Экономить на поступках, разговорах и даже веселье оказалось гораздо противней, чем делить на три равные части буханку хлеба и оставшийся в доме кофе, чтобы дотянуть до зарплаты. Но хуже всего было обнаружить, что экономить я до сих пор не разучился. И готов делать это, если необходимо. Честное слово, лучше бы сутками в обмороках валялся, безрассудно растранжирив все силы. Не факт, что долго так протянул бы, зато гораздо больше нравился бы себе.
Но я таков, каков есть. Расчётливый и экономный. Тот ещё хитрый жук. Поэтому не заржал, а сдержанно улыбнулся и сказал:
– Очень смешно, что здесь это полезный в хозяйстве магический жест. Но там, откуда я, будем считать, что родом, он – совершенно бескорыстное хулиганство. Хотя, кто его знает, может, он и там урожайности корнеплодов способствует? Просто пока никто научно не доказал.
– Это вряд ли, – подумав, решил сэр Шурф. – Сам по себе, без соответствующего заклинания жест и здесь не сработает. Зато если ты станешь делать его прилюдно, свидетели, особенно бывшие деревенские жители будут чрезвычайно удивлены – с чего это вдруг тебе вздумалось городской пустырь засевать?
– Ладно, не буду шокировать публику, – согласился я. – Обойдусь без сельскохозяйственных ритуалов. А то Тёмным магистрам неведомо, чем тот грешный пустырь при моём вмешательстве порастёт.
– Может, ты и без прогулки туда обойдёшься? – без особой надежды спросил мой друг. – Зачем зря рисковать?
– У меня нет задачи сгинуть, – упрямо повторил я. И, помолчав, признался: – Настоящая задача – перестать бояться там сгинуть. А для этого придётся совершить условно храбрый поступок: пойти на пустырь, дождаться поезда, показать ему… ладно, ничего не показывать. Просто вслед помахать. И убедиться, что мне всё это время нечего было бояться. И перестать уже наконец.
Шурф недоверчиво покачал головой. Вслух ничего говорить не стал, но на его лице было вполне ясно написано: «по-моему, это полная ерунда».
– Звучит, как полная ерунда, я и сам понимаю, – согласился я. – Но для меня очень важно раз и навсегда покончить с бессмысленным страхом, который как-то незаметно во мне родился. Это даже важней, чем вернуть себе силу. Тому, каким я стал, по-моему, и возвращать ничего не стоит. Мало что хуже могущества в плохих руках.
– И с каких это пор твои руки стали плохими? – поинтересовался мой друг.
– Надеюсь, с недавних. Собственно, только сегодня понял, что со мной не так. Помнишь, когда я после первой поездки лишился способности колдовать и бесился, ты сказал, что это вполне обычное дело, внезапная утрата могущества никому не на пользу. И угрюмый, на весь мир обиженный тип, в которого я превратился – худшее, на что я способен. А поскольку объективно это не особо ужасно, не стоит переживать. Ты обычно всегда оказываешься прав, но в тот раз всё-таки ошибся. Здорово меня переоценил. Худшее, что может из меня получиться, это не тот раздражительный хмырь, а осторожный, расчётливый трус, который экономит даже на разговорах с друзьями, чтобы сил хватило до вечера, и собственной тени боится, не говоря уже обо всём остальном. А это совсем не дело. Не хочу таким быть.
– Ну если ты именно так ставишь вопрос… – удивлённо откликнулся Шурф.
Будь на его месте кто-то другой, я бы сказал, что он выглядел совершенно растерянным. Но ладно, будем считать, что мой друг просто слегка удивился. Его репутация мне дорога.
– Так странно от тебя всё это слышать, – наконец сказал он. – С моей точки зрения, ты сейчас очень стойко держишься в невыносимых для тебя обстоятельствах. Ведёшь себя выдержанно и осмотрительно, разумно распределяешь силы таким образом, чтобы их хватало не только на повседневные дела, но и на самые необходимые магические приёмы; по моему мнению, правильно делаешь, в твоей ситуации смерти подобно совсем перестать колдовать. И на поезд смотреть не ходишь, чтобы не подвергать себя ненужному искушению; собственно, я сам тебя об этом просил и был очень рад, что ты в кои-то веки послушал совета. Безупречное поведение, уж не знаю, чем тут можно быть недовольным. Но тебе изнутри, безусловно, видней. Если чувствуешь себя расчётливым трусом, вряд ли я смогу тебя переубедить. Чужие слова это просто чужие слова, они не могут быть убедительней собственных ощущений. А жить, презирая себя, действительно последнее дело. Я бы сам долго не вытерпел. Да и не надо никому такое терпеть.
– То есть ты не станешь меня отговаривать? – недоверчиво спросил я.
Под «отговаривать» я, будем честны, подразумевал не разговоры, а гораздо более эффективные действия. Шурфу и в старые времена ничего бы не стоило удержать меня силой, а уж теперь-то не о чем говорить. Справедливости ради, он так никогда не поступал, только страшно ругался. В смысле, аргументированно объяснял, почему я на этот раз идиот. Поэтому свинством с моей стороны было подозревать, что он сейчас вдруг ухватит меня за шиворот и запрёт в каком-нибудь заколдованном подвале, из которого даже Тёмным Путём не выберешься. Но я, чего греха таить, всё равно подозревал.
– Не стану, – ответил Шурф. – И даже за тобой не пойду. Потому что сам понимаю: под надёжной охраной это уже будет совершенно не то. Обычная познавательная прогулка, а не храбрый поступок, в котором ты сейчас нуждаешься, чтобы примириться с собой.
Я молча кивнул, про себя прикидывая: говорить-то он может всё что угодно. А потом стать невидимым и отправиться следом, чтобы за мной присмотреть. На почтительном расстоянии, чтобы я не учуял его присутствия. Для кого, для кого, а для Шурфа всё это – проще простого. Пара пустяков.
– Ты, разумеется, думаешь, что я всё равно буду тайком тебя охранять, – усмехнулся мой друг. – На твоём месте я бы и сам так думал. Ладно, эту проблему решить несложно. Я когда-то учил тебя усыпляющему заклинанию, это очень легко… правда, не в твоём случае. Не стоит понапрасну расходовать силы, тебе ещё добираться до пустыря, а потом возвращаться обратно. Поэтому позови сюда леди Базилио. Впрочем, нет, на Безмолвную речь тебе тратить силы тоже не надо. Я сам её позову.
– Но зачем? – изумился я. – Чем она нам поможет?
– Всем, – лаконично ответил мой друг. И замолчал надолго, видимо, говорил с Базилио. Наконец объяснил: – Юная леди, в силу своего происхождения, очень легко обучается Очевидной магии. Буквально схватывает на лету. Усыпляющему заклинанию я её за пару минут научу. Два часа сна мне сейчас совершенно точно не помешают. Дольше, извини, не могу: у меня довольно много дел на эту ночь запланировано. Но два часа на прогулку без моего присмотра у тебя есть.
Несколько секунд я только хлопал глазами, обрабатывая информацию. Наконец спросил:
– Ты что, собираешься добровольно подвергнуться усыпляющему заклинанию только для того, чтобы я не думал, будто ты тайком меня охраняешь? Спасибо, что тут ещё скажешь. Но по-моему, это уже перебор.
– Да ладно тебе – «перебор». Не в статую же я решил превратиться, – отмахнулся сэр Шурф. – Тут даже говорить не о чем. Сон это просто сон.
– «Просто сон» – когда сам засыпаешь, а не подчиняешься чужому колдовству.