Дорога тайн - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ирвинг cтр.№ 123

– А я говорю: все, что там есть, – все на нее, – ответила Лупе. – Скажи водителю автобуса, чтобы высадил нас и человека-попугая у храма.

– Иисус-Мария-Иосиф, – пробормотал Хуан Диего.

Он увидел, что все собаки проснулись; они ходили по проходу во главе с Пасторой.

– И чтобы Ривера был там – он поклонник Марии, – бормотала Лупе, как будто говорила сама с собой.

Хуан Диего знал, что ранним утром Ривера может находиться в хижине в Герреро или спать в кабине своего грузовика; вероятно, он уже разжег адские огни на basurero. Дети свалки доберутся до иезуитского храма еще перед утренней мессой; может быть, брат Пепе уже зажег свечи, а может, все еще зажигает их. Вряд ли там будет кто-то, кроме него.

Водителю автобуса пришлось сделать крюк: на узкой улочке лежала мертвая собака.

– Я знаю, где можно купить новую собаку-прыгуна, – сказала Лупе Хуану Диего.

Она не имела в виду дохлую собаку. Она имела в виду собак крыш, которые привыкли прыгать и пока не упали.

– Собака крыш, – только и сказал водитель о мертвой собаке на улице, но Хуан Диего понял, что именно это имела в виду Лупе.

– Собаку крыш не научишь лазить по стремянке, Лупе, – сказал Хуан Диего. – А Варгас говорил, что у собак крыш бешенство – они как perros del basurero. Собаки свалки и собаки крыш бешеные. Варгас говорил, что…

– Мне нужно поговорить с Варгасом о другом. Забудь о прыгуне, – сказала Лупе. – Нечего беспокоиться о дурацком трюке со стремянкой. Про собаку крыш я просто подумала… они же прыгают, верно? – спросила Лупе.

– Они разбиваются насмерть, они совершенно точно кусаются… – начал Хуан Диего.

– Мне нет дела до собак крыш, – перебила его Лупе. – Есть вопрос поважнее – львы. У них бывает бешенство? Варгас должен знать, – сказала она и смолкла.

Автобус обогнул мертвого пса; они приближались к углу Флорес Магон и Валерио Трухано. Уже был виден храм Общества Иисуса.

– Варгас не львиный доктор, – сказал Хуан Диего младшей сестре.

– Пепел у тебя, верно? – только и спросила Лупе.

Она подняла Бэби, трусливого кобеля таксы, и ткнула носом собаки в ухо айовца, разбудив его. От прикосновения холодного носа сеньор Эдуардо, содрогнувшись, вскочил на ноги в проходе автобуса, где крутились собаки. По тому, как крепко Хуан Диего держит банку с кофе, Эдвард Боншоу понял, что мальчик готов действовать.

– Я понял – мы рассеиваем пепел, да? – спросил айовец, но ему никто не ответил.

– Мы обсыпаем стерву с головы до ног – у монстрихи Марии в глазах будет пепел! – несла свою бредовую невнятицу Лупе. Но Хуан Диего не перевел слова сестры.

У входа в храм один Эдвард Боншоу остановился возле фонтана со святой водой; он коснулся ее, а затем своего лба под портретом святого Игнатия, навсегда уставившегося в небеса в ожидании наказа.

Пепе уже зажег свечи. Дети свалки не остановились у фонтана даже ради того, чтобы просто плеснуть на себя святой водой. В укромном уголке за фонтаном они нашли брата Пепе, молящегося у надписи под образом Девы Гваделупской – «гваделупское дерьмо», как на сей раз назвала это Лупе.

«¿No estoy aquí, que soy tu madre? – Разве я не здесь, поелику я Матерь твоя?» (Именно эти слова Лупе сочла дерьмом.)

