Когда за ним захлопнулись двери, принцесса убрала полученные от него свитки и приказала:
— Пусть седлают лошадей, возвращаемся в Лондон.
Спустя час или два кортеж принцессы выехал из ворот крепости и направился в сторону Лондона. Туман под лучами вышедшего из-за тяжёлых серых туч солнца растаял, и Уот, щурясь от слепящего света нарождающегося дня. наблюдал за отъездом Джоанны.
Теперь он знал точно, что хочет увидеться с ней с глазу на глаз, без её надоедливой свиты. И для такой встречи ему предстояло наведаться в Тауэр.
ГЛАВА 45
Вечером, едва стали сгущаться сумерки, кортеж Джоанны Уэльской въехал в Лондон. Проследовав по улочкам и площадям, он остановился у ворот крепости.
Король Ричард, узнавший о прибытии матери, приказал немедленно пригласить её и сэра Филиппа. Принцесса пришла в сопровождении слуги, несущего свитки, за ней явился и Монтгомери.
— Я доставила вам требования бунтовщиков, — сказала Джоанна.
— О, как интересно! — воскликнул Ричард. Усмехаясь, он развернул свитки и принялся читать. Закончив, разразился вдруг хохотом.
— Уот жаждет, чтобы я пошёл против моих баронов! — вскричал он.
— Но вы не можете отказать ему, учитывая власть, которую Тайлер имеет над простолюдинами, — сказала принцесса.
— Будьте уверены, рано или поздно я разделаюсь с ним и его людьми! — ответил Ричард. — Но как поступить сейчас?
— Подпишите указ о его требованиях, — произнёс Филипп, — а после расправы откажетесь от их исполнения. Вы король, вы имеете право передумать!
— Как вы смеете?! — гневно сверкнула глазами принцесса. — Сын мой, прошу вас, не слушайте его!
Оскалив зубы, сэр Филипп нагло засмеялся. Король же был склонен, видела Джоанна, внять совету рыцаря.
— Сын мой, неужели вы пойдёте на подобное вероломство? Вы же в глазах подданных превратитесь в лжеца!
— Это будет ложь во благо Англии, — вновь вмешался Монтгомери. Если б ему дозволили, он сейчас с удовольствием выставил бы принцессу за дверь.
— Я принял решение и согласен с сэром Филиппом, — глухо сказал Ричард, затем быстро подошёл к столу и, придвинув кресло, сел.
Монтгомери торжествующе взглянул на принцессу Уэльскую.
Вне себя от поступка Ричарда, утратив былое самообладание, принцесса отступила к двери.
Нацарапав своё имя внизу каждого свитка, король встал и, ухмыляясь, передал их сэру Филиппу.
— Теперь нам будет легче разделаться с Уотом Тайлером? — осведомился юноша.
— Несомненно, милорд, — ответил сэр Филипп.
— Вы огорчены? — Ричард повернулся к матери. — Но чем, позвольте узнать? Тем, что я обманул разбойника Уота Тайлера?
— Нет, — ответила принцесса Джоанна. — Тем, что обманули мои ожидания.
Король побледнел. Явно не ожидая, что услышит дерзость, он ощутил гнев, но, сжав кулаки, подавил его.
— Вы свободны. Идите в вашу комнату, где слуги уже накрыли для вас ужин. Попробуйте поросёнка, которого приготовил мой повар, а также вино: его поставляют сицилийцы, — любезно сказал он и даже заставил себя улыбнуться.
Принцесса вышла, оставив Ричарда наедине с Филиппом.
Королю было всего четырнадцать, но он уже отменно научился лицемерить, и Монтгомери это слегка настораживало.
— Сдаётся мне, сэр Филипп, что моя мать чересчур заботится о благополучии Уота Тайлера. Нужно бы за ней последить, — сказал Ричард. — У тебя есть верный соглядатай?
— Да, милорд. Мой личный слуга Хьюго Бэнкс весьма искушён в такого рода делах, — ответил рыцарь. — Когда-то этот проходимец служил ещё моему отцу.
— Он сейчас в Лондоне?
— Разумеется.
— Позови его, — распорядился король, и сэр Филипп послал стражника во двор, где слуга ожидал своего хозяина. Через несколько минут на пороге королевской комнаты возник тощий немолодой человек в грубой куртке и грязных сапогах.
— Хьюго Бэнкс к вашим услугам, милорд! — отрапортовал он, отвесив поклон Ричарду.
— У короля появилось к тебе поручение, — сказал сэр Филипп.
— Что я должен сделать? — осведомился Хьюго.
— Следить за моей матерью, принцессой Уэльской, — веско проговорил Ричард. — Я приглашаю сэра Филиппа провести пару недель в Тауэре, за которые, думаю, мы расправимся с бунтовщиками. Ты должен следить за ней всё это время.
— Поступай, как велит король, Хьюго, — сказал сэр Филипп.
— Хм! Я понял приказ и уже готов, — ухмыльнулся Хьюго. — Но позвольте полюбопытствовать, чего именно вы ждёте от принцессы?
— Нам кажется, она слишком расположена к Уоту Тайлеру, предводителю бунтовщиков, — ответил сэр Филипп. — Следи за ней, чтобы установить истину.
Хьюго мерзко хихикнул, обнажив гнилые зубы:
— Мне доставит удовольствие разоблачить столь знатную и красивую особу, как принцесса Уэльская!
Вдруг с улицы послышались гул голосов и топот десятков бегущих ног. Подавшись к окну, Филипп выглянул и увидел толпу вооружённых короткими мечами и дубинками простолюдинов, направлявшихся к Тауэру. Их преследовала городская стража. Где-то вдали полыхало здание — отблески пожара мерцали на поверхности Темзы.
На углу Тауэра толпу встретил отряд короля. Закипела драка.
— Это пылает Темпль, — прошептал Ричард, вцепившись хрупкими пальцами в узкое запястье графа.
— Не волнуйтесь. Лондон верен вам, — успокоил Монтгомери.
Драка у стен Тауэра завершилась за несколько минут. Часть мятежников бежала, другая попала в плен. Как потом стало известно, мост, ведущий в город, был поднят, но восставшие угрозами вынудили горожан и стражу впустить их в Лондон. Врываясь в дома городских богачей и купцов, они грабили их и всячески бесчинствовали. Ричард не ошибся, когда предположил, что они подожгли Темпль. Ко всему прочему, бродяги спалили рукописи и летописи Ламбетского дворца: тот горел всю ночь, вселяя ужас в обитателей Лондона.
Глядя на всё это из окна Тауэра, Ричард понимал, что, как бы он ни упорствовал, ему всё-таки придётся встретиться с Уотом Тайлером.
ГЛАВА 46
Ночь застала Рэндалла возвращающимся от очередного покупателя специй. Доставив мешочек шафрана Норфолку, он перестал считать подобное занятие обременительным для себя. Молодой блондин с точёными чертами красивого лица нравился богатым покупателям, и купец нередко посылал его теперь с товаром в дома знатных господ. В ту ночь, когда в Лондоне заполыхали здания, а шайки бродяг вламывались в дома обывателей, Рэндалл шагал без опаски по узким тёмным улочкам, куда глухо доносились звуки творимых в центре города бесчинств.