Игра без правил. Как я была секретным агентом и как меня предал Белый дом - читать онлайн книгу. Автор: Валери Плейм Уилсон cтр.№ 48

Следующим вечером в ее саду, усаженном лиловыми гортензиями и розами, я встретила Арта Бухвальда. Бухвальд был тогда уже тяжело болен, но весел, обходителен и высказывал нам свою поддержку. Когда позднее в тот вечер Джо выступал на веранде дома перед небольшой группой собравшихся, он рассказал, что его родители, начитавшись про приключения Эрнеста Хемингуэя и Арта Бухвальда в Париже в 1950-х годах, забрали Джо и его младшего брата из школы и отправились путешествовать в Париж, а затем в Испанию, чтобы своими глазами увидеть бой быков. Джо заметил, что именно тот опыт богемных странствий привел его к карьере дипломата. И в итоге Джо сделал вывод: «Моим нынешним затруднительным положением я обязан Арту Бухвальду». Присутствующие оценили шутку и зааплодировали. Позже Арт подошел к Джо и сказал, что он сожалеет только об одном: что «Эрни нет сегодня с нами, чтобы услышать это».

Прежде чем отправиться домой, Джо должен был сделать несколько выступлений с раздачей автографов в курортных городках на побережье пролива Лонг-Айленд в Коннектикуте. В одной из местных библиотек горожане собрались в небольшом зале прямо перед книжными полками, и те, кому не досталось раскладного стула, стояли рядами позади. Без особого предисловия Джо выступил с проникновенной речью о той тревоге, которую вызывает у него война в Ираке, о ее предыстории и о ее ходе, а также затронул более широкие темы в связи с историей об утечке секретной информации. Он говорил об общественном договоре между правительством и народом, закрепленном в нашей Конституции, и обращался к гражданам этого небольшого городка в Коннектикуте, чтобы они всегда требовали от правительства отчета в речах и действиях. Наша гражданская ответственность заключается в том, чтобы получать правдивую информацию и быть вовлеченными в общественную жизнь, будь то работа в школьном совете, создание местного наблюдательного комитета или участие в предвыборной кампании того или иного политика. Перейдя к пресловутому «нигерскому досье», он попросил поднять руку тех из присутствующих, кто знал о том, кому принадлежит авторство печально известных «шестнадцати слов» в президентском докладе. Никто не поднял руку. Затем он спросил, кто не знает имени его жены? И снова никто не поднял руку. Про меня знали абсолютно все. «Что здесь не сходится? — задал он риторический вопрос. — Никто не знает того, кто вложил ложь в уста президента, но при этом все знают имя засекреченного сотрудника ЦРУ только потому, что она замужем за человеком, у которого хватило смелости бросить вызов администрации президента».

Пока он говорил, я оглядела зал и увидела, что присутствующие с искренним интересом внимают Джо и по меньшей мере несколько человек согласно кивают. Когда он закончил свою двадцатиминутную речь, я почувствовала прилив гордости. Джо откровенно высказывал свое мнение, поскольку мы верили, что правда на нашей стороне. Эта вера даст нам силы в еще более суровые времена, которые вот-вот наступят.

Когда на смену безрадостному лету 2004 года наступила осень и малыши пошли в детский сад, нам с Джо стало ясно, что наш некогда крепкий и счастливый брак, который лично я всегда считала самым щедрым подарком судьбы, трещит по всем швам. Иногда мне даже становилось страшно. По злой иронии мой отпуск лишь осложнил и без того напряженные отношения, потому что теперь мы с мужем много времени проводили дома, постоянно путаясь друг у друга под ногами. В первые дни после того, как произошла утечка, Джо вел себя очень благородно: он, как мог, защищал мою честь и достоинство и всячески отстаивал секретность моего статуса (я нашла тому подтверждение в отчетах ЦРУ), а еще часто повторял, что любит меня и счастлив со мной. События минувшего лета стали для него суровым испытанием, и он полагал, что в сложившихся обстоятельствах вправе рассчитывать на меня, а я, по его мнению, не сумела его поддержать.

