Завтра наступит, я знаю  - читать онлайн книгу. Автор: Вероника Горбачева cтр.№ 41

И по наитию завершает ритуальной фразой:

— Ты свободен.

Теперь, если и оставалось какое-то действие приворота — оно должно уйти окончательно.

В глазах мужчины невыразимое облегчение. И обреченность. Это она потом поняла, что обреченность, когда узнала, что… фактически убила его. Выгнала в метель, а ведь могла разрешить остаться, черт с ним, пересидел бы полчаса, не изнасиловала бы она его; дождался бы, когда пурга уймется, и уехал. Но она выгнала. А потом увидела в оконном стекле, как невольного ее любовника вытаскивают из разрезанной машины, поняла, каталась по дощатому полу, рыдала…

Пока не вспомнила подслушанный разговор сьера Лоуренса и Тиларийского посла о фараонском жезле, который может поднять умершего. Драгоценная реликвия дожидалась законных хозяев в сейфе Главы Ордена Равновесия, а взять ее без соблюдения должных церемоний, без песнопений гимнов и молитв, да еще и в одиночку, попирая традиции, посол не мог. И потому назначил днем передачи святыни тот самый день, когда принцесса Кан-нэхет ступит на берег Артиса, прибыв в качестве одной из невест Его Величества Алана Первого…

Регина помнила, что уже могла различать магические плетения, прячущие сейф. И знала: она с ними справится. Лишь бы застать момент, чтобы Лоуренса снова вызвали во дворец, а в последнее время это случалось часто. Да хватило бы сил на переход в Арт и назад, а потом уж видно будет. Слишком бездумно она расходовала магию в последние дни… Ладно, еще можно понять, когда явилась к себе домой… к себе же, правда? за любимыми книгами, за вещами, с которыми не хотела расставаться. Но вот зачистка памяти оставшейся на Земле Регине… Не надо было за это браться. Не в добрый час та вернулась домой и попалась ей под руку. Просто надо было действовать как-то мягче: усыпить, например, чтобы под ногами не путалась, и дело с концом. Так нет же, ей вздумалось подстраховаться…

А потому неумело (учиться было некогда и не на ком) проехалась по памяти… себя, чье бледное лицо до сих пор не могла вспоминать без содрогания. Было в этой экзекуции что-то отвратительное. Будто, одержимая мазохистской страстью, она копалась в собственных мозгах, вычерпывала ложечкой самые сокровенные воспоминания… и нет, не жрала, как доктор Ганнибал Лектор, но выкидывала, выкидывала… надеясь, что после этого измывательства ее жертва останется жива. Все ж таки убивать себя не хотелось.

Или хотелось?

Наверное все же…

Да.

Оттого она и работала так небрежно. Чтобы не было у них с ее копией никакого чертова слияния, о котором нет-нет, да и напоминал сьер Лохли. Сейчас, каясь в собственных грехах под писк реанимационной аппаратуры, Регина-ведьма, Регина-искусительница, Регина-убийца жестко и честно призналась: да, хотела уничтожить. Уморить. Избавиться. Чтобы осталась на Земле… нет, на благословенном Арте, и больше нигде, лишь одна Регина Литинских: та самая, которой пророчили славу сильнейшей ведьмы, хранительницы Равновесия, на которой держится весь мир… За что и поплатилась.

Убила — не себя, но Игоря. Больнее уж некуда.

…Мир затрясся, перевернулся — и попытался встать на свое место. Не вышло. На больничной койке в одном, измученном инъекциями теле, томились, беззвучно рыдали от страха и непонимания сущего две Регины: Тень и оригинал. И кто из них кто — уже не ясно было им обеим.

«Да будь ты… — прошептала та, что недавно очнулась в больничном покое первая и поначалу никак не могла понять, где сон, а где явь, и который из миров настоящий… Она и сейчас быстрее пришла в себя. — Будь ты… Воровка! Ненавижу!»

«За что? — услышала в ответ. — За что вы со мной так?»

