Дар золотому дракону - читать онлайн книгу. Автор: Оксана Чекменёва cтр.№ 42

— А где же ваша мама? — обратилась я к девушкам.

— Она пешком идёт, — тут же ответила младшая. — Мама слишком боится драконов, и летать тоже боится. Батя пытался её заставить, даже… — тут она снизила голос до шёпота, — ударить хотел, а дракон… Тот, который старше других, но не тот, который старик…

— Диэглейр, — догадалась я. Его я тоже здесь не видела. На пасеке, похоже, был Магилор, потому что дракон был коричневый, а Диэглейр — зелёный.

— Наверное. Так он не позволил. Схватил батю за руку и сказал, что на этом острове закон — женщин бить нельзя. И коли батя маму еще раз ударит, то он сломает ему руку. Потому что мужчин тут бить можно. Батя напугался. Потому что этот Ди-гэ… эээ…

— Диэглейр, — да, я сама это имя дольше всего запоминала, язык сломаешь с непривычки.

— Ага, он. В общем, батя ж вырваться попытался, а он его прям за руку и поднял. И пока говорил, батя так и висел, до земли не доставал. Представляешь, одной рукой на весу держал!

— Да, они сильные, — я оглянулась на мужчин, которые, взяв по корзине, вместе с Нивеной шли к свинарнику. А корзины были далеко не маленькие, и явно не лёгкие. — И добрые.

— Ага. И красивые! — в голосе Саннивы слышалось восхищение. — А какие у них крылья! А чешуя как на солнце переливается!

— А еще клыки, когти и шипы, — ехидно подхватила её сестра. — Не понимаю, как ты можешь восхищаться этими мерзкими ящерицами-переростками. Они же отвратительны.

— Ты только при них это не говори, тебе ещё здесь жить, — нахмурилась я. — Не стоит оскорблять тех, кто дал вам приют.

— Приют? Да мы же здесь рабыни!

— Ты на дом свой новый посмотри, «рабыня», — я первой зашла внутрь, подхватила пару вёдер, одно протянула Санниве. — Пойдём, подоим коров, а то поросят покормить нужно. А эта… «рабыня» пусть осмотрится. Как её тут угнетать будут, в темнице держать, в кандалы заковывать. А ты, — уже стоя на пороге, я обернулась к Аннис, — в погреб загляни. Оцени, как впроголодь жить будете.

И, сердито фыркнув, решительно зашагала к коровам, уже нашедшим воду и теперь пьющим из каменной чаши, заменявшей колодец. Меня просто распирало от негодования. Неблагодарная! Да все тут полдня трудились, чтобы людей получше обустроить, я же видела, какую им отдали мебель, какую посуду, простыни, полотенца всякие, даже половики заморские. А продуктов сколько навезли. И коровы ж не только для поросят молоко давать будут. А колодец! А ручей в свинарнике, чтобы чистить его легче было! А… а… да всё! Всё для них, а она! Да как она посмела моих драконов мерзкими ящерицами обозвать? Сама она ящерица! Ушастая ящерица, вот. Так и буду её называть, мысленно, конечно.

— Не обижайся на Аннис, — Саннива догнала меня возле коров, я топталась, дожидаясь, пока животные напьются. — Просто, понимаешь… У неё ж жених был, свадьбу на осень назначили. А когда всё это случилось, он её бросил. Сказал, что десять лет её ждать не сможет, и неизвестно, что там с ней за эти годы произойдёт, а ему что, жизнь себе ломать зря? Нас же не сразу увезли на ярмарку, мы ещё несколько дней дома были, так он даже не дождался, пока уедем — стал с другой гулять.

— Ну, и зачем ей такой? — удивилась я. — Пусть радуется, что от гада этого избавилась. Он же её не любил.

— Так она его любила, — пожала плечами девочка. — Или думала, что любит. Он красивый, а оно… Ну… не очень. Зато приданное у неё хорошее… было.

— Думаю, вам всем нелегко пришлось, так свою жизнь изменить. Но ты-то никого не оскорбляешь.

— А зачем? — девочка пожала плечами. — Они мне, правда, нравятся. Такие… как в сказке.

— Согласна, — кивнула я. Коровы, наконец, напились и покорно позволили нам устроиться рядом и начать дойку. — Знаешь, мне кажется, тебе здесь понравится. Мне, например, очень нравится. Хотя я тоже сюда попала не по своей воле.

— А как? — у девочки глаза загорелись любопытством. — Расскажешь?

— Обязательно. — Нет смысла скрывать, всё равно же узнают. — Только сначала ты расскажи — как вы умудрились столько задолжать, что оказались вчетвером в долговом рабстве аж на целых десять лет? Это же… я даже не представляю, сколько деньжищ-то!

— Ага, — вздохнула девочка. — Только кто ж знал, что жеребец помещика соседского столько стоит? Оказалось — племенной, да какой-то там чем-пьён, я не знаю, что это такое, но вроде как победитель, что ли. В общем, дорогущий. К нему кобыл на случку аж с других городов привозили. А из-за бати он сдох. А батя во всём маму винит. А на самом деле это вообще случайность. Только помещику тому, поди, докажи. Ему деньги вынь да положь за жеребца-то сдохлого. Вот наш-то нас всех и продал, кроме младших.

— Это как? — я совсем запуталась. — Ты понятнее объясни. С начала самого.

— Ладно, слушай, — и под мерное шуршание струй молока о стенки вёдер, девочка начала рассказывать.

1 июля, день десятый.

— Мой батя — пасечник, ты уже знаешь, — видя, как я кивнула, Саннива продолжила: — Он арендовал дом и землю под пасеку у нашего помещика, а мама у него свинаркой работала, мы с Аннис ей помогали, а Эйкин — бате.

— Эйкин?

— Наш братишка. Ему десять, но он мелкий совсем, младше выглядит, так что его не стали вместе с нами продавать, решили — какой с него работник, на прокорм больше уйдёт. Его и Илбергу наш дядя к себе забрал, мамин брат. У него своих трое, да куда ж деваться, родня всё же, — вздохнула девочка.

— Илберга?

— Младшая сестрёнка. Чуть постарше вашей девочки.

И Саннива кивнула в сторону свинарника, куда ушла Нивена вместе с мужчинами. А я мысленно усмехнулась. Знала бы она, сколько Нивене на самом деле лет! Но я не скажу. Не моя тайна. Если драконы захотят — сами расскажут.

— Так что же случилось? — поторопила я Санниву, которая, задумавшись о чём-то, может, об оставленной дома сестрёнке, молча доила корову.

— Однажды Эйкин прибежал домой вечером и сказал, что из одного из ульев вылетел новый рой. — Видя мои удивлённые глаза, она пояснила. — В каждом улье есть всего одна матка, ну, главная пчела, которая откладывает яйца, а из них вылупляются обычные пчёлы. Но иногда рождается ещё одна матка, новая. Тогда часть пчёл, вместе с ней, вылетает из улья, и они ищут себе новый дом.

— Это и есть новый рой? — сообразила я.

— Да. Обычно они начинают роиться где-нибудь поблизости, иногда на ближайшем дереве, сбиваются в комок, и их довольно легко собрать и поместить в новый улей. Батя много раз так делал, ему не привыкать. Даже я пару раз видела. Но в этот раз был уже вечер, а батя был сильно пьяный — в тот день его кум, дядька Леофрик, дочку просватал, как раз обмывали. А пьяным к пчёлам нельзя!

— Не поймаешь, да? — понятливо закивала я. — Пьяные, они ж стоят-то с трудом, куда им ещё что-то делать.