Батя, Батюшко и Бэмби - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Волкова cтр.№ 84

— Ну пока рост не показатель, да, — согласился Костя. Помолчал и все-таки спросил: — Что за парень-то? Твой?

Что под этим имел в виду тренер? Твой… сын? Племянник? Родственник? Да какая разница.

— Мой.

— Приводи, — рассмеялся Константин. — Видел я, как ты играешь. Не только по росту генетика хорошая. Если твоя координация, так парень вообще перспективный. Гены — это такая штука, серьезная.

Да кто бы спорил.

* * *

Он ее осаждал. Номер телефона достать не смог, поэтому караулил у офиса, а однажды, представившись клиентом, вошел внутрь. К руководителю девочки-менеджеры его не пустили, но тут по закону подлости Оля сама вышла в коридор и столкнулась нос к носу с отцом своего ребенка.

— Ольга Геннадьевна, вот клиент пришел сделать заказ…

— Все в порядке. Прошу в мой кабинет… Евгений.

И как только за ними захлопнулась дверь, Оля выплеснула наружу все свое недовольство:

— Что ты себе позволяешь? — почти шипела она, не имея возможности повысить голос. — Хватило наглости явиться сюда?

— Я хочу видеть своего сына, — прозвучал ответ.

Эти слова ее преследовали, они ей сегодня даже снились.

Я хочу видеть своего сына.

— Зачем? К чему такая спешка?

— Потому что я отец.

— Вспомнил! Одиннадцать лет неизвестно где пропадал, и вот теперь вдруг решил встретиться. Вспомнил об отцовстве, когда…

Она оборвала себя на середине фразы, потому что вдруг отчетливо услышала себя со стороны и уловила интонации собственной матери. Мама вот точно так же говорила по телефону отцу, не заботясь о том, что Оля услышит, не думая о том, что Оле хочется увидеться с папой. Что папа ей нужен. И вот теперь сама…

Как же удивительно с годами мы становимся похожи на собственных родителей, и именно в том, что когда-то не принимали в них, говоря себе: «Уж я-то никогда…»

И сразу вспомнились все вопросы Никиты про папу, и ее ответы, и его вера в то, что папа обязательно найдется и придет.

Оля отошла от двери, направилась к столу, повернувшись спиной к Евгению, начала перебирать бумаги, ровнять стопки листов.

В конце концов, сын не виноват, что у них вот такой… папа. Вообще, он неплохо сохранился. Пожалуй, Оля даже сейчас могла понять, что именно когда-то в нем нашла. Хотя… это в юности обращаешь внимание на смазливость, а в зрелости… в зрелости приоритеты смещаются, и ищешь опоры. Человек, стоявший сейчас в ее кабинете, совершенно точно не мог быть опорой. Об этом говорили и нервные руки, которыми он все время размахивал, твердя, что хочет видеть сына, и бегающие глаза. Ни разу он не выдержал Олиного взгляда. И нигде ничего не дрогнуло внутри, не вернулась юность, потому что юность была почти забыта, а человек в кабинете — чужой. Незнакомый чужой человек. Который, так получилось, являлся отцом ее сына.

— Хорошо, — устало сказала Оля, приведя в порядок стол. — Я подумаю.

* * *

Откладывать разговор с Ольгой Денис не стал. И решил сделать это под поздний вечерний чай — то редкое время, когда они оставались вдвоем. Дениса жизнь в ритме «Трое в лодке, не считая Изольды» не огорчала — скорее он к ней пока не привык. Но с изумляющей самого скоростью привыкал. Однако для того, что требовалось обсудить, приватность была необходима. И сейчас она наличествовала. Слов Денис особенно не подбирал — его понимали и так, с полуслова, а иногда и с взгляда. И к этому он тоже пока привыкал.

— Оля, как ты смотришь на то, чтобы отдать Никиту в другую секцию? По-моему, парень без мяча тоскует.

Оля задумчиво помешала чай в чашке, потом зачем-то вздохнула.

— В другую?

Ольга не принимала спонтанных и необдуманных решений — это Денис уже понимал. И ему это качество в ней импонировало. А убеждать осторожную Бэмби он умеет.

— Да. У меня есть хороший знакомый волейбольный тренер. Волейбол — это не футбол, конечно. Зато руку проработает. А потом — вдруг ему понравится? Давай попробуем.

Оля встала, прошла до двери, потом к холодильнику, далее к раковине. До окна не дошла — это место забронировано за Денисом. Вытащила из-под стола еще одну табуретку и села рядом.

— Если у тебя получится, я буду очень рада, — а потом пристроила голову ему на плечо. — И благодарна.

А вот к этой ее постоянной благодарности — за все, включая купленный по дороге хлеб и выученный с Никитой стих, — Денис привыкать не хотел. Надеялся и верил, что со временем привыкнет она. А сейчас обнял и ровно произнес:

— Так, один Зеленский согласился, осталось опросить второго.

Разговор состоялся, они друг друга услышали и поняли, но, обняв Олю, Дэн почувствовал, как она напряжена. И щека беспокойная на его плече. Желание взять и пощупать пульс унял. Но подобрался внутренне.

— Денис, мне надо с тобой поговорить.

Тихий и серьезный голос полностью оправдал его ожидания. И поднятая с плеча голова, и взгляд в глаза — тоже серьезный. И еще — виноватый? Так, что у нас успело случиться? И не испить ли нам еще… чаю?

— Говори, я пока чайник поставлю. Будешь?

— Буду.

То, что она собирается с духом, Денис чувствовал даже спиной. Да что же там? Не томи.

— Появился отец Никиты и требует встречи с сыном.

Ощущение, что макнули головой в сугроб. В ведро с ледяной водой. Или что накрыло водой с головой, всего. И привычная среда жизни вдруг исчезает, и как дышать — непонятно. И темно.

Отец?

Сын?

А как же…

— А где он был до этого? — Денис медленно и аккуратно опустился на табурет. Во избежание. — Он раньше встречался с Никитой? Он знал?

Вопросы — сто, тысячи, миллион — вспыхивали в голове, но Дэн заставил себя стиснуть зубы. Сначала надо выслушать Олю.

— Он никогда его не видел и где раньше был — я не знаю. Мы… в общем, я его с беременности не видела, — Оля старательно разглаживала на бедрах серые трикотажные штаны. — А тут… появился.

Нет, сидеть невозможно. Встал и повторил Олин моцион, завершив его у окна. И все-таки — спиной. К ней. Лицом к чужим окнам. А лица уже не чувствует. И нехорошее предчувствие, что оно перекошено, подтверждается отражением в темном стекле.

— И что ты планируешь делать? — хорошо спросил, спокойно. А внутри кто-то громко, истерично, безобразно вопил.

Он заберет его.

Он заберет твоего мальчика.

Он отнимет у тебя твоего сына.

Сына, которого у тебя быть не может.

Сына, на которого ты не имеешь никакого права.

Скрипнул отодвинутый табурет.