И замерла в невольном узнавании.

Понимание, обрушившееся на нее, как Сизифов камень, ошеломило до такой степени, что Рина… ушла в тень. Она не смогла бы объяснить, что значит — «в тень», возможно — на задворки сознания, временно притихнув, затаившись, не подавая виду, что она вообще есть. Теперь ей все стало ясно: во всяком случае, все между ними двумя: Региной и порождением не только магии сьера Лохли, но и ее собственного разума… Или она только решила, что ясно? Надо было разбираться…

А та, другая, поскуливая чуть слышно, с трудом двинула головой, поискала глазами пищащий аппарат… вентиляции легких, как вдруг поняла Рина, та, что временно спряталась. Откуда-то со дна сознания, словно выглядывая из крохотного оконца, она видела, как вяло взмахнула «ее» рука, так и не обретшая чувствительность, как где-то в солнечном сплетении загорелся пожар, как невидимая, но ощутимая Сила выплеснулась наружу… и тотчас заискрили, задымились пластиковые корпуса приборов, контролирующих и поддерживающих жизнь в их бренном теле, одном на двоих. В нос ударила вонь горелой изоляции.

«Дура, — бессильно сказала Регина, задыхаясь от недостатка воздуха. — Какая же ты еще дура… Прекрати это сейчас же, пока силы есть, слышишь?»

«Это ты? — всхлипнула ведьма. — Правда, ты? Но как с этим жить? Я не могу. Я превратилась в такую суку… Не могу. Не должна».

«И что ты исправишь, если сдохнешь? Игоря не вернешь, Жанку… Жанетту с ума сведешь…, ты представь только! Она же тебя не переживет! У тебя от Бога такая подруга, ближе, чем сестра, а ты и ее за собой потянешь? Эгоистка! А кто собирался девчонку из детдома удочерить, уже документы собирал? Хочешь, чтобы несчастное дите так и осталось без матери? А ну, исправляй все сейчас же!»

«Я… не могу, — испуганно прошептала ведьма. — Я все потратила, это было последнее. У меня почему-то ничего не осталось…»

Рина скрипнула зубами. И вдруг вспомнила: «… магия, покинув тело-носитель, сама находит наиболее подходящее вместилище, а им-то как раз и оказались вы, лейди…» выходит, она, сама того не зная, обобрала себя-ведьму? Если сьер Лохли все-таки прав — ведьмовская сила должна была вселиться в нее, Регину. А значит…

Задыхаясь, она попыталась вызвать недавнее ощущение тяжести и тепла в солнечном сплетении — и вздрогнула. Внутри вскипел Везувий.

«Держи. Исправляй технику, что спалила, живо. Исправляй себя… ну, лечи. И живи. До тех пор, пока ты нужна хоть кому-то — ты нужна этому миру, слышишь? Живи!»

Щедро, до капли, до искры, до… как там говорил Лоуренс? до драхмы она выжимала неведомую Силу, поражаясь, каким же образом до сих пор не замечала ее в себе. И спасала не какую-то скороспелую ведьму-неудачницу, а себя, запутавшуюся в реальностях… Успела заметить, как вновь качнулся мир: это внезапно села на койке Регина-ведьма, осторожно вытянула из горла трубку и задышала полной грудью, сама, тотчас поперхнувшись дымом… Заверещали, наконец, датчики пожарной сигнализации. Забегали, засуетились по соседству в коридоре дежурные, хлопнула дверь…

И тут ее вышибло из тела на пол.

…Ее, Регину, Рину, не желающую быть ведьмой, попавшую в дивный новый мир, вышвырнуло прямо на пол ее же спальни в ее же Доме-Башне, на пушистый, хвала счастливому случаю, ковер. Благо, кровать сама по себе была невысока, а толстый ворс смягчил падение. Но локтем Регина проехалась так что, кажется, его счесала, однако глядеть было некогда, нужно было жадно вдохнуть, осмотреться, понять, что она дома, дома-боже-мой-дома… и зареветь от счастья.