Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999 - читать онлайн книгу. Автор: Найл Фергюсон cтр.№ 154

Однако масштабы бедствия оставались скрытыми до самого последнего часа. 8 ноября, когда Эдуард Гамильтон ужинал у Натти, — через день после того, как Английский Банк снова поднял ставку до 6 %, — последний «признался, что ему очень не по себе из-за нынешнего положения дел в Сити»; правда, Гамильтон добавлял, что «никто точно не знает, откуда возникло такое чувство… все испытывают дурное предчувствие, что определенные крупные банкирские дома находятся не в очень удобном или легком положении, главным образом из-за аргентинского кризиса и общего падения ценных бумаг…». По первоначальной предварительной оценке Бертрама Карри из банка «Глин, Миллс», когда Ревелсток 13 октября обратился к нему за срочным займом, разница между акцептами Бэрингов и векселями в их портфеле составляла 1 млн ф. ст., и эту разницу легко легко можно было покрыть: Карри тут же предоставил 3/4 требуемой суммы. Уже 2 ноября настроение горстки банкиров, которые знали о том займе, — в их число входил и Натти — было сравнительно спокойным. Истинный размер пропасти приоткрылся лишь позже. Когда Карри и бывший управляющий Английским Банком Бенджамин Бак Грин внимательно изучили бухгалтерские книги, они поняли, что расхождение между векселями к оплате (15,8 млн ф. ст.) и векселями к получению (7 млн ф. ст.) гораздо больше, чем было заявлено ранее. И это была лишь часть проблемы. Общие обязательства Бэрингов приближались к 21 млн ф. ст. (в том числе большие российские государственные депозиты, которые начали изымать в конце 1889 г.), в то время как в активах банка числились аргентинские ценные бумаги на 4 млн ф. ст., которые Бэринги держали совместно с буэнос-айресским банком «Самуэль Хейл и К^о».

Учитывая, что капитал «Братья Бэринг» в 1890 г. составлял всего 2,9 млн ф. ст., приведенные цифры казались катастрофическими: соотношение активов и обязательств в размере всего 14 % следует сопоставить с соответствующей средней цифрой банкирского дома «Н. М. Ротшильд», которая в период 1880–1889 гг. составляла 39 %. Скопление портфеля аргентинских ценных бумаг, который был больше, чем весь капитал фирмы, можно считать огромным безумием. Лиддердейл назвал ситуацию «бессистемным управлением, способным довести до беды любую компанию». В «Таймс» с ним согласились, когда кризис наконец стал достоянием гласности: Бэринги «вышли далеко за пределы благоразумия». Учитывая обстоятельства, совсем не удивительно, что вначале Натти склонен был позволить Бэрингам пойти ко дну. Утром 8 ноября к нему обратился Эверард Хамбро; Натти отклонил предположение Лиддердейла, чтобы Ротшильды каким-то образом повлияли на правительство Аргентины, дабы поддержать «громадную массу дискредитированных южноамериканских ценных бумаг, которые тяготили фондовую биржу». Он возразил и против предложения Карри, чтобы они и «еще три или четыре других компании дали Бэрингам четыре миллиона, позволившие бы преодолеть трудности». Дело было не столько во враждебности — хотя между Ротшильдом и Ревелстоком, безусловно, существовало как личное, так и профессиональное соперничество, — сколько в неподдельном ужасе от размера несостоятельности банка ^[186].

Можно считать несостоятельным и предположение брата Ревел-стока, полковника Роберта Бэринга, согласно которому Ротшильды будто бы в какой-то мере стоят за решением правительства России забрать свои крупные депозиты из банка Бэрингов, что и послужило причиной кризиса. Не приходится сомневаться — как показывают письма из Парижа в Нью-Корт, — что Ротшильды готовы были «пойти на любые усилия, чтобы предотвратить катастрофу», при условии, что они не подвергнут опасности положение любого другого банка. Судя по всему, Натти не хотелось брать на себя какие бы то ни было обязательства, пока он не убедится в том, что спасательную операцию поддержит не только Английский Банк, но и казначейство. Как Натти объяснял Реджинальду Бретту 29 ноября, дело в том, что часть «русских депозитов», изъятых из банка Бэрингов, в конце концов оказалась в Нью-Корте. «Теперь у них крупная сумма, принадлежащая правительству России, — сообщал Бретт. — Конечно, их очень тревожат аргентинские спекуляции Бэрингов, так как в прошлом Бэринги держали у себя все ценные бумаги правительства России. Как только возникло подозрение относительно Дома Бэрингов, Стааль получил телеграмму, в которой ему приказывали забрать российские депозиты. Если бы Натти согласился на первое предложение Б. Карри, такой приказ распространился бы и на Ротшильдов… все окончилось бы фиаско».

