Собибор / Послесловие - читать онлайн книгу. Автор: Лев Симкин cтр.№ 22

Побег был запланирован на 13 октября, но в последний момент перенесен на следующий день. По просьбам трудящихся. “Мы должны были бежать 13 октября, – вспоминал Печерский, – но в тот день был еврейский праздник Йом Кипур”.

Согласно Талмуду, в этот день Бог выносит свой вердикт, оценивая деятельность человека за весь прошедший год. Узники постились, а вечером по баракам собрались на молитву. Раввина в Собиборе не было, но Леон Фельдгендлер знал службу наизусть и провел молитву как положено. Вероятно, он осознавал, что не всем молящимся пришлась бы по душе мысль о восстании. Иные видели в том, что с ними происходило, руку Всевышнего. Сказано же в книге Хинух (мицва 241): “Пришли испытания – знай, что им способствовал твой грех, так распорядился Всевышний, и не избежать Его мести, ибо не Он – причина зла, а совершенные тобой проступки”. А раз так, надо ли мстить тем, кого Всевышний послал причинить нам боль?

Годы спустя Блатт в разговоре с Ричардом Рашке признался, что он, выходец из религиозной семьи, больше не верит в Бога. “Кто виновен и кто не виновен? – задал он риторический вопрос. – Может быть, Бог? Да, он самый большой виновник того, что случилось”.

“Где был любимый вами Бог?” Вопрос, мучивший многих, процитирован мною в версии Александра Кушнера, ответившего на него так: “Один возможен был бы бог, идущий в газовые печи с детьми, под зло подставив плечи, как старый польский педагог”. Речь идет о Януше Корчаке, в 1942 году отказавшемся от предложенной в последнюю минуту свободы и принявшем смерть в треблинской газовой камере вместе с 200 воспитанниками Варшавского дома сирот.

Была и другая причина, почему восстание было отложено. Утром 13-го в Собибор прибыла группа эсэсовцев из лагеря в Озове – деревушке в 10 километрах от Собибора. Их прибытие именно в этот день было простым совпадением. Они прошли в столовую и напились там, затем удалились в бараки с несколькими молодыми украинскими женщинами, а потом уехали.

“Уничтожить человека трудно, почти так же трудно, как и создать. Но вам, немцы, это в конце концов удалось. Смотрите на нас, покорно идущих перед вами, и не бойтесь: мы не способны ни на мятеж, ни на протест, ни даже на осуждающий взгляд”, – написал Примо Леви. “И вот в этом страшном месте, реальность которого, как она ни документирована, все же кажется диким вымыслом больного мозга, на этой испоганенной немцами земле 14 октября 1943 года произошло восстание, кончившееся победой заключенных”, – будто возразили ему Вениамин Каверин и Павел Антокольский.

“Начало осуществления плана побега было намечено на 15 часов 30 минут 14 октября 1943 года. Была перерезана связь, после чего начали уничтожать руководство лагеря. С этой целью мы немцев по очереди приглашали в пошивочную и сапожные мастерские якобы для примерки, где их убивали топором. Всего в день побега нами было убито 11 немцев”. Этот краткий рассказ о восстании услышали от Печерского члены военного трибунала в Киеве.

Юлиус Шелвис подсчитал: полный эсэсовский штат Собибора насчитывал 29 человек, 12 из них в день восстания отсутствовали, большинство – в отпусках. Немцы считали, что полутора десятков отборных эсэсовцев и сотни вахманов вполне достаточно, чтобы держать в узде шесть сотен евреев – народ-то они, как известно, трусливый.

Трусливый ли? Академик Павел Симонов говорил: “В чем секрет несокрушимого психического здоровья мушкетеров? Они, чуть что, – сразу за шпагу”. В древности и евреи не считались трусливыми – взять хоть восстание Маккавеев, хоть Иудейскую войну, победой в которой гордился римский император Тит. Но затем в течение многих столетий этот народ жил на чужбине и подвергался унижениям, умение немедленно реагировать на обиду постепенно атрофировалось. Евреи жили в изгнании стиснув зубы: восстать значит пропасть. В каком-то смысле (“подставь другую щеку”) они стали бóльшими христианами, чем сами христиане. Вторая мировая война, с одной стороны, продемонстрировала покорность евреев, а с другой – их героизм, не уступавший древнему.

