Широкая кость - читать онлайн книгу. Автор: Лора Докрилл cтр.№ 33

– А стоит?

– Стоит.

– Хорошо. Так и сделаю.

– Ты храбрее меня. Жаль, что нам нечем чокнуться, кроме водопроводной воды. У меня нет денег даже на «Спрайт».

– Да брось ты. Обожаю водопроводную воду. За нас!

– За Прекрасную Принцессу.

Я беру прядь волос и пристраиваю между носом и верхней губой, изображая усы.

– Спасибо, дорогая.

– Худшее, что может случиться, – это если тебе напшикают в физиономию освежителем – пшшш! – Камилла изображает, будто брызгает из баллончика мне в лицо.

– А я уже знаю, каково это, не так уж и страшно… пшшшш! – Я делаю ответный жест.

Нам приносят такос. Мягкие одеяльца, начиненные золотистой жареной рыбой, ярко-зеленым нежным гуакамоле, пряными травами, печеной сочной курицей и острым говяжьим фаршем. К этому полагаются кукурузные чипсы и миска более плотного гуакамоле с нитями красного лука и халапеньо.

– Ух ты, как клево.

– Должно быть острым, передай острый соус.

– Ух ты! Обалдеть! Хотела бы я научиться так готовить.

Мы жуем, теплый пряный вкус выстреливает в наши рты, как хлопушка. Я проглатываю кусок и говорю:

– Камилла, если бы тебе пришлось делать гимнастику, какую бы ты выбрала?

– А я делаю гимнастику.

– Правда, что ли?

– Ага. Конечно.

– Когда?

– Когда не встречаюсь с тобой.

– Ты же всегда со мной.

– Да, но когда мы по отдельности, я нахожу время.

– Ты мне не говорила.

– А разве о таком говорят?

– Какую гимнастику ты делаешь?

– Комплекс упражнений на Ютубе.

Мне кажется, что меня предали. Я сглатываю слюну.

– А где?

– Прямо у себя в спальне.

Не могу себе представить, как Камилла делает гимнастику в спальне. Я потрясена.

– Я думала, что ты, как и я, ничего такого не делаешь. – Хотя Камилла выглядит совсем не так, как я. Она в тонусе.

– Это очень просто. Я скину тебе ссылку.

– Нет, не надо.

– Почему?

– Я ею не воспользуюсь.

– Брось, Би, это же удовольствие.

– Я так не думаю.

– Ты переводишь тонны мыла для похудения, а я просто выключаю звук и ставлю музыку, которая мне нравится.

– У меня нет ничего для гимнастики, в смысле подходящей одежды.

– Занимайся в лифчике и трусиках, а потом сразу под душ, даже из дома не надо выходить. – Камилла съедает еще немного, облизывает палец, обхватывает им бутылочку желтого солнечного соуса. – Давай скину ссылку.

– Мне и так хорошо.

Я отхлебываю воды. Щеки у меня горят злым румянцем.

– Нет ничего странного в том, что хочешь быть в форме.

– Знаю, спасибо большое, – огрызаюсь я.

Я сержусь на Камиллу. Почему я так взбесилась? Я, конечно, не думала, что мы можем прожить всю жизнь, поедая все что хотим и игнорируя гимнастику, но, похоже, в глубине души все же надеялась… а вдруг можем?

И почему гимнастика кажется мне такой дикостью? Почему девчонки не могут относиться к ней так же естественно, как мальчишки?

Я оглядываю ресторан. Люди вроде бы едят что хотят, пьют вино, веселятся, и все они нормального размера… Конечно, может быть, они едят вредное только по праздникам, но об этом я даже не думаю.

Это только мне кажется, или в самом деле все девушки тайком сидят на диете? Я-то думала, нас всех объединяет революционный лозунг «Едим что хотим и когда хотим!», но нехорошо подозреваю, что я одна принимаю этот лозунг всерьез.

И одна ему следую.

Когда я вхожу, мама и Дав сидят рядышком на кушетке.

– Привет, золотко. Чаю?

– Да, спасибо, мам.

– Ты голодна?

– Мы поели с Камиллой.

– Вот и славно.

– Потратила весь дневной заработок на одну посиделку в ресторане.

– Как всегда. Тебе хоть понравилось?

– Ага. – Я обмахиваюсь газетой. – Вы-то ели?

– Ага. – Мама смотрит на меня «особенным» взглядом. – Дав приготовила карбонару.

Дав смотрит гордо, широко улыбается, двигает бровями, такая вся самоуверенная. Мама у нее за спиной изображает тошноту: сморщивает лицо и сует два пальца в рот. Я пытаюсь не рассмеяться.

– И нечего издеваться над моей стряпней. – Дав поворачивается и в упор смотрит на маму. – Серьезно.

– Я не издеваюсь. Как можно? Правда же, Биби?

– Правда! – вступаюсь я за маму, рот сам растягивается в улыбке. – Она и не думала.

Я плюхаюсь рядом с Дав.

– От тебя воняет чесноком, – морщится она.

– А от тебя – горелой пастой, – хихикаю я, глядя ей в глаза.

– Да, она здорово подгорела, – признается Дав.

– Как ты умудряешься сжечь макароны?

– Это когда спагетти слишком длинные и не влезают в кастрюлю с кипятком, кончики торчат сбоку и обугливаются, а пахнет так, как если ты сожгла себе ноготь свечкой.

– Ну ничего, – вздыхаю я. – Мне нравится запах горелого. – Я закрываю глаза. – Горелые рыбные палочки – ням-ням; горелые тосты с мармитом – ням-ням; горелые тосты с арахисовым маслом – ням-ням; горелая лапша – ням-ням…

– Хорошо, мы уже поняли: ты обожаешь все горелое.

– Вот именно.

Я приваливаюсь к Дав и… она, конечно, никогда не признается в этом, но определенно протягивает руку и прижимает мою голову к своему костлявому миниатюрному плечу. Свет притушен, в телевизоре что-то мелькает. Серебристые, синие, золотые и белые квадраты освещают комнату. Входит мама с тремя дымящимися чашками чая, удерживая две ручки в одной руке.

Она садится рядом со мной, и мы все прижимаемся друг к другу, держа чашки на весу у груди.

Хорошо, когда в доме одни девочки. Может быть, вовсе не нужно, чтобы, топая, входил мужик и заполнял собой все пространство? Может быть, я смогу полюбить женщину? В конце концов стану жить с женщиной. Все мы люди. Мужчины и женщины. И не знаешь, кого ты полюбишь – мы же влюбляемся в человека. А не в его пол. И, если разобраться, женщины бывают очень крутыми. Но Дав и Камилла, наверное, будут ревновать – так и вижу, как они покажут моей будущей любимой жене небо в алмазах.

* * *

Мы все втроем задремали на диване. Мягкий серебристый свет рисует пикассовские грани на маме и Дав. Я вылезаю, чтобы попить воды, прежде чем их разбудить. Комкаю чек из мексиканского ресторана и выбрасываю в мусор, чтобы завтра не смотреть на него и не испытывать чувства вины от того, что потратила все деньги на еду. Бумажка приземляется, под ней скорлупки от, наверное, четырнадцати тысяч яиц, мука, горелые спагетти, кусок сырого жирного серого бекона, большие куски луковицы и разбитое яйцо.