Таким образом, в расчетах Натти просматривался элемент своекорыстия.

Обычно все отдают должное «Синдбаду с Треднидл-стрит» — так Харкорт, преемник Гошена, прозвал управляющего Английским Банком — за спасение Бэрингов от забвения, а Сити — от «паники размеров, не имеющих себе равных». Как признавал сам Лиддердейл, нельзя недооценивать и роли Натти: он убедил правительство действовать. Сам же Гошен вначале — и его поддержал Первый лорд казначейства У. Г. Смит — собирался отказать Лиддердейлу, запросившему 1 млн ф. ст., мотивируя отказ тем, что «высокие финансы» должны «сами решить вопрос». Как он признавался Лиддердейлу 11 ноября, самое большее, что он готов был предложить, — полномочие приостановить действие закона о банках, если утечка из запасов банка станет слишком большой (от такого предложения отказались). Но, как Гошен предупреждал Солсбери, «Ротшильды „готовы [были] прижать их“»; а когда 12 ноября он послал за Натти, они были охвачены жаждой мщения. Натти с презрением сказал Солсбери, что Бэрингам конец; в самом лучшем случае у партнеров останется по 10 тысяч ф. ст. в год, и они, возможно, «предпочтут разделить оставшийся капитал и уйти на покой в деревню, где жить на 4 % годовых». Все боялись, что убытки Бэрингов настолько велики, что угрожали «катастрофой, которая… положит конец коммерческой привычке финансировать все операции в мире векселями на Лондон». Впоследствии примерно то же самое Натти говорил Бретту: если бы Бэрингам «позволили рухнуть, большинство из крупных лондонских домов упали бы вместе с ними». Он пришел к выводу, что лишь вмешательство правительства способно предотвратить кризис, больший даже, чем кризис 1866 г. Итак, кризис на лондонском учетном рынке был представлен как кризис для Сити в целом, а потому и для всей страны. То же самое впоследствии повторится в 1914 г.

Самое большее, на что готов был пойти Натти в отсутствие государственной поддержки, — помочь Английскому Банку найти деньги, которые ему понадобятся, как только распространится известие о кризисе. По освященной временем традиции он отправил срочную просьбу Альфонсу на заем 2 млн ф. ст. золотом сроком на три месяца. Банк Франции должен был выручить своего «контрпартнера» на Треднидл-стрит. 12 ноября Лиддердейл попросил Натти договориться о присылке еще 1 млн ф. ст.; его просьба также была немедленно исполнена. В ожидании соответствующего выпуска казначейских векселей Банк принял в качестве обеспечения консоли ^[187]. Целью было ослабить давление на Английский Банк, помочь повысить его запасы с низшей точки, которая 7 ноября составляла 11 млн ф. ст., до 16,6 млн ф. ст. месяцем позже. Однако, как отмечал Альфонс, это нельзя было «считать решением всех проблем». Главным оставалось привлечь Солсбери, что означало преодолеть сопротивление Гошена. Уже 12 ноября Натти отыграл пол-очка: после его встречи с Солсбери кабинет согласился принять билль о задолженности, если Английский Банк вынужден будет в нарушение собственного устава предоставить ссуду Бэрингам «по аргентинским ценным бумагам… если они заручатся согласием Гладстона». Этим объясняется, почему Натти нашел свою беседу с Солсбери «вполне удовлетворительной»: ему казалось, что он преодолевает непреклонность правительства. На следующий день начало распространяться общее предчувствие «каких-то серьезных непредвиденных обстоятельств» (по выражению банкира Джона Биддальфа Мартина), и «различные слухи все упорнее концентрировались на компании „Братья Бэринг“», хотя, когда Биддальф покинул Сити, «все [по-прежнему] шло как обычно». И только в пятницу, 14 ноября, к учету в Английский Банк начало поступать опасно большое количество векселей, выписанных на Дом Бэрингов; именно последнее обстоятельство вынудило государство вмешаться. Под вечер того же дня, пока Гошен отправился на рядовое публичное выступление в Шотландию, Солсбери и Смит согласились разделить убытки, понесенные за сутки, в течение которых Английский Банк учитывал векселя, выписанные на Бэрингов, начиная с 14 часов.