Сеть Алисы - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Куинн cтр.№ 69

— Увези меня отсюда, — сказала я, вернее, попыталась сказать, потому что вместо слов вырвалось хриплое рыдание.

Но Финн, кажется, понял. Он подхватил меня на руки, отнес к «лагонде» и, не открывая дверцу, опустил на сиденье, после чего и сам запрыгнул в машину. Я прикрыла глаза и, вдыхая умиротворяющий запах кожи и бензина, съежилась в комок. Рванув с места, Финн дал газу, будто нас преследовала орда призраков. В общем-то, так оно и было. Внутренним взором я видела малышку, только-только начавшую ходить. Она тянула ко мне ручонки и называла «тетей Шарлоттой». На макушке ее зияла страшная рана. Роза назвала дочку моим именем. Но уже почти три года, как ее больше нет.

Я что-то промычала. Подпрыгивая, машина миновала мост. Я обманулась во всех своих ожиданиях.

Едва Орадур-сюр-Глан скрылся из виду, Финн подрулил к первой же придорожной гостинице. Либо хозяин заметил мое обручальное кольцо (Роза уже никогда не посмеется над миссис Макгоуэн и ее Дональдом), либо ему было все равно. В убогом номере мой затуманенный слезами взгляд остановился на кровати.

— Стоит мне уснуть, привидится кошмар, — прошептала я. — Во сне я увижу, как ее… — Я крепко зажмурилась, пытаясь вернуться в свой кокон бесчувствия, но он сгинул начисто. Слезы накатывали огромными волнами. Я задыхалась. И ничего не видела. — Не дай мне заснуть.

Финн взял мое лицо в ладони.

— Сегодня ты не уснешь, — сказал он. Я различила слезы в его глазах. — Обещаю.

Финн ненадолго ушел и где-то раздобыл бутылку виски. О еде мы даже не помышляли. Скинув обувь, уселись в кровати и стали пить. Я то плакала, то просто смотрела в окно, за которым дневной свет сменился синими сумерками, а потом усеянной звездами тьмой. Иногда я говорила, перебирая, словно бусины четок, воспоминания о Розе и Джеймсе, и тотчас начинала их обоих оплакивать. Финн не мешал мне выговориться и выплакаться. Вконец обессиленная, я улеглась, положив голову ему на колени. Стояла глубокая ночь. Я подняла взгляд и увидела, что лицо Финна мокро от слез.

— Тот лагерь… — чуть слышно проговорил он, — боже мой…

Я отерла ему щеки.

— Ты видел что-то еще страшнее?

Финн долго молчал. Я уж думала, не ответит. Но потом он залпом допил виски в своем стакане и произнес:

— Да.

Мне не хотелось слышать о чем-то еще ужаснее бойни в Орадур-сюр-Глане, но Финн уже начал свой рассказ:

— В апреле сорок пятого наш шестьдесят третий противотанковый полк стоял под городом Целле, что на севере Германии. — Крупная рука его перебирала мои волосы. — Ты слышала о лагерях смерти?

— Да.

— Мы освободили узников Берген-Бельзена.

Я села, подтянув колени к груди. Финн смолк. Дрогнули ресницы.

— Первыми в лагерь вошли врачи, следом мы, военные. Это была обитель призраков вроде той, что мы видели сегодня. Только те призраки были из плоти и крови. — Размеренно описывая ужасную картину, навеки впечатанную в память, Финн говорил так же бесцветно, как мадам Руффанш: — Тысячи живых скелетов в полосатых робах бродили среди огромных куч из костей и тряпья. Даже не бродили, еле-еле передвигались. Стояла невероятная тишина. (Пауза. Дрогнули ресницы.) И светило солнце. Вот как нынче.

Глаза мои опять набрякли слезами. Только плакать бесполезно. Уже ничем не поможешь тем, кто сгинул в Орадуре и Бельзене. Джеймсу и Розе. Будь проклята война.

