Белое братство - читать онлайн книгу. Автор: Элеонора Пахомова cтр.№ 54

– Мистер Стрельников, в группе должен быть еще один человек, где он? – услышал Мирослав за спиной голос гида, вернувший его в реальность. – Мы не можем идти дальше в неполном составе, это невозможно. На первом же чекпосте нас остановят военные при сверке списков. Тибет – это не парк аттракционов, страна на военном положении. Китайские власти строго следят за соблюдением правил пребывания здесь.

Погодин обернулся.

– А не будет больше чекпостов, – спокойно ответил Стрельников.

Он стоял поодаль, глядя на рябь волн, слегка наклонив голову. Отчего-то Мирослав засмотрелся на его затылок, широкую, крепкую шею. Но тут Стрельников развернулся, быстро и уверенно запустил руку во внутренний нагрудный карман и таким же четким движением вытянул ее вперед. Послышалось отчетливое «чпок», и Чоэпэл, как подкошенный, упал на спину. Во лбу у него зияла аккуратная круглая рана, из которой тонкой струйкой потекла кровь; раскосые, каплевидные глаза удивленно смотрели в небо.

Остаток дня после пресс-конференции пришлось посвятить Свете. Куда от нее было деться? В гримерке она потребовала, чтобы Вадим Сигизмундович переоделся в повседневный наряд, который она предусмотрительно привезла с собой. После этого он был доставлен в ресторан (разумеется, пафосный и неприлично дорогой), где в принудительном порядке вынужден был отведать новые сомнительные на вид и цвет яства. – Света праздновала успех.

Придя в себя после треволнений, связанных с ответственным мероприятием, она наконец расслабилась и даже в какой-то момент посиделок (после горячего) заулыбалась, стала смотреть на Вадима Сигизмундовича подозрительно томным взглядом, от чего ему сделалось тревожно. А когда она вдруг ласково накрыла его длиннопалую ладонь своей пухлой горячей ручкой и вкрадчиво произнесла: «Вадим, мы вместе прошли такой длинный и сложный путь. Нас так многое связывает…”, то Успенский и вовсе запаниковал. Ему казалось, что томный взгляд, улыбка, ласковое касание таят в себе некую угрозу, – слишком нехарактерны для его спутницы были такие повадки. А еще Вадим Сигизмундович чувствовал, что воспроизведенная Светой ситуация с мягким интимным освещением зала, романтической сервировкой уединенного столика и прочим антуражем, вроде чувственных прикосновений, провоцирует его на некое действие. Логика даже шептала ему, на какое именно, но Вадим Сигизмундович нашел в себе силы воспротивиться провокации. Он осторожно высвободил руку, по-дружески похлопал ею спутницу по конечности, нарочито непринужденно произнес: «Да, Светочка, день выдался непростой» – и опустил взгляд в тарелку. На другой стороне стола ощутимо колыхнулось сгустившееся пространство. Света замерла и, судя по всему, буравила плешь склонившего голову Успенского недобрым взглядом. Взгляд он чувствовал уязвимой лысеющей макушкой, но старательно делал вид, что ничего не происходит, и на Свету специально не смотрел.

Успенский с нетерпением ждал, когда обязательная программа официальных мероприятий на сегодня закончится и ему представится возможность уединиться, продолжив свои духовные изыскания. С тихой радостью предвкушения он вспоминал оставленный на столе ноутбук, через волшебный экран которого он снова проникнет в сакральный мир. А еще он думал о том, какими книгами должен обзавестись обязательно в ближайшее время. В процессе раздумий он ковырял на тарелке желеобразную массу, по недоразумению именуемую десертом, и ему казалось, что эта пытка не закончится никогда. Но наконец Света произнесла заветное слово: «Счет». На радостях Успенский подумал, что готов безропотно смириться с любой суммой, которая появится в строке «итого», лишь бы сбежать отсюда.

