– Как странно! – изумленно протянула Тина. – У вас даже сад свой есть?..
Все вышли, кроме Микса – тот все еще стоял, застыв, и недоуменно озирался. Чарли сверлил его взглядом.
– О чем вы таком говорите? – спросил он. – Чарльз – э-э, то есть Нуванда, нет у нас никакого сада!
Вернувшись, Перри потащил Микса за собой.
– Пошли, придурок! – хохотал он.
Далтон подождал, пока они удалятся.
– Господи! Такой умный, а как долго до него доходит! – улыбнулся он Глории.
Она посмотрела ему в глаза.
– А по-моему, он симпатяшка!
– По-моему, ты симпатяшка, – ответил Чарли и, прикрыв глаза, наклонился, чтобы поцеловать подружку. Но стоило только его губам приблизиться к ее, как Глория вскочила.
– Знаешь, что мне больше всего в тебе нравится? – спросила она.
– Что? – посмотрел на нее снизу вверх Далтон и изумленно моргнул.
– Каждому мужчине, которого я встречаю, нужно от меня только одно… Но ты не такой.
– Нет?
– Нет! – Глория просто сияла. – Любой другой на твоем месте уже давно повис бы на мне. Сочини для меня что-нибудь еще! – попросила она.
– Но…
– Ну пожалуйста! Так здорово, когда тебя ценят за… Ну, ты знаешь… За твой внутренний мир!
Застонав, Чарли схватился за голову.
– Нуванда! – заискивающе обернулась к нему Глория. – Прошу тебя!
– Хорошо, хорошо! Дай подумать!
Он на мгновение умолк, а затем произнес очередные строки из Шекспира:
Мешать соединенью двух сердец
– О, продолжай, прошу! – удовлетворенно промурчала Глория.
По мере того, как он читал, урчание Глории становилось все громче.
– Это намного лучше всякого секса! – воскликнула она. – Это ро-ман-ти-ка!
Осознав, что его надеждам сбыться не суждено, Чарли закатил глаза. Читать наизусть стихи ему предстояло до поздней ночи.
На следующее утро всех учеников созвали в уэлтонскую капеллу. Ребята рассаживались по местам, оживленно гудя и передавая из рук в руки школьную газету.
Повесив голову, на свое место опустился Нокс, стараясь, чтобы никто не заметил его разбитого лица и фингалов. На лицах Нила, Тодда, Питтса, Микса, Кэмерона и в особенности Чарли читались смертельная усталость и недосып. Передавая Далтону портфель, Питтс подавил зевок.
– Все схвачено, – прошептал он. Далтон кивнул.
Когда в капеллу вошел директор, мальчики, пряча газеты, повскакали с мест. Гейл Нолан размашистым шагом прошествовал к кафедре, сделал знак рукой, призывая учеников садиться, и громко прочистил горло.
– В новый еженедельный выпуск газеты «Честь Уэлтона» проникла пошлая несанкционированная статья с призывом допускать в академию девушек. Я не имею желания тратить свое драгоценное время на выявление виновных. Заверяю вас, я их найду. Поэтому прошу тех учащихся, которым что-либо известно об этой статье, назваться здесь и сейчас. Для виновных в содеянном признание – единственный шанс избежать исключения из школы!
Он умолк, ожидая реакции. Внезапно тишину нарушил телефонный звонок. Схватив с пола портфель, Чарли немедленно открыл его – внутри оказался трезвонящий аппарат. По залу пробежал изумленный шепот. Никто и никогда в Уэлтоне еще не позволял себе подобных выходок.
Не моргнув глазом Далтон снял трубку.
– Школа Уэлтон! Алло? – во всеуслышание произнес он. – Да, он здесь. Одну минуту! Мистер Нолан, вас к телефону!
Лицо Чарльза было насмешливо-серьезным. Директор побагровел от злости.
– Что?! – взвизгнул он.
– Это Бог, – продолжил Далтон, протягивая Нолану трубку. – Он говорит, надо в Уэлтон принимать девушек!
Затея с телефоном вызвала оглушительный хохот. Но и профессор Нолан ждать себя не заставил. Не прошло и минуты, как Далтон оказался в кабинете директора; тот в гневе расхаживал из угла в угол.
– Сейчас же прекратите ухмыляться, – прошипел он. – Кто еще был замешан в этой пакости?
– Никто, сэр, – ответил Чарльз. – Только я. Я отвечаю за корректуру, и я поставил свою статью вместо статьи Роба Крейна.
– Не думайте, мистер Далтон, что вы первый, кто попытался вылететь из школы, – рявкнул Нолан. – Подобные намерения были и у других. Им это не удалось, вам не удастся тоже. Примите позу.
Чарли повиновался. Нолан достал огромный старый паддл
[21] с просверленными в нем для ускорения дырами. Сняв пиджак, директор встал позади.
– Считайте вслух, мистер Далтон, – приказал он, отвесив мощный удар по ягодицам.
– Один.
Нолан замахнулся снова, на этот раз приложив больше усилий.
– Два, – сморщившись, продолжил Чарли.
Наказание продолжалось, и Далтон всё считал. После четвертого удара лицо его исказила мука, а голос был уже едва уловим.
Супруга и секретарь директора, миссис Нолан, сидела у себя в канцелярии, стараясь не слушать. В прилегающем к кабинету Зале славы за мольбертами трое учеников, в том числе Ричард Кэмерон, делали наброски с украшавших стены трофейных лосиных голов. Заслышав удары, они преисполнились страха и трепета. Кэмерону было уже не до рисования.
После седьмого удара по щекам Далтона потекли слезы.
– Считать! – кричал Нолан. Но на девятом и десятом ударе Чарли уже не мог выдавить из себя ни звука. Остановившись, Нолан обошел кругом, чтобы взглянуть мальчику в лицо.
– Вы по-прежнему настаиваете, что это была ваша идея, и больше ничья?
– Да… сэр, – превозмогая боль, пробормотал Далтон.
– Что за Общество мертвых поэтов? Имена! – заорал директор.
– Я выдумал его, мистер Нолан, – сиплым голосом промолвил Чарльз, чувствуя, что силы покидают его. – Никто, кроме меня, о нем не знает. Клянусь.
– Если я узнаю, что в этом замешаны другие, Далтон, я исключу их, а вы останетесь. Это вам ясно? Поднимайтесь!
Парень послушно выпрямился. Лицо его раскраснелось, он старался не допустить слез унижения и боли.
– Уэлтон умеет прощать, мистер Далтон, но при условии, что в вас найдется смелость признать свои ошибки. Вам предстоит извиниться перед всей академией.
С трудом передвигая ноги, Чарли вышел из кабинета и медленно направился к спальням. Его одноклассники в нетерпении расхаживали туда-сюда, выбегая из комнат в коридор и обратно. Стоило им завидеть Далтона, как все рассеялись и сделали вид, что заняты уроками.