что согнулась пополам, обхватив руками колени: нужно, нужно попытаться прийти в себя.

Через мгновение она упала, опираясь на руки, содрогаясь в приступах тошноты. Едко, мерзко, грязно — каждая мысль отдавалась толчком в теле, вызывая новый и новый позыв, выворачивая весь внутренний мир наизнанку.

Оксана что-то говорила про такси и что-то там ещё, но школьница её не слышала — жёлтушно-зелёная жижа продолжала рваться из глотки.

Когда желудок убедился, что больше матери сырой земле ему воздать нечего, Дарина снова без сил откинулась к стенке кофейного заведения. Вокруг пары уже успели собраться какие-то люди, вразнобой предлагая помощь, что-то там выкрикивая — в кои-веки кому-то не наплевать. «Да нет, наплевать, — горестно прыснув, возразила сама себе виновница торжества, — им бы лишь хлеба и зрелищ. Блюющих будто не встречали, эка невидаль. Ну, скосило чутка, ну бывает. Аж зло берёт».

С этими мыслями (и Дарина так-то обрадовалась уже самому факту осознанных мыслей) она медленно запустила руку в карман джинсов в поисках пачки сигарет и зажигалки — надо покурить и расслабиться. Ничто не снимает стресс так хорошо, как добрый сладко-жгучий привкус табака на губах.

Чиркнула колёсиком, дала огня, затянулась, счастливо выдохнула.

Оксана, сидящая подле на корточках, поднялась, облегченно улыбаясь — раз дымит, значит в норме.

— Да, — слабо оскалилась школьница в ответ её мыслям, потянувшись к её протянутой ладони, и заверила сквозь зубы: — Со мной всё ок.

Снова пыхнула, радуясь тому, что жива и что вообще способна дышать.

— Чо уставились? — кинула в пустоту толпы, на которую даже смотреть не хотелось. — Разойдись, все живы.

В её адрес тут же посыпалось осуждение и негодование.

«Убуханная», «обдолбанная», «наркоманка» и прочие лестные комментарии в сторону воскресшей покойницы. Даже не прямо, а так, переговариваясь, проходя мимо, бросая косые взгляды.

— Чем тебя так? — тихо спросила Оксана, внимательно изучая лицо школьницы, которой сейчас можно было искренне посочувствовать. Спутанные чёрные волосы в жёлтоватой жиже, под глазами — разводы от туши, дрожащие губы сжимают спасительную сигарету. Типичный торчок на измене.

Дарина вполне честно пожала плечами.