Берега светлых людей - читать онлайн книгу. Автор: Александр Кутыков cтр.№ 10

Не ввязываясь в рукопашный бой, фракийцы разили противников и отступали плотной шеренгой. Из-за их спин выступали греки с копьями наперевес и кололи, отпихивали оставшихся без своих коней готов и халан. Бой обещал затянуться — позиции оборонявшихся были удобны. Но с незащищённого фланга вдруг появилось конное подкрепление, с криком налетевшее и затоптавшее греков, фракийцев — всех. Далеко на взгорье, на другом берегу гавани, поднялась густая пыль — это уходили халаны, недавно бывшие верными греческому протекторату. Сопротивление было сломлено полностью, и гулкая дробь копыт оживила опустевшие настилы причалов.

А на море вскипело настоящее побоище. Уходившие от погони греческие корабли-разведчики сразу же развернулись для боя, когда из гавани им на подмогу вышли осанистые триремы и другие боевые суда меньших размеров. Многочисленная готская эскадра успела покрыть нужное расстояние вовремя и своею атакой порушить строй убегавших кораблей. Всё на панораме боя быстро смешалось, большие суда оказались облепленными малыми скорлупками неприятеля.

Началась бойня. Несколько небольших северных судёнышек и лодок приходилось на один корабль эллинов. Не подпуская атакующих близко, греки метали в них подожжённые горшки с нефтью и смолой — готские посудины вспыхивали жаркими факелами. Сбивая, заливая пламя, готы ничуть не теряли боевого задора. Удивлённые летящими бомбами и опалённые огнём их, они неистово кричали и решительно приближались к высоким греческим бортам, чтобы гореть вместе.

Остававшиеся сзади готские суда, не участвовавшие пока в схватке, начали путано маневрировать в поисках лучших вариантов продолжения боя — пока не смекнули: к греческим кораблям, изрыгающим огонь, надо подступать со стороны их носов. Там не было катапульт, а адские сирийские огненные трубы имелись лишь на двух посудинах. Черноморские моряки бросали горшки руками, и у готов была возможность подходить почти под самый нос неприятеля, не подвергая себя риску быть сожжёнными. Мало того, блокированные спереди, греки пытались хоть немного развернуться боком, дабы обрушить шквал камней, стрел, пламени на нападавших, и теряли взаимодействие друг с другом.

Бой отдалялся в море. Халаны Лехрафса с берега с ужасом смотрели на борьбу над ждущей жертв бездной. Но там, в море, никто, похоже, о смерти не помышлял. Бесстрашные неприятели ожесточённо терзали друг друга на отбортовках и палубах. Корабли горели, тонули, крутились с перекошенными, разодранными парусами на месте. Лишь высокий трёхмачтовый фрегат и длиннющие галеры, снаряженные частым гребнем вёсел, быстро уходили к горизонту, увозя рабов, ценный товар, первых мужей колонии.

Халанское сознание склонилось перед умелыми мореходами из неизвестной стороны. Морской бой длился куда дольше сухопутного — очень похожего на молниеносный прорыв. Некоторые готы даже задались вопросом о слишком лёгкой добыче, отчего-то ранее непосильной для халан.

Готские моряки, возвращаясь в порт, наполнили гавань вымученной, страшной песней. Их суда и трофейные посудины греков бессильно тюкались обугленными бортами и носами в причалы. Стона раненных под громогласные команды морских волков почти не было слышно. Уцелевшие выводили-выносили пострадавших во славу союзников.

Лехрафс чувствовал внутренний трепет и смуту своего сердца. Он замер, потрясённый звериным видом и рыком завывающих в темноте готских моряков. Те же чувства владели практически всеми халанами.

Сарос позвал Лехрафса в степь. В окружении готской гвардии они выехали в тихую, чуткую ночь — поближе к цепи Карла. Умостились на войлоке для размышлений и сна. От моря неслись бесовские звуки победной пирушки, в степь стлалась пелена гари. Дома колонии дымились, визжали дети, бабы, мужиков и пленных сгоняли в охраняемые места.

Лехрафс на следующий день, уже после полудня, тщетно пытался вызвать командиров своих отрядов. Посыльные в портовые слободы возвращались ни с чем. Лишь единицы соизволили прийти на сбор.

Саросу было весело от такого нелепого хотения его царственного союзника. Говорил он халану: «Я своих петухов не трогаю — пускай нагуляются вволю! Потому-то они и настойчивы в бою, словно ястребы!»

Лехрафс видел лукавство конунга: воины Карла — начеку; в доме, куда снесли тяжело раненных ратников, готы устроили лечебницу, и на время многие грязные и ободранные мужики превратились в целителей; слышна была также деятельность большого корабельного ремонта... Сарос никого и не думал звать, потому что все его люди знали своё дело.

«Отчего ты не смотришь добычу? — спросил Лехрафс конунга. — Почему не полнишь казну? Да и где она — твоя казна?»

«Единственный человек, у которого нет покоя и свободы, — это я. О добыче же не беспокоюсь — есть кому ей заниматься!» — мудро отвечал Сарос.

Халан спрашивал: «Там, внизу, полно женщин — неужто не желаешь их?»

«Не время. Победа — самое великое испытание войску. Примусь сейчас блудить, и уши твои, брат мой халан, перестанут слышать стук молотков и рвение пил...»

Халан в душе восторгался разумению жизни готского вождя, понимая северную природу этого разумения. Тем не менее нашёл время предупредить конунга о скором возвращении греков из-за моря. Сарос спросил у царя совета, куда править отряды дальше, внимательно выслушал союзника.

А Лехрафс присоветовал вот что. Кружить, тем более встревать в схватки здесь — уже чревато. Селения Борисфена пока лучше оставить в покое. Скоро зима. Стоит подумать о ней и о возвращении домой.

Сарос без обиняков ровным тоном объяснил, что домой не поедет, потому как не с чем: зимовка будет тут, в гостях... Лехрафс отвечал, что племена халан очень разные, что он с трудом понимает языки лесных и восточных своих подданных, поэтому, как ни прискорбно, поручиться за спокойную зимовку союзников не может.

Опустошив всё, что нашлось, обидев всех, кто попал под руку, союзное войско нехотя собралось в степи и скрытно двинулось на восток. Лехрафс представил Саросу премного странного человека по имени Роскилд и сказал, что тот поедет чуть впереди готов и сделает их путь совершенно безопасным. По уговору, Роскилд должен был указывать дорогу, двигаться днём-двумя впереди, предупреждая местные племена о приближении союзников.

Потрёпанная готская эскадра прямо-таки крадучись вышла в море. Взяли в уничтоженной колонии двух толковых лоцманов, рассадили их от греха подальше на разные корабли. Не мешкая, вереница серо-красных скорлупок и ладей под предводительством гота Кантеля потянулась к Боспору Киммерийскому.

Лехрафс отделился от готской армии и направился в свой стольный город на Танаисе, окружённый дремучим лесом. Именно туда будут съезжаться посланники племён, находящихся под рукой халанского царя. Кто-то, унижаясь, станет клясться в лояльности и верности; кто-то поведёт себя независимо, ещё и укорит отсутствием крепости руки объединителя; кто-то пришлёт дары в ожидании вызова... Так или иначе, Лехрафсу совершенно необходимо присутствовать в центральном стане.

В дороге было о чём подумать. Многое слышал Лехрафс о северных собратьях и союзниках. Всегда ощущая себя безграничным властителем Великого поля, относился он к готам, как к далёким соседям, при случае — гостям и помощникам... А увидел царь иных людей — сильных, непонятных...