Редкий тип мужчины - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ромм cтр.№ 56

Небольшой, два на три метра, магазинчик «Все для шитья и рукоделия» находился сразу у входа, по правую сторону. Закутанная в огромный пуховой платок продавщица (на вид – настоящая матрешка) скользнула по Алексею сонным равнодушным взглядом. Не иначе как решила, что мужчина забрел сюда по ошибке. Алексей прошелся вдоль прилавка, но среди всякой пестрой и блестящей мелочи шнурков не увидел или не углядел, хотя им, по логике, было положено здесь наличествовать среди прочего галантерейного товара.

– Доброе утро, хозяйка! – в магазинчике было жарко, поэтому Алексей снял шапку. – Мне бы шнурки черные, подлиннее и покрепче. Есть у вас такие и сколько стоят?

Продавщица, видимо, еще толком не успела проснуться, потому что ничего не ответила и не полезла никуда за шнурками. Таращила на покупателя глаза и ритмично хлопала веками – хлоп-хлоп-хлоп.

– Мне бы шнурки! – уже гораздо громче повторил Алексей. – Для ботинок, черные, длинные и непременно самые крепкие…

– Алексей Артемович! – знакомым голосом сказала «матрешка». – Это вы?

– Это я, – машинально подтвердил Алексей, вспоминая, откуда ему знаком этот голос. – А откуда…

Воспоминание сверкнуло в голове ослепительной вспышкой.

– Нина? – не веря своим глазам, но веря ушам, спросил Алексей. – Это вы?

Нина запомнилась ему совсем другой – стройной, красивой, довольно высокой… Или не очень высокой? Может, роста ей прибавляли каблуки? Алексей попытался было вспомнить, насколько высокими были каблуки у Нининой обуви, но не смог. Вгляделся в лицо, пытаясь увидеть какие-то знакомые черты, и не нашел их. Время меняет лица, это так, но Нине оно, кажется, нарисовало новое лицо – одутловатое, заплывшее, с глубоко запавшими глазами. Даже нос, кажется, изменился. Был нос как нос, а стал картошка картошкой. От былой стройности не осталось и следа, Нина сильно раздалась вширь и вообще сильно постарела. Но голос был ее. И еще она первой узнала Алексея. Сочла нужным узнать. Захотела узнать.

– Вот мы и встретились… – констатировал Алексей, думая о том, что ему хочется сказать Нине, о чем хочется спросить, да и стоит ли с ней вообще разговаривать. – Надо же…

– Я так и знала, что мы когда-нибудь встретимся! – торопливо, будто кто-то мог бы им помешать, заговорила Нина. – Алексей Артемович! Мне столько надо вам сказать, столько объяснить, но прежде всего я хочу попросить вас, чтобы вы простили меня за то, что я сделала! Для меня это очень важно, в самом деле важно! Простите меня, если сможете, только от чистого сердца!

Нина вдруг скрылась за прилавком. Алексею сначала показалось, что Нина упала, и он нагнулся, чтобы поднять ее, но увидел, что Нина стоит на коленях и умоляюще смотрит на него. Из-под платка выбилась прядь волос, в которых заметно просматривалась седина. По щекам Нины текли слезы. Ладони ее, сложенные в молитвенном жесте, дрожали. Подбородок тоже дрожал. Ее раскаяние выглядело искренним, но Алексея оно ничуть не тронуло. Правда, и злобы никакой он к Нине не испытывал. Абсолютно никакой. Не хотелось ни ругать ее, ни обличать, ни стыдить, ни тем более отвесить ей парочку звонких оплеух (а на суде так хотелось, что аж руки чесались, в самом прямом смысле чесались). Из всех чувств, которые могли оказаться уместными в подобной ситуации, Алексей испытывал лишь одно – любопытство. Пришло время узнать всю правду до конца, расставить все точки над «i».

– Алексей Артемович! – жалобным голосом канючила Нина. – Простите меня, если сможете! Только чтобы от чистого сердца! Я так страдаю! Меня Бог наказал! Вы же видите, во что я превратилась! Вы же видите!

– Все мы не молодеем, – жестко, но без злости сказал Алексей. – Встань, Нина, не надо больше спектаклей. Один ты мне уже устроила, век жить буду, не забуду…

– Простите меня, дуру грешную! – не делая попытки подняться с колен, Нина так рьяно затрясла сложенными ладонями, словно пыталась что-то ими разрубить. – Скажите, что не держите на меня зла, Алексей Артемович! Тогда встану!

