Берега светлых людей - читать онлайн книгу. Автор: Александр Кутыков cтр.№ 9

Не очень-то поняли халаны иноземца — больше смотрели на Лехрафса. И тот во всеуслышание объявил готам, что халаны — люди вольные, чем немало уважил всех своих вояк...

Сарос подступил решительно и горячечно к царю, приблизил к нему своё лицо и тихо произнёс: «Твой отец просил моего дядю прийти на помощь! Дядя умер — пришёл я! Встречай, брат! — Надсаженным голосом прорычал далее, повернув к толпе безумные и потерявшие цвет глаза. — Гони всех, кто подл и лукав! А завтра, коль останется при тебе даже один человек, склонюсь перед тобой прилюдно и пойдём в бой!»

Сарос был искренен, но сильное возбуждение его халаны восприняли как упрёк и надменный вызов. Стоявшие рядом степняки выкрикивали гордые фразы, спрашивали у царя, почему сносит он такой тон по отношению к себе?

Сарос отъехал, выбравшись из окружения окаменевших, понурых гвардейцев и отворотив к далёкому горизонту полное непонимания и ярости побелевшее лицо. Готы переглядывались меж собой, но с мест не сходили — следили за халанами.

Не в обыкновении Лехрафса было в трудную минуту слушать совета. Ведь разрозненная система всяких-разных халанских племён подчинялась его воле, его поведением усмирялась или, наоборот, возбуждалась... Лехрафс не обернулся к своим, не отъехал на плешь, где недавно дислоцировалось его могучее войско: храня царственность осанки, мимо готов поехал он к побережью. Встав на береговой уступ, осматривал чужие корабли.

Чуток времени спустя позади него сгруппировались верные ему халаны. Подняв руку — это был всем знак внимания — сделал выжидательную паузу. «Посмотри, Гуды, — обратился он только к одному человеку — тому самому переговорщику невысокого роста, — носы их лодок изваяны в виде голов и грудей прелестных женщин, а вон те — в виде драконов... И на наших стягах тоже алые тамги с драконами! Ведь не глупцы же наши отцы, что испрашивали содействия этих северных людей?!»

Лехрафс вопросил громко, для всех, и халаны за спиной независимого и бесстрашного человека решили: царь примкнёт к северянам, даже оставшись один... Потому-то все предки Лехрафса и слыли мудрецами, что умом своим держали в узде Великое Поле и нити прохладных рек, текущих, как одна, с севера... Да, царствовать может не каждый смертный... Похоже, есть сейчас у царя-отца уверенность в грандиозной затее.

«Сбросим греков в море?!» — выкрикнул резко Лехрафс.

Ему недружным ором отвечали — давно пора!.. И никто из отвечавших больше не вспоминал вчерашние и позавчерашние шатания свои...

Весь день до самой ночи готы снова и снова прыгали с борта на борт своих ладей, крепко вязали верёвки к большим кошкам, гнули в дугу длинные жерди багров, тренировались в бросании на ростры посудин лестниц, пока каждый бросок не стал точным — самая крайняя прореха лесенки должна была там надеться на мысок, а с этой стороны за тетивы должны успеть ухватиться два силача и, упираясь ногами в свой борт, крепко натянуть абордажное приспособление. В роли неприятеля дали возможность выступить некоторым любопытным халанам, но сноровка их была столь никчёмна, что, после насмешливых возгласов, к отражению атаки приступили сами готы. Они ловко скидывали в воду зацепы, рубили жерди, выбегали по грядкам встречь, готовые в жару рубануть наступавшего товарища.

На следующий день прибыли из затихшей и напуганной колонии разведчики Лехрафса. Они сообщали, что в гарнизоне паники нет, но поселяне наперебой размышляют о неизвестном, неведомо откуда появившемся воинстве. Меж торговыми слободами бесконечно перемещаются боевые отряды колонистов — греков, фракийцев, горцев, степняков. Торжки разредились, гости большим числом отплыли.

Лехрафс говорил Саросу, что к колонии скоро должно подойти подкрепление, что и так потеряно и время, и — без боёв — практически всё халанское войско, что надо атаковать греков, пока те не усилились. Сарос более не укорял халанского царя за распад строптивого ордынского соединения. Готский стратег смотрел на гавань, растворившуюся в дымке стихшего моря, и отчего-то медлил с выступлением. В тайне от всех дожидался позднего вечера.

Штурм — первое боевое крещение готов на тёплом море — начался как-то вдруг и намного раньше намеченного конунгом срока. Против застывшей в ожидании готской флотилии появились греческие корабли с огромными парусами — рассматривали противника, изучали ситуацию...

Сарос какое-то время любовался ими, советовался с гвардейцами на предмет того, не помощь ли это грекам подоспела?.. Дружно решили, что нет, обычные разведчики. И Сарос бросил клич-команду флотилии отчаливать: «Обязательно настичь и утопить наглецов!»

Расстояние до маячивших на просторе кораблей было достаточно большим. Посланные на разведку греческие парусники тотчас же поворотили к гавани. Готская эскадра из посудин, размерами много меньших, резала угол, ловя ветер, разгонялась почти вдоль берега. Маленькие паруса похлопали и налились силой морского дыхания. Гладь голубого раздолья серебрилась, мерцала, обманывала зрение возбуждённых зрителей на берегу, которым казалось, что корабли стоят, не движутся. Однако готская эскадра, увлечённая охотой, вскоре превратилась в темнеющие на лучистом фоне точки.

Сарос, согласно готским обычаям, не говоря ни слова свите, сотворил что-то схожее с ритуальным молебном — с вздыманием рук к небесам, с урчанием себе под нос — и, будто забыв про быстроногого коня, изготовив ангон, берегом моря побежал к гавани. Первые шаги — лёгкой трусцой, потом заметно ускорился, словно желая убежать от соратников и вступить в бой один. Готы, обнаружив долгожданный сигнал к атаке, смолкли, опьянели, похолодели. Халаны, стоя на пригорке, совершенно ничего не поняв, продолжали ждать распоряжений Лехрафса. Готская лавина шевельнулась и в молчании разом поскакала-побежала, набычась, за вырвавшимся далеко вперёд Саросом. Конница сплотилась в таран, а пехота, наоборот, рассыпалась.

Лехрафс заворожённо крутил ничего не понимающей головой, смотрел то в море на погоню, то на сухопутный демарш союзников, наконец, грозно призвал своё войско поддержать выступление.

Когда Лехрафс догнал Сароса, тот был уже на коне и призывно пел боевой речитатив в общем готском хоре. «Стройся со своими рядом с моей конницей и не ломайте нам клин! Влетим на валы — пусть твои не останавливаются и стремятся к причалам!» — приказал на скаку Сарос. Царь отъехал к своим.

За невысокими каменистыми валами укреплений в кучевых облаках акаций обнаружилась суетившаяся гавань. В море поспешали две громадные галеры, несколько боевых судов тоже собирались отчалить — поспешно и хаотично.

Расстояние, разделявшее нападавших от открытых подступов перед валами, было пройдено. Никакой кавалерии защитники не выставили. Перед клином приближавшейся к каменным нагромождениям завывающей конницы выросли высоченные фракийцы с луками. Кони готов и халан спотыкались, кубарем катились, подпрыгивали по земле, давя и ломая всадников. «Мирки!» — кричали готы; «Марха!» — вторили им халаны. Оба клича означали «смерть!».

Со спин лошадей атакующие прыгали на большие валуны, цеплялись за уступы под ногами фракийцев и напирали — на спины товарищей, принимавших стрелы и мечи защитников.