Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Лавров cтр.№ 76

Хохол Григорьев, быстро захмелевший от бесплатного угощения, подняв хитрющее лицо на Гершуни, спросил:

— А где его, Сипягина, того, ховать будут?

Гершуни в очередной раз нервно заглянул в золотые часы, неестественно рассмеялся:

— Ты, Микола, пойди к сипягинской жене и спроси: «Сегодня твоего мужика пришьют, ты где его в землю зароешь?»

Жених и невеста весело заржали, словно разговор шел о чем-то очень забавном. Гершуни резко переменил тон, стал серьезным:

— Ты, Микола, возьми на себя мракобеса Победоносцева. Хватит, этот кровопивец небо покоптил, небось скоро восемь десятков стукнет.

— А как я его впизнаю? — прикинулся дурачком Григорьев. — Я ж его не бачив!

— Чего его бачить? — вступил в разговор Мельников. — Ведь на могиле будут речи толкать, так, Григорий Андреевич? — Вопросительно посмотрел на Гершуни.

Тому не понравилось, что студент, который был позван в трактир, чтобы сыграть маленькую роль, встревает вперед старших. Он обрезал:

— Ты, Мишка, пока кочумай и слушай. Когда распорядитель ритуала объявит: «Прощальное слово имеет обер-прокурор Синода Константин Победоносцев», тот встанет возле гроба и начнет гундосить. Ты спокойно подойди и стреляй в него. Главное — попади, одной пули деду хватит. Тут паника жуткая начнется, все побегут кто куда. Юля, а ты загодя постарайся подобраться поближе к губернатору Петербурга Клейгельсу и в упор мочи. Вот, возьми фото Клейгельса, у него рыло на гадюку похожее. Самое главное, чтобы первыми пулями зацепить сатрапов — они отравленные, стрихнин дело сделает. Постарайтесь улизнуть, думаю, это будет возможно, потому как паника начнется страшная, про вас забудут. А вы между крестов и оград ходу!

Мельников начал исполнять роль, на которую был позван. Он медово улыбнулся:

— Эх, везет людям! Как я хотел бы акт возмездия совершить! — Эту фразу приказал произнести Гершуни. Дальше горный студент сочинял сам: — Это такая честь!.. История освободительного движения занесла бы мое имя золотыми буквами на золотые скрижали…

Гершуни строго посмотрел на подручного:

— Ишь, слюни распустил — скрижали! Ну, Миш, ты прямо выжига какой! Высокое право отстрела надо заслужить. — Протянул сто рублей Юлии. Словно забывая о ее почти сорокалетнем возрасте, сказал: — Как договаривались, для маскировки купи себе костюм гимназиста — ты так похожа на юношу. Нарядишься гимназистом и пройдешь, никому в голову не придет тебя шмонать. В ранец за спиной уберешь револьвер. — Повернулся к Григорьеву: — И ты, Микола, тоже держи «катюшу» — это мой аванс тебе на свадьбу. Отпразднуем в Женеве. Клянусь честью! На набережной есть роскошный отель «Де ля Пэ». Соберем всех революционеров России, гулять будем три дня. А вы, кореша, за героев будете! За ваше здоровье вылакаем столько вина, сколько в Женевском озере воды нет. Ха-ха! Шпалера и пули получите завтра. Приходите в двенадцать дня на угол Невского и Большой Морской, возле ресторана «Вена». — Кивнул на Мельникова: — Мишка вам приволокет.

Сам Гершуни никогда не рисковал переносить оружие — опасно. Он подозрительно глядел на жениха:

— Ну как, Микола, не оплошаешь?

Тот нетрезво, но решительно вздернул подбородок:

— Извольте бриться! Я офицер и попрошу подозрением меня не оскорблять-с!

В этот момент в трактир ввалился какой-то пролетарий в кожаной кепке и в длиннополом замусоленном пиджаке. Он с порога крикнул:

— Министра Сипягина сейчас в Мариинском подстрелили…

В зале зашумели, заговорили:

— Как? Кто? Почему?

Гершуни подскочил к рабочему:

— Убит? Или живой?

— Кто его знает!

— Задержали хоть злодея?

— Врать не буду: чего не знаю, того не знаю. Но есть слух, что стрелял молодой генерал, у которого Сипягин жену соблазнил.

Гершуни покачал головой:

— Чего на свете не бывает! — Глаза его светились сатанинской радостью. Повернулся к жениху и невесте, сказал негромко, и голос дрожал от волнения: — Расходимся врозь. Вот деньги лакею — за наш стол! Завтра в семь вечера в Летнем саду у входа ждите, я к вам приду, обсудим дело. — Весело подмигнул. — Не оплошаете?

Григорьев заверил:

— Извольте не сомлеваться!

Они вышли на улицу. Мельников долго тряс руку Гершуни:

— Поздравляю!

— Еще неизвестно, убил ли. А этих брачующихся ты, Мишка, молодец, ловко обработал. Пусть думают, что за революцию погибнуть — радость величайшая, как у тещи блинов с икрою похавать, ха-ха!

Мельников, распираемый смехом, выдавил из себя:

— Молодые насчет свадьбы в Женеве — о-хо-хо-хо! — умора, поверили!

И они громко расхохотались.

Ночью Гершуни сидел за столом, на котором лежали конторские счеты и острый нож и стояла початая бутылка массандры.

Гершуни наполнил бокал. Смакуя, выпил до дна, ладонью вытер узкую щель рта. На плите кипела вода в кастрюле. Сверху, вместо крышки, лежал форзацем вниз третий том «Войны и мира». Гершуни снял его. Со сладострастным видом просунул нож под форзац и аккуратно отделил его от переплета. Обнажился свернутый вдвое лист бумаги. Лист был исписан с обеих сторон убористым почерком.

Это был самый секретный документ партии эсеров. Впрочем, сама партия о нем не знала, но многие догадывались. Это была роспись заказов. Были заказчики, которые готовы оплачивать убийства государственных деятелей. Зачем? Причин много. Одним требовалось освободить теплое местечко для себя или своего близкого. Другие что-то не поделили с чиновником и теперь жаждали отомстить ему. Третьи ненавидели самодержавный строй и любым способом были рады навредить ему.

Заказчиками были известные и богатые чиновники, фабриканты, купцы.

Впрочем, немало денег поступало и без конкретного заказа, на расходы партии по усмотрению Гершуни. Деньги были немалые, и хранил Гершуни их в ценных бумагах и зарубежных банках.

Будущие трупы делились на несколько разрядов, в зависимости от их важности. Среди заказанных были великие князья, министры, члены Государственного совета, Правительствующего сената.

После того как благодетель заказывал лицо, которое он желал бы видеть лежащим в гробу, Гершуни называл сроки исполнения заказа и его стоимость. И все это он вносил в известную нам роспись. От мелких заказов отнекивался.

Сипягин, Победоносцев и Клейгельс как раз были заказаны. Заказов было много. Кто-то из высокопоставленных сотрудников МВД просил убрать Плеве, в Харькове кому-то помешал тамошний губернатор Оболенский. Заказан был и губернатор Уфы Богданович. Иногда одно и то же лицо заказывало несколько человек, и такие заказы были самыми выгодными. Может показаться странным, но никто не заказывал государя, и на то были причины особые. О них скажем позже.