Ростов-папа. История преступности Юга России - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кисин cтр.№ 74

К примеру, в августе 1907 года индуктивным методом была проанализирована серия убийств, которую явно совершил один и тот же человек (или люди). 3 августа у полотна железной дороги в станице Гниловской был обнаружен труп чернорабочего, прикрытый его же халатом. Через два дня в Кумженском хуторе найден удавленным крестьянин. 9 августа случайные прохожие наткнулись возле Затемерницкого поселения на труп задушенного незнакомца. 11 августа между Мертвым Донцом и Доном в камышах был найден труп охотника.

В полиции отметили, что убийства совершались через определенный промежуток времени. Каждый раз жертва была задушена, каждый раз веревка была дважды обмотана вокруг шеи и закручена крепким тугим узлом — явно почерк одного «автора». При этом ценности у жертв оказывались на месте — убийца не действовал из корыстных побуждений, его интересовали только документы, чтобы жертва не была опознана. Четыре трупа за неделю — это график Джека-потрошителя.

Преступника тогда так и не нашли, но признаки «серийника» были налицо. Было отмечено его пристрастие к железной дороге и обязательное изъятие документов. Это ведь не обычный вор-банщик или поездушник, это душегуб, хорошо скрывающий следы.

Технику профессионального душителя испытал на себе известный журналист Влас Дорошевич, изучавший на Сахалине каторжные типы местных сидельцев. Один из душегубов, Антонов по кличке Балдоха (на байковом языке «балдоха» — долото), осужденный на бессрочную каторгу за 11 затемненных душ, приоткрыл ему одну из профессиональных тайн: «Говоря о своем „умении“, Балдоха удивительно воодушевляется, и однажды, показывая мне, как это надо проделывать, как-то моментально подставил мне сзади ногу, одной рукой обхватил за талию, а другую поднес к горлу. Я не успел, действительно, мигнуть, как очутился, совершенно беспомощный, у него в руках».

Отличительным признаком профессиональных серийников-взвесчиков (придушивая, взваливали жертву себе на спину, как бы взвешивая) было умение так надежно взять «пассажира на машинку» (придушить), так «за свисток дернуть» (схватить за глотку), чтобы тот не сумел издать ни единого звука. От этого подчас зависел не только успех всего «клея», но и безопасность нападавших. Поэтому для особо деликатных дел, требующих твердой руки мастера, опытного взвесчика везли на «гастроли» куда угодно. На байковом языке это называлось умением баки заколачивать (душить).

Балдоха этими навыками владел в совершенстве, поэтому и путешествовал с «гастролерами» по всей стране.

«И ведь как! Перегородка, а за перегородкой другая квартира, а там белошвейки сидят, песни играют, — наслаждался Балдоха воспоминаниями. — Все от слова до слова слышно. Дохнет — услышат. Тут нужна рука! Отпер это он дверь, отворил только, я его за „машинку“ взял и наземь положил. Хоть бы дохнул! Я его на пол сложил, а за перегородкой песни играют. Так ничего и не слыхали!»

Знаменитым серийным взвесчиком в те годы в Ростове был татарин-силач Сейфулла Чанышев, по прозвищу Меч Аллаха. Точное количество своих жертв он не помнил, да и на что оно ему? Чанышев терпеливо выжидал в темном месте прилично одетого „пассажира“ (случайного прохожего), подбирался к нему сзади. Затем хватал жертву за подбородок, ловко изворачивался под ней и взваливал тело на спину, упираясь двумя пальцами под нижнюю челюсть. Держал до тех пор, пока лишенный возможности издать хоть малейший звук человек от недостатка кислорода не терял сознание. Затем душегуб спокойно забирал все ценное и приканчивал жертву.

Однако вышел казус: в Кровавое воскресенье, 9 января 1905 года, Чанышев набросился баки заколачивать не на того, кого надо. Сам получил под дых и полетел башкой в сугроб, где и отдыхал до прихода городового.

Еще одним известным донским «серийником» на рубеже веков был Васька Нагорный (он же Иван Чернышев, он же Дмитрий Сотников). Человек поразительного упорства и недюжинной силы воли, расходовать которую ему пришлось явно не в том русле.

Родившись в 1865 году, еще в 90-х годах XIX века он отправил на тот свет первую душу. Убийство при отягчающих потянуло на 8 лет каторжных работ. Но не лежала душа у донского душегуба к далекому острову Сахалин. При первой же возможности сбежал он на материк и разбойничал в тайге на редких трактах, топором по черепу добывая себе на пропитание. Был вновь пойман и загремел на каторгу уже на 15 лет.

Однако упрямый кувыркало утек и на этот раз. Пробрался от студеного Тихого океана к теплому Азовскому морю, где продолжил пускать кровь в Мариупольском уезде. В 1901 году тогда еще надзиратель 3-го участка Яков Блажков после очередного убийства взял его уже в Ростове с «темным глазом» на имя мещанина Ивана Чернышева.

Суд приговорил «убивца» уже к 30 годам каторги, добавив ему для ума еще 85 ударов плетьми. Подчеркнем, не розог, а именно плетей. «Есть миноги» (принять наказание плетьми) приходилось, почитай, каждому каторжанину, но все они при слове «плети» истово крестились.

Следует заметить, что старательные «кирюшки» (палачи) парой-тройкой десятков ударов через плечо могли не только струйкой спустить с провинившегося шкуру, но и превратить его в мешок размолотых костей. Мало кто выдерживал 40–50 ударов. Сахалинский палач Комлев 48 плетьми превратил в гору воющего мяса беглого каторжника Губаря, которого за людоедство ненавидели все местные сидельцы. То, что от него осталось, повыло еще три дня и отдало богу людоедскую душу. А мог и все решить радикально — единственным мастерским ударом кнута, который назывался «амба». При этом слове бледнели даже разудалые иваны́.

Тот же Дорошевич уверял, что 80 плетей — практически смертельная доза для приговоренного к плетям (розог принимали и по 200), только редкие единицы принимают до 100. Васька же, перекрестившись, забрался на «кирюшкину кобылку» и смиренно принял все назначенные 85. Кто знает, может «кирюшка», как водится, был финансово простимулирован каторгой — деньги у разбойника Васьки водились, а посему палач лишь погладил душегуба плетью по спине. На «кирюшку» по приезде на Сахалин сразу же собирали всем миром. Ни один иван, ни тем более храп или асмодей не мог отказать.

В любом случае, Васька сполз с кобылки с трясущимися дланями, с лицом белым, как совесть институтки. Но живой. Несколько месяцев после этого приволакивал ногу. А затем в августе 1903 года устроил своим ногам настоящее испытание — нашел подходящего «дядю сарая» (опустившегося каторжанина с малым сроком), обменялся с ним именами, чтобы тот выкрикнул Васькино имя на перекличке, и уже в качестве куклима (преступника, живущего по чужому паспорту) рванул когти с Александровского поста через Татарский пролив на материк. Год брел через всю страну к родному Дону. Осел в Сулине, разбойничая в окрестностях. Счет убитым принципиально не вел.

Но душа разгульная не выдержала, захотелось вновь покутить в Ростове. Здесь он остановился на знакомой хазе на Нахаловке, на Суворовской, 2 (ныне на этом месте, на Красноармейской улице, находится здание Радиотехнического колледжа). 9 ноября 1904 года пред очами помощника пристава 3-го участка Якова Блажкова, проводящего облаву в этом районе, предстал сильно постаревший подслеповатый Васька, протягивающий сыскарю фальшивый паспорт на имя крестьянина Дмитрия Сотникова.