— На земле лежала девочка-цыганка, — продолжил Финн. — Что она цыганка, я узнал уже потом. Мне сказали, что узники-цыгане носили нашивку — буква «Z» в черном треугольнике. Ей было лет пятнадцать, но выглядела она древней старухой… Мешочек с костями и лысой головой… Огромные глаза ее были точно камни на дне колодца… Она потянулась к моему сапогу, рука ее смахивала на белого паучка… Девочка умерла у меня на глазах. Мы посмотрели друг на друга, и она угасла. Я пришел ее спасти, а она умерла. Столько всего перенесла, и вот сейчас…

Я поняла, что для него это всегда происходит сейчас. Всякий раз, как он вспоминал те запавшие глаза и белого паучка на своем сапоге, девочка вновь и вновь умирала у него на глазах.

— Многое стерлось из памяти. — Финн охрип, шотландский выговор его стал заметнее. — Я не старался забыть намеренно, просто детали как-то размылись. Рытье братских могил, вынос трупов из бараков, кормежка завшивленных людей… Но цыганочку ту я помню. Она у меня перед глазами.

Есть ли такие слова, что смогут утешить? Наверное, нет. Пожалуй, единственное снадобье — человеческое тепло, которое скажет: «Я с тобой». Я взяла руку Финна и крепко сжала ее в своих ладонях.

— В тифозном бараке запах был… — Финна всего передернуло. — Разлагающиеся трупы, поносные лужи… — Глаза его казались бездонными. — Радуйся, Чарли, голубушка, что в Орадуре ты оказалась через три года после несчастья. Солнышко, тишина, призраки — и никакого запаха.

Похоже, он закончил рассказ. Я плеснула виски в стаканы. Мы выпили, стремясь поскорее забыться. Твое здоровье! — сказала Роза. Нет, она ничего не сказала, потому что умерла. И та цыганочка тоже. Я опять положила голову на колени Финну. Комната кружилась. Финн гладил меня по волосам.

В окно заглянула луна, она разгоралась все ярче и ярче, пока я наконец не сообразила, что это взошедшее солнце нещадно светит мне в глаза.

Я сморгнула, пытаясь прийти в себя. Мы с Финном, полностью одетые, лежали рядышком: рука его покоилась на моей спине, я уткнулась носом в его мерно вздымавшуюся и опадавшую грудь. Голова у меня раскалывалась. Желудок мой сделал кульбит, и я, выскочив из кровати, еле успела добежать до умывальника в углу.

Раз и другой меня вывернуло желчью, отдававшей виски. Финн проснулся и сел в кровати.

— Похоже, тебе нездоровится, — сказал он.

Я успела ожечь его взглядом, прежде чем меня вывернуло в третий раз.

Расхристанный, босой, Финн выбрался из кровати, подошел ко мне и убрал волосы с моего лица, когда я опять согнулась над раковиной.

— Что-нибудь снилось? — мягко спросил он.

— Нет. — Стараясь не встречаться с ним взглядом, я выпрямилась, отерла рот и взяла стакан для полоскания. — А тебе?

Он помотал головой. Не глядя друг на друга, мы умылись. Наверное, каждый себя чувствовал незажившей культей — не дай бог заденешь и взвоешь от боли. Голову будто налили свинцом. Роза, — вспомнила я, и мысль аукнулась тупой ноющей болью. Это не привидевшийся кошмар, это ужасная явь. Щипало глаза, но слез уже не осталось.

Лишь маячил большой-большой вопрос.

Мы привели себя в порядок, Финн уломал хозяина на две чашки черного кофе, который нехотя принял мой разбушевавшийся желудок. Потом мы сели в машину и молча отправились в Лимож. Я сидела в мятой несвежей одежде, терла разламывающиеся виски и раздумывала над мучительным вопросом.

Что дальше, Чарли Сент-Клэр?