1918: Очерки истории русской Гражданской войны - читать онлайн книгу. Автор: Арсений Зайцов cтр.№ 58

«Политический контроль над всей организацией и жизнью армии поручается военным комиссарам. Пост военного комиссара есть один из самых ответственных и почетных в Советской Республике. Комиссар охраняет теснейшую внутреннюю связь между армией и советским режимом в целом. Комиссар воплощает начало революционного долга и несокрушимость дисциплины. Комиссар скрепляет все важные приказы. Всей силой своего авторитета и своей власти комиссар обеспечивает немедленное и безусловное выполнение оперативных и боевых распоряжений военного руководителя, (т. е. командующего)» ^[248].

6 апреля новый приказ Троцкого окончательно оформляет двоевластие в командовании, поставив во главе каждой войсковой части дуумвиров: командующего – комиссара. «Военный комиссар, – гласил этот приказ, – есть непосредственный политический орган советской власти при армии… Военный комиссар блюдет за тем, чтобы армия не обособлялась от всего советского строя и чтобы отдельные военные учреждения не становились очагами заговора… Комиссар участвует во всей деятельности военного руководителя. Но руководство в специальной военной области принадлежит не комиссару, а работающему с ним рука об руку военному специалисту… Обязанность блюсти за точным исполнением приказов ложится на комиссара, в распоряжение которого для этой цели предоставляются авторитет и все средства советской власти» ^[249].

Создание политического контроля над командным составом в лице института военных комиссаров позволило советской власти довольно широко использовать специалистов в виде офицерского состава старой армии. Несмотря на советский нажим, проведение этого в жизнь оказалось, однако, далеко не столь простым, как это вначале представлялось советским руководителям Красной армии. За весь 1918 г. большевикам в состав Красной армии всеми правдами и неправдами удалось привлечь лишь 22 315 офицеров.

Что же представляла собой эта цифра?

Всего к концу войны на пяти фронтах нашей действующей армии (Северный, Западный, Юго-Западный, Румынский и Кавказский) состояло 136,6 тыс. офицеров ^[250].

Но к этим 136,6 тыс. нужно прибавить еще пленных, раненых, находившихся на излечении в госпиталях и офицеров, состоявших в запасных частях и военно-административном аппарате внутри страны. Каково же было их число?

Общее число наших военнопленных офицеров на август 1918 г. составляло 13 тыс. ^[251]

Затем за всю войну общее число офицеров, раненных, контуженных и отравленных газами, составляло 40,5 тыс. ^[252]

Наконец, в то время как в действующей армии на 1 мая 1917 г. приходилось 136,6 тыс. офицеров на 6,56 млн. солдат, или примерно по 1 офицеру на 50 солдат, во внутренних округах (на 1 февраля 1917 г.) числилось еще 1,84 млн. людей. Допуская даже явно неправдоподобное при громоздкости нашего тыла соотношение числа офицеров и солдат в тылу тем же, что и на фронте, т. е. по 1 офицеру на 50 солдат, мы получим еще по крайней мере 37 тыс. офицеров.

Итак, общее число офицеров нашей армии к началу Гражданской войны, по самым скромным подсчетам, составляло не менее 200 тыс.

Цифра эта является, несомненно, преуменьшенной. Вероятно, что она ближе к 250 тыс., так как, например, списочный (не наличный) состав офицеров на 1 мая 1917 г. в действующей армии дает цифру в 202,2 тыс. ^[253] офицеров, к которой нужно прибавить еще офицеров тыловых учреждений внутри страны.

Значит, за весь 1918 г. большевикам удалось привлечь на службу в Красную армию лишь около 10 % офицерского состава нашей старой армии.

Девять десятых нашего офицерства в 1918 г. было не в Красной армии…

В дальнейшем мобилизации и призывы за все время нашей Гражданской войны до 15 августа 1920 г. дали в ряды Красной армии всего лишь 48 409 бывших офицеров. Иными словами, за всю нашу Гражданскую войну через ряды Красной армии прошло не более четверти общего числа офицеров старой Российской армии. Три четвертых нашего офицерства в Красной армии не служило!

Пополнение собственными советскими усилиями дало за 1918 г. лишь 1753 красных командира (офицера), т. е. число командиров, выпущенных из советских военных школ, не говоря уже об их качестве, было в восемь раз меньше, чем дали призывы старых офицеров. К концу войны это соотношение резко изменилось, и число красных командиров, дойдя до 40 тыс., лишь немногим уступало числу старых офицеров, но в 1918 г. основой командного состава Красной армии являлись все-таки офицеры старой армии.

Наряду с бывшими офицерами в еще большей степени основой кадров Красной армии в 1918 г. являлись унтер-офицеры нашей старой армии. Действительно, при общем количестве призванных в Красную армию за 1918 г. в 752 тыс. наряду с 22 тыс. бывших офицеров было призвано и 130 тыс. унтер-офицеров ^[254]. Иначе говоря, если на 1 офицера в Красной армии 1918 г. приходилось около 30 красноармейцев, на каждые 4–5 красноармейцев приходился 1 унтер-офицер старой армии. Они-то и послужили остовом Красной армии.

Широкое распространение получило мнение и о массовом переходе на сторону большевиков и офицеров нашего Генерального штаба. Мнение это, однако, мало отвечает фактическому положению дел. Несомненно, что часть нашего Генерального штаба приняла участие в строительстве Красной армии и этим оказало большевикам большую услугу. Однако от этого до массового перехода на сторону красных еще далеко. Цифры говорят другое.

Действительно, для суждения об этом существует прежде всего последний довоенный официальный список офицеров Генерального штаба Российской армии ^[255].

Всего в этом списке числится офицеров Генерального штаба: 424 генерала, 546 штаб-офицера, 241 обер-офицера и 185 причисленных к Генеральному штабу обер-офицеров (кончая выпуском 1913 г. из академий).

За время войны, до октябрьского переворота, состав нашего Генерального штаба пополнился тремя выпусками из академии (выпуски 1914, 1915, 1916 гг.). В среднем в составе ежегодного выпуска числилось 65 офицеров, причислявшихся к Генеральному штабу.