По данным Шелвиса, основанным на немецких архивных документах, из тех 17 эсэсовцев, что были в лагере 14 октября, 12 были убиты и еще один тяжело ранен. Как это было – картину трудно восстановить, большинство участников восстания погибли во время побега, в воспоминаниях оставшихся в живых есть расхождения. За минувшие годы издано немало книг о случившемся в Собиборе, даже в них, основанных на документах и скрупулезно собранных свидетельствах всех выживших, есть расхождения в описании последовательности событий и каких-то частностей. Желающих узнать подробности отсылаю к брошюре Печерского “Восстание в Собибуровском лагере”. Правда, в ней есть неточности, да их и не могло не быть, ведь автор провел в лагере совсем недолгое время и не мог в 1945 году знать всех деталей, точных имен эсэсовцев и т. д.

Расскажу лишь о самых заметных событиях того дня. Не могу ручаться, что все именно так и было, но в основу дальнейшего изложения мною положены воспоминания участников восстания, подтвержденные документально или кажущиеся мне наиболее достоверными.

“14 октября. День был ясный и солнечный”, – вспоминал Печерский. В десять утра он в столярной мастерской принимал отчеты подпольщиков и давал задания участникам восстания. Старшими групп Печерский назначил советских военнопленных, старожилы должны были им помогать. Объяснил, где взять наточенные в кузнице топоры. У восставших было оружие – самодельные ножи и дюжина топоров. Женщины, которые убирали у эсэсовцев в комнатах и чистили их обувь, достали автомат и несколько пистолетов.

15-летний Шломо Шмайзнер, чинивший печки в казарме украинцев, утром в день восстания украл там три винтовки и спрятал их в жестяную трубу, какие использовались для дымоходов печей, а карманы набил патронами. Винтовки были советские, товарищи Печерского, давшие Шломо задание, хотели взять все три, кто лучше советских солдат мог их использовать? Но Шмайзнер одну не захотел отдавать. Времени спорить с ним не было, ему быстро показали, как ее заряжать и как стрелять. Потом он стрелял из нее по охранникам на вышках, и одного как будто подстрелил.

Важно было всех эсэсовцев пригласить в мастерские на разное время. Расчет был не только на их жадность, но и на немецкую пунктуальность. Но не все ее проявили. Иоганна Ноймана (заместителя коменданта лагеря, исполнявшего обязанности отсутствовавшего коменданта) пригласили к четырем в портняжную мастерскую примерить костюм. Однако, по свидетельству Печерского, “Иоганн Нойман прибыл в портняжную мастерскую на двадцать минут раньше срока. Он слез с лошади, бросил поводья и вошел. Там были, кроме мастеровых, Шубаев и Сеня Мазуркевич. У дверей лежал топор, прикрытый гимнастеркой. Нойман снял мундир. Пояс, на котором висела кобура с пистолетом, он положил на стол. К нему поспешил портной Юзеф и начал примерять костюм. Сеня подошел ближе к столу, чтобы перехватить Ноймана, если он бросится за пистолетом. Убить топором немца должен был Шубаев, такого же высокого роста, как и Нойман. Нойман все время стоял лицом к Шубаеву. Тогда Юзеф повернул немца лицом к двери под предлогом, что так лучше делать примерку. Шубаев схватил топор и со всего размаха хватил Ноймана обухом по голове. Из нее брызнула кровь. Фашист вскрикнул и зашатался. Лошадь, услышав крик хозяина, шарахнулась от мастерской. Если бы она побежала по лагерю, это могло бы сорвать все наши планы. К счастью, один из лагерников успел схватить лошадь под уздцы. Вторым ударом Шубаева Нойман был добит. Труп его бросили под койку в мастерской и закидали вещами. Залитый кровью пол быстро засыпали приготовленным заранее песком, так как через пятнадцать минут должен был прийти второй фашист”.