— Ты причастен к гибели Орадур-сюр-Глан. — Чарли вонзилась в разговор, точно сосулька, сорвавшаяся с крыши. Молчи, не привлекай к себе внимание, — взглядом приказала ей Эва, но глаза Чарли сверкали, как два уголька. — На твоей совести смерть шести сотен душ. Плевать, сколько у тебя влиятельных друзей. Такого тебе не простят, подонок.
Борделон перевел взгляд на нее.
— Кем тебе приходится эта малышка, Маргарита? Вряд ли дочерью или внучкой. Твоя старая сморщенная шахна не способна произвести на свет этакую милашку.
Эва молча смотрела на Чарли, и в сердце ее разгоралось какое-то неведомое чувство, похожее на любовь.
— Считай ее крылатым посланником небес, постучавшимся в мою дверь. Благодаря ей я здесь. Благодаря ей на этот раз тебе не удастся улизнуть. — Эва отсалютовала бокалом. — Познакомься с Шарлоттой Сент-Клэр.
Борделон нахмурился.
— Это имя мне ничего не говорит.
— Ты знал мою кузину. — Пальцы Чарли стиснули фужер, грозя его раздавить. — Роза Фурнье, она же Элен Жубер. Красивая блондинка, работавшая у тебя в Лиможе. Ты, сволочь, убил ее, сдав милиции. Заподозрил, что она шпионка. Вместе с другими Роза погибла в Орадур-сюр-Глан.
Официант подал рийет из утки. Задумчиво глядя на Чарли, Борделон развернул салфетку на коленях и, отправив в рот гренок, смоченный в утином жире, вновь одобрительно причмокнул.
— Я ее помню, — сказал он, когда официант бесшумно отбыл. — Эта сучонка, державшая ушки на макушке, походила на одну любопытную официантку. — Борделон покосился на Эву. — Никто не скажет, что я не извлекаю уроков из прошлого.
— Можно было ее просто уволить, — просипела Чарли. — Зачем ты устроил ее арест?
— Так надежнее. И, если честно, приятнее. У меня аллергия на шпионок. — Борделон пожал плечами. — Но не станешь же ты винить меня в гибели всего поселка? Это было бы странно и нелогично. Я-то при чем, если какой-то немецкий генерал решил так тщательно следовать предписанию?
— Я виню тебя в смерти Розы, — прошептала Чарли. — Ты не знал, связана ли она с Сопротивлением, но все равно донес на нее. Тебе было на все плевать, сволочь ты поганая…
— Тише, детка. Не вмешивайся в разговор взрослых. — Борделон взял второй гренок. — Еще шампанского, Маргарита?
— На сегодня хватит. — Эва осушила бокал и встала. — Идем, Чарли.
Но та застыла. Казалось, она готова броситься на Борделона и столовым ножом вспороть ему горло. Эва ее прекрасно понимала.
Нет, америкашка, еще не время.
— Чарли! — Окрик Эвы был как удар кнута.
Девушка встала, ее заметно трясло. Борделон спокойно ел, блестели его губы, измазанные утиным жиром.
— Мы еще не закончили, — прошелестела Чарли.
— Да нет, закончили. — Борделон смотрел на Эву. — Если ты, сука неугомонная, еще раз попадешься мне на глаза, если я узнаю, что ты пытаешься достать мой адрес или очернить мое имя, тебя арестуют за преступное домогательство. Ты канешь в небытие, а я вернусь к жизни, в которой не будет даже мысли о тебе.
— Ты думаешь обо мне постоянно, и мысли эти тебя изводят. Я живое доказательство того, что ты не так уж умен.
Взгляд Борделона вспыхнул.
— Ты — изменница, за каплю опия предавшая своих.
— Однако я тебя одурачила. Уже тридцать лет эта мысль ест тебя поедом.
Борделон наконец сбросил маску, явив бешеную ярость. Казалось, еще секунда, и он прикончит Эву на месте, а та в ответ презрительно улыбалась. Оба замерли, испепеляя друг друга взглядами. Официанты недоуменно взирали на эту сцену, отнюдь не напоминающую счастливое воссоединение семьи.
— До встречи. — Эва взяла и надкусила гренок с тарелки Борделона. — Пора вернуться на круги своя — В каморку сердца, лавочку старья.
— Это не Бодлер.
— Йейтс. Говорю же, тебе надо сменить идола. — Эва надела шляпу. — На досуге загляни в лавочку старья, которую ты называешь сердцем, и признайся, что тебе страшно. Ибо твой цветок зла вернулся. — Она крепко ухватила Чарли за руку. — С этим и засыпай.
Глава тридцать девятая
Чарли
На улице мне никак не удавалось продышаться, словно я выбралась из ядовитого облака. В ушах звучал металлический голос того, кто приговорил Розу к смерти: Так надежнее. И, если честно, приятнее.
Эва подробно описала своего врага: немигающий взгляд, длинные пальцы, элегантная внешность. Но то был неполный портрет. В ресторане я увидела гадину в человечьем облике.
Тянуло сблевать. Но пришлось догонять Эву, припустившую по улице.
— Эва, погодите! За вами никто не гонится.
Она ничуть не сбавила шаг.
— Нет, это я кое за кем гонюсь.
Впервые осознав, что отмщение Эвы подразумевает убийство, я оторопела, однако сейчас душа моя согласно поддакнула. Полчаса в обществе Рене Борделона кого угодно убедят, что даже состарившийся мерзавец заслуживает смерти.
И все же здравый смысл пробился сквозь марево ярости, сердце мое скакнуло.
— Эва, постойте! Нельзя так рисковать…
— Поторапливайся!
Невидяще уставившись перед собой, она стремительно шагала по извилистой улочке. Взглянув на ее лицо, встречный прохожий шарахнулся в сторону.
Мысли мои разбегались. Удержи ее! — требовал здравый смысл. Не надо! — вопила ярость.
Мы свернули за угол, и перед входом в гостиницу я увидела сверкающую «лагонду». Уф, слава богу! Сейчас так нужны спокойствие и рассудительность Финна или уж, если что, его сильные руки, которые оттащат Эву от края беды. Однако Финна нигде не было, а портье передал мне записку, накорябанную знакомым почерком.
— Финн выпивает с хозяином автомастерской, — ответила я на вопросительный взгляд Эвы. — Ему предлагают работу — восстанавливать старые двигатели…
— Вот и хорошо.
Эва ринулась вверх по лестнице, шагая через две ступеньки. Я сунула записку в карман и поспешила следом за ней.
— Мадам, вам телеграмма из Рубе! — окликнул меня портье.
— Заберу позже, — бросила я через плечо.
Я вошла в номер Эвы и встала как вкопанная, увидев, что она уже достала пистолет из тумбочки.
— Твою же мать… — чуть ли не впервые в жизни ругнулась я.
— Чего ты всполошилась? — мрачно усмехнулась Эва, стягивая перчатки.
Я прижала пальцы к вискам, в которых грохотали молотобойцы. Ярость моя определенно сменилась страхом.
— Значит, вы дождетесь, когда он, насытив утробу, вернется домой, и разрядите обойму ему в башку?
— Именно так. — Эва дослала патрон в ствол. — Чудесная вилла в конце поля мимоз, сказал метрдотель. Найти ее будет нетрудно.