Джо разобиделся, потому что я не встала грудью на его защиту. Я, как и он, чувствовала собственное бессилие и негодовала оттого, что у нас связаны руки и мы не можем опровергнуть нелепые наветы врагов. Джо отлично знал, что сотрудникам ЦРУ нельзя делать какие бы то ни было заявления в средствах массовой информации. Выступив с открытым опровержением, я лишилась бы работы в Управлении, впрочем, моего мужа это не смущало. Он знал лишь одно: ему нужна помощь, а я бездействую, и все мои отговорки в пользу бедных вроде «не обращай внимания», «переживем» или «это же обычное словоблудие правых политиканов» лишь действовали ему на нервы. Сложилась странная ситуация: мы оба попали в переплет, но переживали по-разному. Со стороны трудно представить, через что нам довелось пройти.

Взаимные упреки то и дело приводили к размолвкам, а те быстро перерастали в полномасштабные ссоры. Вскоре мы уже не могли нормально разговаривать друг с другом. Безобидное замечание коробило, пустяковая просьба выводила из себя. У меня и раньше не особо получалось «разложить проблемы по полочкам», а сейчас я просто не знала, куда деться, и чувствовала себя самой несчастной в мире. Думаю, Джо страдал не меньше. И хотя я отдавала себе отчет в том, что муж срывает зло на мне от безысходности, легче от этого не становилось. Постоянные ссоры, несправедливые обвинения, обидные слова усугубляли и без того тяжелое положение, неумолимо приближая крах наших отношений. В спорах Джо был непобедим: я всегда оказывалась в проигрыше, потому что даже не могла толком сформулировать свою точку зрения, — захлестывали эмоции. В конце концов мы почти прекратили общаться: стало очевидно, что наш брак под угрозой. Мы отдалились друг от друга, и каждый теперь планировал свою дальнейшую жизнь отдельно.

Развязка наступила внезапно. Ясным и ветреным октябрьским днем мы сидели на террасе и размышляли, как спасти наш брак. Обвиняя друг друга в притворстве, мы оба отказывались верить в возможность окончательного разрыва, ведь эти отношения, пусть сложные и запутанные, были очень важны для нас обоих. Мы причиняли друг другу такую боль, какую могут причинить лишь самые близкие люди. Исчерпав все мучительные темы и достигнув, как мне казалось, глубин отчаяния, мы в итоге решили, что сдаваться пока рано. Никто из нас не хотел окончательного разрыва. Мы слишком много вложили в этот брак и должны за него бороться — друг с другом и с нашими общими врагами. Разговор близился к завершению, и мне думалось, что худшее уже позади, когда Джо вдруг внимательно посмотрел на меня и спросил:

— Неужели Контора и карьера тебе дороже семьи?

Эти слова больно ранили меня и в то же время наконец-то раскрыли самую суть нашего конфликта: Джо казалось, что я подвела его, не встав открыто на его защиту, и теперь он сомневался в моей преданности. Мне даже в голову не приходило, что он может воспринимать сложившуюся ситуацию таким образом. Я и представить не могла, что мои действия (точнее, мое бездействие) муж расценивает как готовность пожертвовать близкими ради ЦРУ. Я старалась убедить его, что он не прав, и мне очень не хотелось, чтобы этот аргумент в дальнейшем всплывал в наших спорах. Важнее всего, однако, было то, что впервые за несколько недель мы говорили начистоту, не упиваясь жалостью к себе и не переиначивая факты в угоду собственной трактовке событий. Тогда я поклялась: даже если у нас отнимут все, мы ни за что не позволим отобрать нас друг у друга. Конечно, нам и после того не раз доводилось ссориться, но теперь мы твердо знали, что нас никому не разлучить, — мы будем вместе, чем бы все ни закончилось.