По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 207

Конечно, пока нет сражений, в таком тонком деле сложно разбираться до совершенной уверенности в сделанном выводе. Вот и приходится на всякий случай отметать всё и вся, хоть сколь-либо вызывающее недоверие. И всегда при этом – несогласие вождей племён, бесконечные споры и раздоры с нами…

Но нет худа без добра. Стоило ужесточить отбор – переменились и вожди. Раньше – даже после долгих уговоров уступали людей скупо и нехотя. А тут сами стали их навязывать. Словно соревновались меж собой: кто выставит большее число воинов.

…Племенам, изгнанным некогда из благодатных долин, простиравшихся внизу, эти хмурые и нежаркие, даже суровые, но богатые и таёжным миром, и зверем-птицей горные места пришлись по нраву. И жили они здесь в мире и согласии… Пока не было внешних угроз, они пребывали в уверенности за своё бытие, твёрдо стояли на ногах. И никто из обездоленных и впавших в немощь не смел в те поры, не заручившись ходатайством более сильных, просить у них какой-либо помощи. Попробуй – уйдёшь ни с чем от этих сытых, равнодушных и не внемлющих мольбам голодных людей, от этих закосневших в своей сытости и в довольстве… Но за последние годы и до них докатилось снизу вверх ледяное дыхание перемен, что произошли в степи, заставило глянуть на мир иными глазами. Чтобы выжить в надвигающемся бедствии, стало необходимо искать союзников, налаживать новые отношения с другими народами.

Особенно почему-то страшились все монголов. Эта тревога стала просто клевать сердца, когда докатилась сюда весть, что те покорили и Тангутский ил, и Китайский. Вдобавок, с востока в этот край являлись всё новые и новые племена, бежавшие от страшной войны.

К тому же с запада шёл другой страх: там в последнее время вошло в силу, обрело могущество Хорезмское государство. Оно ежегодно расширяло свои владения, присоединяя к себе новые покоренные земли. В этой державе исповедуют ислам, и только ислам. И здешние народы этого боятся. Их тревожит, что мусульмане считают всех иноверцев, всех и любых последователей других верований «неверными», «кяфирами», стало быть – врагами, с которыми можно говорить только языком оружия. А здесь, в этом краю – здесь уживаются в мире разные племена и народы разных вер. Одни поклоняются Христу, другие – Будде, есть и мусульмане, есть поклоняющиеся иным богам и божкам… И это лишь для неискушённого взгляда все боги похожи один на другого: на деле же корень главных раздоров меж людьми – именно в разнице меж верованиями. Вот почему последователи Будды так обрадовались, узнав, что молодой сегун Кучулук, женившись на Кункуй-хотун, перешёл в их веру…

Но кто знает, с какой стороны нагрянет гроза, и станут ли чище после неё их селения – или, наоборот, утонут в грязи. Какой Бог этим ведает? Вот поэтому-то каждый и молит о спасении своего Бога. Встать же против беды, грозящей и с востока, и с запада, надвинувшейся уже вплотную, по-настоящему смогут только кара-китаи, объединив все другие народы.

Всё так, это видно зоркому Кехсэй-Сабараху. Но он видел и многое другое. Видел, как поистине за несколько дней рассыпался в прах некогда могущественный Найманский ил. И теперь он сомневается во всём.

Да, тем, кто бежит сюда от страшных бедствий и пребывает в крайней нужде, кто испытал на себе судьбу изгоев – тем Ил кара-китаев, богатый и цветущий, представляется столь незыблемым, что его не смогут поколебать никакие удары… Всё в нём так величественно – слов не хватает для славословий!

