Редкий тип мужчины - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ромм cтр.№ 57

Обиднее всего, всего ужаснее было то, что Инна погибла, считая Алексея негодяем, изнасиловавшим несчастную девушку Нину. Очень хотелось верить в то, что оттуда, где сейчас находится Инна, виднее, кто негодяй, а кто нет. Хотелось верить и надеяться на встречу в будущем. Странно, но почему-то Алексей был уверен в том, что эта встреча непременно произойдет. Сам себе не смог бы объяснить, откуда взялась эта уверенность, но она была. Они с Инной непременно встретятся. Если не в этой жизни, то после. Встретятся, чтобы никогда больше не разлучаться. И как именно произойдет эта встреча, Алексей не раз видел во сне. Он идет длинным светлым коридором, доходит до нужной двери, хочет открыть ее, но не успевает, потому что дверь открывается сама. За дверью – Инна, стоит на пороге, улыбается и протягивает к Алексею руки. Их разделяет всего один шаг, и этого-то, последнего шага во сне никак не удается сделать, потому что Алексей просыпается. Но ничего, придет время, и шаг будет сделан. Предопределенное неизбежно, неизбежное предопределено. Непонятно только, когда это случится, но в том, что случится, сомнений быть не может…

Попросив у секретарши Светы зажигалку (курить даже в зоне не выучился – претило), Алексей заперся в кабинете (Света явно решила, что на тайный перекур) и занялся подлым шнурком. Вытащил его, развязал наспех завязанный на улице узел, затянул по новой, туго, отчего узел вышел маленьким, почти незаметным, обрезал торчащие концы и опалил их при помощи зажигалки, чтобы не лохматились. В довершение вдел шнурок так, чтобы узел был сбоку, над дыркой и немного в нее вошел. Так получилось совсем хорошо, только вглядевшись, заметишь.

– Каноль!  ^[20] – похвалил свою работу Алексей и тут же одернул себя за случайно сорвавшееся с языка слово «из той» жизни.

Хоть и наедине с самим собой сказал, но вслух – значит, полагается штраф, десять приседаний. За речью поначалу приходилось следить очень тщательно, поскольку совершенно незаметно для себя набрался много чего ненужного, но сейчас «лишние» слова срывались нечасто, далеко не каждую неделю. А то ведь и до двухсот приседаний в день доходило, без скидок и поблажек. Мужик решил – мужик сделал.

Не желая откладывать, Алексей уплатил штраф прямо на месте. Закончив приседать, вернул Свете зажигалку и приступил к работе. Дел было много. Дел всегда было много. Алексей любил, когда их много. Больше дел – меньше свободного времени. Меньше свободного времени – меньше дум…

Дела наваливались снежным комом. Закон подлости: если после работы запланировал что-то, то работы этой будет невпроворот. Освободиться удалось лишь в половине девятого. На всякий случай Алексей позвонил Нине и предупредил, что будет к девяти. От офиса до метро и, соответственно, до торгового центра было семь минут ходу быстрым шагом, но сегодня хотелось пройтись не быстрым, а медленным шагом. Собраться с мыслями, понять, чего ему сейчас хочется, вспомнить, прикинуть, вникнуть…

– Да хоть в двенадцать, Алексей Артемович! – простонала (не проговорила, а именно простонала) Нина. – Центр в десять закрывают, так я вас у входа ждать буду. Сколько понадобится…

«Как ее, однако, приперло! – удивился про себя Алексей. – Мороз минус пятнадцать, если не все восемнадцать, а она готова ждать на улице «сколько понадобится»! Надо же!»