Через несколько минут Света завела мотор «Мазды» – и они двинулись в сторону дома. Ее молчание было давящим, тягостным, в нем ощущалась затаенная обида. Вадим Сигизмундович смотрел в окно и делал вид, что он совершенно нечувствителен к тонким вибрациям и ничего такого не замечает. Когда выехали на Новый Арбат, он попросил остановить у «Дома книги». Света посмотрела на него с недоумением, но просьбу выполнила. Успенский юркнул в стеклянные двери книжного, а когда вернулся обратно, судорожно прижимая к груди брендированный пакет, выглядел взбудораженным и растрепанным. «Это ужас какой-то, – сбивчиво заговорил он, забыв от волнения, что Светлана им недовольна. – Я зашел, начал книги выбирать, а они меня узнали. Покупатели… Покупательницы… Да и мужики туда же – расспросы, автографы, селфи эти проклятые. Еле вырвался, охранник помог. Уф, кошмар…» Он вжался в сиденье, затравленно глядя в сторону дверей магазина, как будто боялся, что кто-нибудь пуститься по его следу. Машина почему-то не трогалась с места, Вадим Сигизмундович не понимая причину промедления, повернулся к Свете. Она улыбалась и снова смотрела на него, как в ресторане, мягко, поощрительно. Облагодетельствовав провинившегося сожителя таким образом, она все же нажала на газ. «Ну и замечательно, нет худа без добра, – подумал Успенский. – Хотя… Если бы она пообижалась еще денек, то можно было бы спокойно заняться своими делами. Да что уж теперь».

Дома он сослался на усталость после напряженного дня. Наполнил ванну ароматной пенной водой и залег в нее с томом Блаватской, предварительно убедившись, что дверь надежно зафиксирована замком. Выбрался на сушу он поздним вечером, напарившись до изнеможения и настойчиво одолевающей дремоты. Стоило ему прилечь в постель, как Света требовательно обвила его горячими руками. «Света, пожалуйста, я совершенно обессилен. Я… я не могу. У меня и не получится сейчас», – взмолился Успенский. Пространство вокруг опять сгустилось, замерло. Но Вадим Сигизмундович не стал переживать по этому поводу, он поуютней свернулся калачиком ближе к краю кровати и довольно скоро уснул, думая о монотонных и не вполне пока понятных ему откровениях «Тайной доктрины», которую начал читать сегодня.

Следующим утром он дисциплинированно позавтракал в компании сожительницы, но, улучив момент, скоро улизнул в свою комнату, чтобы продолжить чтение. Хорошо, что на работе Света выторговала для него отгулы до следующего понедельника, ссылаясь на «высокие психоэмоциональные нагрузки последних дней», – он сам слышал, как она говорила это по телефону главному. Правда, тут же она пообещала, что «Вадик все отработает». Но за продленные выходные Успенский был ей благодарен – тот редкий случай, когда ее менеджерские навыки пошли ему на пользу. С внутренним содроганием он думал о том, что совсем скоро ему снова предстоит сесть на пуф в своей ведьмачьей приемной и заглядывать в глаза тем, кого предстоит обманывать.

«Надо что-то делать с этим. Что-то решать…”, – подумал он, чувствуя, как неприятное волнение, стремительно перерастающее в ужас, схватывает внутренности ледяной коркой, о которую гулко стучится участившийся пульс. Накатившее состояние было таким резким, обжигающим, что Вадим Сигизмундович тут же призвал успокоительную мысль: до начала приемов у него еще есть несколько дней и прямо сейчас, в эту минуту, можно позволить себе ни о чем таком не думать. О том, как ему быть, он поразмыслит потом, ближе к делу. Где-то за дверью его комнаты послышалась бойкая трескотня Светы. Звук ее голоса зарезонировал внутри еще не вполне оттаявшего Успенского, отскакивая от ледяной корки ужаса, как шарик для пинг-понга. Вадим Сигизмундович болезненно поморщился и подумал: «И с ней надо что-то решать тоже… Потом. Позже. Не сейчас».