Той осенью, между попытками спасти наш брак, я вдруг с ужасом осознала, что отныне не смогу работать ХХХХХХХХХХХХ, делать то, что умею и люблю, чем искренне горжусь: мне больше не быть оперативным сотрудником секретной разведслужбы. После того как в июле 2003 года мое имя и род занятий были преданы огласке в средствах массовой информации, карьера разведчика оказалась для меня закрыта. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ Об истинной сфере деятельности и обязанностях сотрудников секретной службы знает лишь очень узкий круг доверенных лиц. Теперь ни о каких международных заданиях не могло быть и речи — мое участие в любой операции неминуемо привлекло бы к ней внимание и поставило ее успех под угрозу. К тому же, поскольку мой статус сотрудника ЦРУ обрел всемирную известность, опасности подвергалась жизнь моих родных. Да и мне самой не слишком хотелось, чтобы в холле штаб-квартиры ЦРУ появилась моя «звезда».
[39] Я думала найти себе работу в других многочисленных подразделениях Управления, но ни к чему другому душа не лежала. Мне всегда казалось, что проведение операций является основной миссией ЦРУ, — именно этим я и хотела заниматься, прочие обязанности казались рутиной. Нельзя состоять на службе у государства и не любить свою работу, ведь она требует самоотречения и не слишком хорошо оплачивается, так что обычные карьеристы тут, как правило, не задерживаются.
Кончилось тем, что я впервые ХХХХХХХХХ решила поискать работу не в ЦРУ, а в других организациях. Раньше я мечтала стать одной из ХХХХ женщин-оперативников и после множества успешных операций уйти в отставку, дослужившись до высших чинов, но теперь я обращалась в различные «мозговые центры», проходила информационные интервью, тщетно надеясь, что сотрудник с почти ХХХХХ стажем проведения разведывательных операций и допуском к секретной информации может заинтересовать какого-нибудь нанимателя. Конечно, мой опыт работы был несколько необычен, но в то же время у меня имелись очевидные преимущества: умение быстро ориентироваться в ситуации, не подвергать опасности агентов и справляться с сильным стрессом, опыт управления людьми и четкое представление о том, как функционирует система разведки. Многие из моих умудренных опытом собеседников сочувственно меня выслушивали, но не могли или не хотели ничего предложить. Обычно мне говорили: «Что ж, дайте знать, как сложатся ваши дела». Я чувствовала себя вчерашней выпускницей колледжа, которая спит и видит, чтобы кто-нибудь дал ей работу. Какое-то время я даже подумывала устроиться в Капитолий, например в качестве штатного сотрудника одного из сенатских комитетов по разведке. Я бы тогда сохранила статус государственного служащего, а в качестве сотрудника федерального ведомства получила бы дополнительные льготы при выходе на пенсию. После нескольких собеседований стали очевидны два обстоятельства: во-первых, я политический изгой и меня вряд ли возьмут на работу, пока шумиха вокруг моего имени не утихнет; во-вторых, оно, может, и к лучшему. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ перспектива целыми днями сидеть за столом и описывать то, что происходит в мире, мягко говоря, не радовала. К тому же я сомневалась, что гожусь для такой работы. У меня не научный склад ума, а мой опыт вряд ли мог бы мне там пригодиться.
Чтобы немного отвлечься, я решила навестить одного своего знакомого — солидного бизнесмена довольно привлекательной внешности, склонного к филантропии. Нас представили друг другу на каком-то мероприятии всего несколько месяцев назад, и тогда он любезно предложил мне обратиться к нему за помощью или советом, если возникнет необходимость. Имея за плечами богатейший жизненный и деловой опыт, этот человек наверняка мог посоветовать мне, что делать дальше. Он работал в шикарном бизнес-центре на Пенсильвания-авеню, неподалеку от Белого дома. Ожидая аудиенции в приемной, я любовалась картинами современных художников и дорогими персидскими коврами с причудливым узором. Внезапно передо мной материализовался секретарь — я последовала за ним в кабинет начальника. Тот был искренне рад меня видеть. Мы обсудили все темы: от возможных вариантов моей дальнейшей карьеры до ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ. В конце беседы мой знакомый откинулся в кресле, широко улыбнулся и, словно подводя итог нашей встрече, сказал:
— Короче, пошли их всех куда подальше! Возвращайся на работу и держи хвост пистолетом — пусть враги сами тебя боятся!
Я поняла, что мой собеседник прав. В этой игре у меня действительно еще остались кое-какие козыри, и с моей стороны было бы глупо сдаться ХХХХХХХХХХХХХХХХХ. Неужели я должна уйти ХХХХХХХ только потому, что мое присутствие кому-то осложняет жизнь? В тот момент я поверила в себя: грубоватый совет оказался как раз тем, чего мне не хватало.
Близился ноябрь, а вместе с ним и завершение президентской предвыборной кампании. В октябре Джо оказался совсем не у дел: большую часть времени он проводил дома, потому что выступать с докладами ему больше не предлагали — лишь изредка приглашали на встречи со старшеклассниками или студентами местных колледжей. Наша коллекция кофейных кружек медленно пополнялась. В последние недели перед выборами нападки правых на Керри участились и ужесточились. После той травли, которую они устроили Джо минувшим летом, их средства борьбы были нам хорошо известны. На этот раз республиканцы опять разыграли все как по нотам: сперва Керри и его сторонники даже не обратили внимания на развернувшуюся сразу после съезда Демократической партии активную деятельность движения «Моряки-ветераны за правду», а когда угрозу заметили, оказалось уже слишком поздно. Правые нанесли удар по самому святому: они заставили народ усомниться в статусе Керри как ветерана вьетнамской войны, не боявшегося в свое время говорить правду о ее ужасающей несправедливости и критиковать правительство. В конце концов дошло до того, что даже сторонники Керри пожелали узнать, что же на самом деле произошло на реке Байхап в тот день, когда его подразделение попало там под огонь противника. По сути же, нам, избирателям, просто еще раз продемонстрировали, на что способна правильно организованная и отлично финансируемая группировка политической оппозиции. Кстати, расходы на организацию движения «Моряки-ветераны за правду» составили 22 миллиона долларов и, надо сказать, вполне оправдали себя, ведь в результате рейтинг Керри заметно снизился перед самыми выборами.
За две недели до президентских выборов в нашем городе состоялся рок-концерт в рамках акции «Голосуй за перемены!» с участием таких суперзвезд, как Брюс Спрингстин, Джон Мелленкамп, Джексон Браун, Джеймс Тейлор, а также групп «R.E.M.», «Перл джем», «Дикси чикс» и «Дэйв Мэтьюс бэнд». Объехав одиннадцать штатов, музыканты напоследок выступали в Вашингтоне. Мы с Джо мечтали попасть на это шоу, но, так как возраст нам уже не позволял затемно занимать очередь в кассу, чтобы оказаться среди счастливых обладателей билетов, оставалось лишь надеяться, что мы каким-нибудь чудом раздобудем контрамарки. Чудо таки произошло: за день до концерта моя подруга сообщила, что имеются билеты на места почти у самой сцены. Не хотим ли мы пойти? Еще как хотим! Я тут же наняла приходящую няню, чтобы она посидела с детьми вечером, и оплатила билеты. Стоили они, надо сказать, недешево — 186 долларов каждый, что превышало наши скромные возможности, но на этот раз мы с мужем решили не экономить: мы чувствовали себя подростками, вырвавшимися из-под родительской опеки.