Из песка и пепла - читать онлайн книгу. Автор: Эми Хармон cтр.№ 35

Начали они с евреев иностранного происхождения, которые должны были покинуть Италию еще по законам 1940 года, но им некуда было идти – совсем как Феликсу. Однако в июле ветер переменился, и с падением бомб и диктаторов церковь наводнилась испуганными итальянцами.

Монсеньор велел Анджело найти другие способы укрытия беженцев. Тогда-то он и вспомнил про Альдо Финци. Анджело отправился во Флоренцию и попросил печатника «Остри к и» ему помочь. Вместе они изготовили больше двухсот паспортов для евреев, которые могли спрятаться на виду при наличии верных документов. Благодаря этому освободились места для беженцев, которым трудно было смешаться с местным населением из-за незнания языка или внешности. Укрыть еврейских мужчин было труднее всего. Как, впрочем, и молодых итальянских парней, от которых ожидалось по возрасту, что они будут сражаться. А ведь оставались еще дети. Три монастыря в городе были до крыши забиты еврейскими сиротами. Некоторых можно было пристроить в семьи, но дети создавали особенную угрозу. Одно неверное слово, одна неосторожная фраза – и ребенка разоблачили бы вместе с принявшей его семьей. Они подумывали о сельской местности, но туда было слишком сложно добираться. Вся авантюра была сложной и с каждым днем становилась только отчаянней.

Анджело работал не один – рядом с ним трудились сотни отцов и сестер, священников и монахов, которые открывали свои двери и закрывали глаза на подступающую со всех сторон опасность. Но иногда Анджело ощущал себя в мучительном одиночестве. Конечно, безопаснее было не делиться, не доверяться, нести свою ношу, не обременяя ей никого. Но он смертельно устал от скрытности.

В ту ночь он забрался в кровать, едва совершив самые необходимые молитвы. Нога ныла, тело скручивала чудовищная усталость, но мысли его упорно возвращались к Еве. Как она рассталась с ним в Святой Цецилии – без единого протеста, с нечитаемым лицом и лишь сжимая скрипку, словно это была для нее самая драгоценная вещь на свете. Он ушел не оглядываясь. Так было нужно. Ева теперь была в безопасности, а Анджело ждали в другом месте. И все же он не мог не вспоминать август 1939 года, когда точно так же оставил ее в капелле Пацци.

Тем летом они вернулись из Мареммы в реальность с новым знанием о мире и друг друге. Анджело знал, что должен сделать, и сделал это. Но воспоминания преследовали его все равно.

* * *

26 сентября – менее чем через десять дней после того, как Ева поселилась у сестер Святой Цецилии, – подполковник Капплер, глава подразделения СС в Риме, потребовал, чтобы в немецкий штаб на виа Тассо было доставлено пятьдесят килограммов золота. Если еврейская община не сумеет собрать их в течение тридцати шести часов, двести евреев будут арестованы и депортированы.

Набережная де’Ченчи возле Большой синагоги заполнилась толпами людей, не теряющих надежды умилостивить дракона. Анджело запретил Еве выходить за ворота Святой Цецилии, но она, разумеется, ослушалась, собрала все драгоценности, которые привезла с собой в Рим, и заняла место в очереди, чтобы добавить в общую кучу и свое подношение. Дядя Августо вместе с другими старейшинами занимался подсчетом и взвешиванием золота. Увидев Еву, он заверил ее, что это вымогательство – «добрый знак».

– Немцы – логичные люди. Намного выгоднее забирать у нас золото, чем людей.

Ева лишь покачала головой. В преследовании евреев не было ни смысла, ни логики. Однако, жертвуя фамильные драгоценности, она на секунду поверила в правоту дяди Августо.

Ева как раз выходила из синагоги, когда заметила в очереди Марио и Джулию Соннино с обоими детьми. За прошедшие дни живот тети стал еще внушительнее, и Ева убедила стоящих перед ней людей пропустить Джулию вперед, чтобы ей не пришлось часами ждать на ногах. Соннино пожертвовали свои обручальные кольца и швейцарские карманные часы, которые передавались в семье Марио на протяжении трех поколений. Джулия пошутила, что незагорелая полоска у нее на пальце служит достаточным свидетельством замужнего статуса, однако, скручивая с руки толстый золотой ободок, она едва не плакала. Ева дождалась вместе с детьми, когда они освободятся, а затем сопроводила их в еврейское гетто, которое находилось всего в квартале от огромной синагоги.

– Нам понадобятся фотографии. Такого же качества, как на официальных документах, – пробормотала Ева по пути. Марио быстро кивнул, немедленно поняв, что она имеет в виду. – Мы отвезем их типографу. Он вклеит снимки в паспорта, а затем проштампует поверх. Это усложняет процесс, но иначе документы не будут выглядеть правдоподобно. Подписи и отпечатки пальцев можно добавить потом, но фотографии нужны как можно скорее.

Анджело по-прежнему хранил каменное молчание по поводу своих маневров, то и дело отвергая помощь Евы. Кажется, он и в самом деле вознамерился продержать ее в монастыре до конца войны, но там она медленно сходила с ума. Ева знала, что Соннино числятся в самом низу невообразимо длинного списка людей, которым требовались новые документы, а потому решила взять их под свою ответственность.

– Фотографии готовы, – ответил Марио вполголоса. – Наши и еще десяти человек из гетто. – Он бросил на Еву извиняющийся взгляд. – Я не хочу злоупотреблять твоей добротой. Но этим людям больше некуда идти.

Из квартиры Соннино Ева вышла с двенадцатью фотографиями, припрятанными в лифчике, и обещанием принести паспорта сразу же, как только они будут готовы. Теперь ей оставалось лишь ускользнуть от Анджело и доехать до Флоренции и Альдо Финци. Купить обратный билет, попотеть одну ночь в типографии и вернуться в Рим на следующее утро. А если Анджело разрешит, она возьмет фотографии и привезет паспорта и для других беженцев.

Долго искать его не пришлось. Анджело стоял у ворот синагоги с несколькими другими священниками из разных приходов города. С собой у него было внушительное количество золота от римлян-итальянцев, которые хотели внести свою лепту, но боялись, что «богатенькие евреи» при виде их начнут воротить носы. Старые стереотипы были все еще живучи.

Никто не воротил нос. Среднее пожертвование составило 3,5 грамма, и над очередью витал ощутимый страх. Старший лейтенант СС «великодушно» продлил срок сперва на четыре часа, а потом еще на четыре. Поползли слухи, что Папа вмешается и пожертвует недостающее золото из католических закромов, если еврейская община не успеет к указанному часу. Дядя Августо поспешил поделиться этой новостью с Анджело, ухмыляясь, будто Чеширский Кот.

– Что я тебе говорил, падре? Под боком у Ватикана нам бояться нечего.

Однако нужное количество каким-то чудом набралось и без вмешательства церкви, и более ста десяти фунтов – пятьдесят килограммов – золота, включающего последние ценности и без того обездоленных людей, отправились в немецкий штаб на виа Тассо еще до истечения 28 сентября. Римские евреи поздравили друг друга с успехом, Августо открыл бутылку вина, и над булыжными мостовыми прокатился многоголосый вздох облегчения.

Тем не менее уже на следующий день к главной синагоге подкатили немецкие грузовики, и офицеры СС вывезли раввинскую библиотеку – каждую книгу, каждый священный свиток и ценный документ. Также они забрали картотеки с записями о членах и меценатах общины. Еврейским старейшинам оставалось лишь беспомощно смотреть, как все их наследие до последнего клочка конфискуют те самые люди, которые только накануне обещали оставить их в покое.