Мелькнула трусливая, нет, скорее – осторожная (жизнь учит осторожности) мысль о том, что не устроит ли ему Нина какого-нибудь нового сюрприза, но Алексей очень скоро эту мысль отогнал. Разговаривать они станут на людях, в «стеклянном» торговом центре, где все на виду у всех, чаевничать с Ниной он не будет и водку-коньяк распивать тоже не станет. Да и что-то такое, неуловимое, в голосе Нины убеждало в том, что она сегодня говорила искренне, что ей зачем-то нужно (и важно!) его прощение. Впрочем, в ту черную пятницу, в день своих злосчастных именин, она тоже казалась искренней. Господи! Та Нина и эта Нина – два настолько разных человека! Неужели тот Алексей Кудрявцев и этот Алексей Кудрявцев…

Алексей подошел к шкафу для одежды, открыл правую дверцу, на внутренней стороне которой висело зеркало, и начал придирчиво-пристально вглядываться в себя любимого. Ну, что тут можно сказать? Есть кое-какие изменения. Волос на голове стало еще меньше, по правде говоря – совсем почти не осталось, но стрижка «под ноль» скрывает этот «недостаток». Но глаза такие же, как и были, щеки уже давным-давно не впалые, а «хомячистые» – отъелся, бродяга, да и вообще вид представительный. Основательный такой вид, вот, даже пиджак спереди оттопыривается – пузо начало расти. Надо наконец-то взять себя в руки и установить правило – утром пробегать хотя бы три километра в любую погоду, по выходным проплывать не меньше километра в бассейне, упражнения для пресса, велотренажер… «Велотренажер куплю в эту субботу, – решил Алексей, – в субботу и в бассейн отправлюсь, а бегать начну прямо завтра… А то отложу на понедельник или на начало марта – и забуду. Вторник тоже хороший день для начала хороших дел. Гололед? Мороз? Ничего, и не в таких переделках бывали. На морозе бегать приятнее – и темп хороший держать нетрудно, и потеешь меньше, а по снежку бежать не скользко…»

При появлении Алексея Нина сразу же заперла дверь и прилепила на нее бумажку с надписью от руки «Извините, магазин закрыт по техническим причинам». Надпись была сделана маркером, поэтому хорошо просматривалась и с обратной стороны. Вернувшись на свое место за прилавком, Нина нагнулась и вытянула откуда-то снизу складной табурет с потрескавшейся от долгого употребления дерматиновой обивкой сиденья.

– Возьмите, – попросила она, – а то я не подниму.

Перегнувшись через прилавок за стулом, Алексей ощутил доносившийся от Нины спиртной дух.

– Это я для храбрости, – застенчиво пояснила Нина. – Мне вообще-то нельзя, я и без водки болею, но сегодня меня такой колотун весь день бил… Вы правда на меня зла не держите, Алексей Артемович?

– Не знаю, чего я держу, – ответил Алексей, прислушиваясь к себе – не шелохнется ли в душе былая яростная ненависть, – но скажу одно, Нина: приязни я к тебе не испытываю. Сама понимаешь. Не те обстоятельства. Но ты расскажи, что хотела рассказать. Может, я пойму…

Нина дождалась, пока Алексей сядет, потом сделала глубокий вдох, словно собираясь броситься в воду, и резким движением сдвинула с головы платок.

– Вот, смотрите, какая я теперь! – грустно, но с каким-то непонятным вызовом сказала она. – Морда поросячья – это от таблеток, от них же волосы выпадают… Вы же должны помнить, какая я была…

Алексей многозначительно хмыкнул: да уж, не забуду. Захотел бы, не получилось. Выглядела Нина и впрямь не лучшим образом, на вид спокойно можно было дать все шестьдесят, а ведь ей, насколько помнил Алексей, сейчас должно было быть немного за тридцать. Совсем немного.

– Я заболела через полгода после суда, день в день. Встала утром, вся какая-то скованная, больная. Удивилась еще, что на улице уже тепло, а меня знобит. Сначала думала, что простыла, а как по врачам пошла, узнала, что у меня ревматоидный артрит, воспаление суставов. Первое время не особо печалилась, верила докторам, но, когда меня скрючило, поняла, что заболела всерьез. Лечение не столько помогало, сколько вредило. От одних таблеток язва желудка открылась, от других я поправилась и давление стало скакать, а потом сахар неожиданно поднялся. Года не проболела, как стала такая, как сейчас, – инвалид инвалидом. У меня даже группа есть, но «рабочая»…