– Нет, ты не здесь, – сказала Лупе маленькому, меньше человеческого роста, подобию Гваделупской Девы. – И ты не моя мать. – Увидев Пепе на коленях, Лупе сказала брату: – Попроси Пепе найти Риверу – хозяин свалки должен быть здесь. El jefe захочет это увидеть.

Хуан Диего сказал Пепе, что они будут рассеивать пепел у ног большой Девы Марии и что Лупе хочет, чтобы Ривера присутствовал при этом.

– Это совсем другое дело, – сказал Пепе. – Это свидетельствует о перемене в образе мыслей. Полагаю, святилище Гваделупской Девы явилось водоразделом. Может быть, Мехико знаменует собой поворотный момент? – спросил Пепе айовца, лоб которого был мокрым от святой воды.

– Никогда еще я не чувствовал себя в таком смятении, – сказал сеньор Эдуардо.

Для Пепе это прозвучало как начало долгой исповеди, и он поспешил прочь, сухо извинившись перед айовцем.

– Я должен найти Риверу – меня попросили об этом, – сказал Пепе, хотя он был полон сочувствия к Эдварду Боншоу, столь заметно поменявшему свои приоритеты. – Кстати, я слышал о лошади! – обратился Пепе к Хуану Диего, который догонял Лупе; она уже стояла у подножия пьедестала (с ужасными замороженными ангелами на подставке из небесных облаков), глядя на Марию-монстра.

– Видишь? – сказала Хуану Диего Лупе. – Невозможно рассеять пепел у ее ног – посмотри, кто уже лежит там!

Да, прошло немало времени с тех пор, как эти дети свалки стояли перед Марией-монстром; они забыли о маленьком, скукоженном Иисусе, распятом на кресте и истекающем кровью у ног Девы.

– Мы не будем посыпать его прахом нашей матери, – сказала Лупе.

– О’кей, тогда где? – спросил Хуан Диего.

– Я действительно полагаю, что это правильное решение, – говорил Эдвард Боншоу. – Не думаю, что вы отнеслись к Деве Марии, как она того заслуживает.

– Ты должен залезть на плечи человеку-попугаю. Чем ты будешь выше, тем больше ее осыпешь, – сказала Лупе Хуану Диего.

Пока Лупе держала кофейную банку, Хуан Диего забрался на плечи Эдварда Боншоу. Айовцу пришлось ухватиться за ограду алтаря, чтобы выпрямиться во весь рост. Прежде чем передать пепел брату, Лупе сняла крышку с кофейной банки. (Одному Богу известно, куда потом Лупе дела эту крышку.)

Даже стоя на плечах айовца Хуан Диего упирался взглядом в колени Девы Марии, разве что макушкой он был на уровне бедер великанши.

– Я не знаю, как ты сможешь обсыпать ее пеплом, – тактично заметил сеньор Эдуардо.

– Забудь про обсыпание, – сказала Лупе брату. – Возьми в горсть и бросай.

Но первая горсть пепла взлетела не выше внушительных грудей Марии-монстра; естественно, что большая часть пепла упала на запрокинутые лица Хуана Диего и айовца. Сеньор Эдуардо закашлялся и чихнул; пепел попал Хуану Диего в глаза.

– Не очень-то получается, – сказал Хуан Диего.

– Главное – идея, – сказал Эдвард Боншоу, хватая ртом воздух.

– Брось всю банку – брось ей в голову! – крикнула Лупе.

– Она молится? – спросил айовец Хуана Диего, но мальчик сосредоточился на своей цели. Он швырнул банку из-под кофе, которая была на три четверти полна, – так в кино солдаты бросали гранаты.

– Не всю банку! – раздался крик сеньора Эдуардо.

– Отличный бросок, – сказала Лупе.

Банка из-под кофе попала Деве Марии в лоб. (Хуан Диего был уверен, что видел, как моргнула Мария-монстр.) Сверху, посыпая все вокруг, обрушился пепел. Пепел падал в лучах утреннего солнца, покрывая каждый квадратный дюйм Марии-монстра. Пепел падал и падал.