Алексей обратил внимание на руки Нины. Заскорузлые, с узловатыми, скрюченными пальцами, левый мизинец так вообще казался завязанным в узел. Удивительно. Неужели торговля мелким товаром приводит к таким изменениям? И насколько удобно торговать разной мелочью с такими руками?

– Скажите, что не держите на меня зла! – твердила Нина. – Скажите, что не держите на меня зла! Простите меня! Я перед вами так виновата, Алексей Артемович, но я искуплю… Скажите, что не держите на меня зла!

– Скажите, а молнии «трактор»… – донеслось от входа, но голос тут же осекся. – Извините!

– Не держу я зла, Нина, – ответил Алексей. – Было зло, да все вышло. А для того, чтобы простить, сначала надо понять. Встань, и поговорим, только недолго, а то я на работу спешу…

– Недолго не получится, – сказала Нина, берясь руками за края стеклянных стеллажей. – Мне столько всего надо вам сказать, Алексей Артемович…

Покряхтывая и опираясь руками на стеллажи, оказавшиеся хоть и стеклянными, но крепкими, Нина поднялась на ноги.

– Алексей Артемович, может, вы вечером, после работы зайдете? Я до десяти часов здесь, и завтра тоже моя смена, только вы лучше сегодня заходите, а то мне до завтра терпеть невмоготу… Так хочется душу облегчить! Я столько лет ждала, так мучилась…

– На воле ждала, – уточнил Алексей и, взглянув на часы, заторопился. – Ладно, вечером зайду, часам к восьми. Поговорим.

– Постойте! – остановила его Нина, хватая ручку, лежавшую возле кассового аппарата. – Я вам свой номер напишу… Вдруг что… Звоните в любое время…

Ручку Нина держала не так, как обычно ее полагается держать, а щепотью, четырьмя пальцами. Но тем не менее почерк у нее был разборчивый. Номер телефона был написан на товарном чеке со штампом «ИП Калантаров Г. Г.».

– Я у хозяина работаю, – пояснила Нина, заметив, что Алексей разглядывает штамп. – Бизнес не мой.

Алексей подумал о том, уместно ли называть «бизнесом» дело такого вот масштаба, и еще о том, что Нина, наверное, опасается, что он может потребовать у нее компенсации. Компенсации? Во сколько оценить каждый год несвободы? Сколько стоит разрушенная жизнь? Сколько стоит утраченный бизнес? Вот то был настоящий бизнес. Главный механик Мартыныч, отвечая на вопросы клиентов или потенциальных клиентов, достаточно ли у компании «ПК-бест» транспорта для удовлетворения их потребностей, гордо отвечал: «У нас транспорта больше, чем в иной дивизии». Некоторые, особо упертые (или самые недалекие, что, в сущности, одно и то же), интересовались численностью дивизионного автопарка. Мартыныч важно надувал щеки и ронял сквозь зубы: «Военная тайна».

– Я буду вечером, – пообещал он и ушел.

Только в офисе, вещая куртку в шкаф, Алексей вспомнил, что шнурки он так и не купил. А еще подумал о том, что шнурок порвался далеко не случайно – в самом нужном месте. А в нужном ли? Ведь уже довольно долгое время ему не то чтобы не хотелось видеть, ему даже не думалось ни о Нине, ни о Инге. Мысли занимала только дочь. Алексей верил, что рано или поздно он сможет с ней объясниться. Чем старше становится человек, тем умнее, мудрее, терпимее… Если, конечно, речь идет об умном человеке, но Лиза-то умная, это факт. А еще Алексею хотелось доказать самому себе (самому себе, а не Инге, что-то доказывать Инге он хотел раньше, но со временем передумал), что он – мужик, что у него, несмотря ни на что, все будет хорошо, потому что по-другому просто быть не может. Он крепко стоит на ногах, у него хорошая работа (пусть и не свой бизнес, но его ценят и платят хорошо), у него квартира, купленная по ипотеке, есть машина… Хочется еще гараж купить, но не все сразу, лучше подождать, поднакопить денег и купить настоящий гараж, а не жестяную коробочку, продуваемую всеми ветрами и промываемую всеми дождями. Будет у него и гараж, и своя компания будет. Начнет, как и начинал когда-то, с четырех-пяти машин, а там уж как пойдет. Но Алексей верил в то, что пойдет, непременно должно пойти хорошо… Все будет хорошо. Все у него будет. Кроме жены… Инна – невосполнимая утрата, незаживающая рана в душе. Кто сказал, что незаменимых нет, должно быть, никогда никого не любил и вообще не знал, что такое любовь. Любимые незаменимы, а тех, кого можно заменить, любимыми назвать нельзя.