1918: Очерки истории русской Гражданской войны - читать онлайн книгу. Автор: Арсений Зайцов cтр.№ 55

Сибирская армия в июне состояла из добровольцев и сибирских казаков. В отличие от Народной армии на Волге она носила не Георгиевские ленты на околышках фуражек, а бело-зеленые сибирские кокарды (от введенного в Сибири бело-зеленого, «изображавшего снега и леса», сибирского флага).

Ультрадемократические принципы строительства Народной армии не существовали в армии Сибирской. Гришин, выступая в Сибирской областной думе, заявлял, что армия должна быть «создана и будет создана по типу, диктуемому во все времена, во всех странах непреложными выводами военной науки, на основах строгой военной дисциплины, без каких бы то ни было комитетов, съездов, митингований и без ограничений прав начальствующих лиц» ^[238].

Однако Гришин, подобно Комучу, и в Сибирской армии погон все-таки не восстановил. Если вспомнить то значение, которое не могло не придаваться офицерством, полгода спустя после насильственного снятия погон большевиками, их ношению, нельзя не признать, что если Гришин был «правее» Сибирского правительства, то возглавляемая им армия была, несомненно, «правее» своего командующего, и в этом лежал зародыш будущих его конфликтов с ней.

Удаленная на 1500 км от боевого фронта по Волге и на 800 км от Екатеринбурга, Сибирская армия формировалась не спеша. «Гришин-Алмазов не считал возможным приступить к мобилизации до того, как будут подготовлены казармы, обмундирование, снаряжение, унтер-офицерский состав, подробный план набора, распределение контингента» ^[239].

Тяжесть борьбы на фронте, таким образом, ложилась исключительно на чехов и на Народную армию в Поволжье.

Сибирская власть тем временем правила. Уже через месяц (30 июня) Западно-Сибирский комиссариат был безболезненно смещен сибирским правительством в составе пяти министров из самоизбравшего себя еще в январе в Томске правительства Сибири. Эти пять министров во главе с Вологодским все вышли из недр Сибирской думы и все в 1917 г. носили тот или иной социалистический ярлык. Но это были по сравнению с Западно-Сибирским комиссариатом социалисты поправевшие и о своем мимолетном социализме позабывшие. В то время как комиссариат сохранял рабочие «совдепы» как профессиональные организации, денационализацию национализированных большевиками предприятий допускал лишь в отношении предприятий, лишенных общественного значения, и оставлял неприкосновенными земельные комитеты, новое Сибирское правительство стало определенно на путь ликвидации следов советской власти. Все советские декреты были объявлены незаконными, а все существующие Советы депутатов было постановлено закрыть. Грамотой предыдущей Сибирской областной думы (социалистической, без «цензовых элементов») сибирскому правительству была передана вся полнота государственной власти, и правительство вступило в верховное управление Сибирью, объявленной «нераздельной частью великой всероссийской демократической республики» ^[240].

11 июля была декларирована и «независимость» Сибири, мотивированная, впрочем, тем, что Российское государство, как таковое, не существует, ибо значительная часть территории России находится в фактическом обладании Центральных держав, а другая захвачена узурпаторами народоправства, большевиками ^[241]. При этом сибирское правительство объявляло, однако, «что не считает Сибирь навсегда оторвавшейся от тех территорий, которые в совокупности составляют державу Российскую и что все его усилия должны быть направлены к воссозданию российской государственности». Наконец, не порывая с теоретической преемственностью от социалистической областной Сибирской думы, правительство оставило временно открытым вопрос о ее созыве. Таким образом, новая сибирская власть из бывших социалистов, принявшая власть по преемству от социалистической думы, была на самом деле совершенно не социалистической и откровенно противосоветской. В то же время в ней, несомненно, были сильны и здоровые областнические тенденции. Лозунг «через автономную Сибирь к возрождению России» верно отражал настроения новой сибирской власти.

В общем, из двух политических центров – Самары и Омска – первый, претендуя на власть во всероссийском масштабе, продолжал жить революционными мечтами 1917 г., второй определенно становился на трезвый путь реальной обстановки 1918 г. Конфликт между ними был неизбежен, но географическое их положение давало все преимущества Омску. Самара вела вооруженную борьбу на Волге, Омск мог спокойно в 1500 км в тылу фронта не спеша готовиться к борьбе. Единственным резервом Самары был Омск, и чем хуже шли бы дела на Волге, тем Самара должна была становиться уступчивее.

Не меньшим преимуществом Омска было и то, что его политическое лицо все же ближе подходило к политическим идеалам офицерства, которое являлось движущей силой вооруженной борьбы.

Оба центра, и Самара, и Омск, в эту эпоху были, однако, глубоко провинциальными, и в общероссийском масштабе все эти Вольские, Брушвиты, Патушинские и Кручковские были, конечно, звездами самой последней величины, даже и на маловзыскательном политическом горизонте 1918 г.

За Байкалом начинался Дальний Восток, по которому пробивались к Тихому океану головные чешские эшелоны русского генерала Дитерихса. Занятие чехами Владивостока (29 июня) и последовавшая за ним союзная интервенция создали на Дальнем Востоке совершенно отличную и от Сибири, и от Приуралья политическую обстановку.

В Харбине (9 июля) создалось деловое правительство временного правителя генерала Хорвата (многолетнего управляющего Китайской Восточной железной дорогой). Военным министром этого правительства был, между прочим, командированный генералом Алексеевым с юга еще весной генерал Флуг.

Во Владивостоке обосновалось Временное правительство автономной Сибири (бежавшее в январе из Томска правительство Дербера, во главе которого с 21 июля вместо Дербера стоял некий левый земец Лавров).

Наконец, наряду с ним во Владивостоке создалась и местная эсеровская власть в лице «областного земства» во главе с эсером Медведевым, которое «искало путей соглашения с большевиками и не желало порывать с органом революционной власти – Советами» ^[242].

В Забайкалье обосновался атаман Семенов (бывший есаул Забайкальского казачьего войска, еще при Керенском в 1917 г. взявшийся навербовать из монгол и бурят кавалерийский полк). Поддерживая монгольских сепаратистов во внешней Монголии и будучи полумонголом (мать Семенова – бурятка, и он свободно владел монгольским и бурятским наречиями), он был сразу же поддержан японцами и по мере развития союзной интервенции постепенно при поддержке оккупировавших Дальний Восток трех дивизий японцев стал фактически самостоятельным правителем Забайкалья.