Но человеку, не раз получавшему суровый урок, не можется славословить. Что-то во всём этом благоденствии не даёт покоя его душе, тревожит. Что именно – трудно определить словами. Но есть нечто, шестым чувством осязаемое, есть нечто незримое во всём мироустройстве Ила, в людских взаимоотношениях и нравах, чего душа никак принять не может. Более того, есть нечто, вызывающее осуждение в душе и даже какие-то дурные предчувствия в её глубине…

Тут и чрезмерная самонадеянность, подпитываемая не просто достатком и зажиточностью, а излишней роскошью и богатством. Тут и чрезмерная гордость от собственной мощи – даже гордыня… Всё тут чрезмерно, всё нарочито! И натура людская от этого размывается и просто разрушается.

И мучится старый Кехсэй всем этим, даже себя клянёт за эти мучительные думы.

– Урод ты старый, ну, что ж ты всё время что-то плохое выискиваешь?! – бранит он себя самого. – Да неужто такой великий народ, на которого сотни лет все глядят, высоко задрав голову и преклонив колена, такой народ, который веками знался лишь с победой и славой – неужто он не имеет права на гордость, на чувство своей исключительности и очевидного превосходства?

Всё так… А думы всё равно точат и точат. Оттого ли, что кровь одна, что оба народа произошли от древней Державы киданей, и многое роднит кара-китаев с Илом найманов – многое же и напоминает время перед его разрушением… Явственно видно: упали нравы, низкой стала сама сущность человеческая. Любой разговор завершается только так: «Нет нам равных! Нам, великим и непобедимым!» Любимым развлечением стало издеваться, насмехаться над другими народами, над их низкими обычаями, поднимать на смех то, что отличало их, и что кара-китаи считали дикостью и мерзостью…

Да… все иные для них племена – уроды, все народы глупы и недоразвиты, кроме них самих. В таком духе воспитанная, молодёжь изначально уверена в своей исключительности, в своей непобедимости при любых обстоятельствах. Потому и своевольна, и невыдержанна. И нетерпелива. И, как следствие всего этого – безграмотна и диковата.

Прошло более тридцати лет с тех пор, как Сабарах впервые получил должность сегуна. С тех пор найманы не знали ни единого поражения. Потому и стали они слишком самонадеянными. Но, с другой стороны, заслуги Кехсэя всегда принижались приспешниками хана, мельтешившими вокруг владыки. Если кто-то хвалил сегуна, ему тут же они затыкали рот:

– Победу добыло всё войско! Разве в том заслуга одного лишь Кехсэя-Сабараха?!

– Кто бы ни стал предводителем, всё равно победим!

Вот такой дух царил когда-то среди найманов – такой же, как теперь среди кара-китаев… И что толку теперь старому Кехсэю запоздало раскаиваться? Что толку говорить себе: мол, надо было вовремя отойти в сторону, хотя бы в третьестепенных, малых заштатных делах, чтоб эти гордецы испытали боль и горечь поражения хоть в небольшом сражении – тогда, может быть, и такого сокрушительного бедствия не познали бы, какое произошло позже…

Одно остаётся несомненным: судьба столь великого народа не должна ломаться лишь из-за какой-то случайности. Из-за оплошности, споткнувшись, он не может рухнуть навсегда. И спасение его – тоже не воля случая. Если происходит падение – значит, переполнилась чаша его грехов. Значит, такова кара, назначенная ему Господом Нашим Иисусом Христом…

* * *

Кехсэй-Сабарах чутко улавливал все слухи, шедшие и с востока, и с запада, и со всех сторон, собирал их воедино, осмысливал. Потом рассылал своих особо доверенных соглядатаев, чтобы проверить обоснованность и правдивость этих слухов, узнать, не являются ли они плодом чьего-то воображения.

И вот итог: полностью подтвердились сведения о том, что западные сарты, туркмены, пригнали к границам земель кара-китаев множество табунов и стягивают туда большие войска. Значит, Хорезм-шах, султан Мухаммет принял решение готовить пути для наступательного похода ближайшей осенью. Пешего войска у него не счесть и глазом не охватить. А его конница, состоящая из кипчаков, живущих в северных степях, ни от кого не терпела поражений по сию пору. Вот только успешной конница в этих краях из-за сильного зноя может быть лишь поздней осенью или ранней весной.