Молочные зубы - читать онлайн книгу. Автор: Зои Стейдж cтр.№ 47

– Думаю, ты можешь делать и то и другое: заниматься любимым делом, приносящим тебе удовлетворение, и следить, чтобы это не отражалось на здоровье.

– Я просто хотела бы разобраться в своих чувствах.

Она повернулась и посмотрела на него, их лица были очень близко друг от друга.

– Очень скоро – действительно скоро – у тебя будет на себя больше времени.

– Скоро?

– Совсем скоро. Завтра. Уже завтра начинай об этом думать. Ты знаешь, я всегда поддержу тебя, если захочешь попробовать что-то новое или развиваться в уже знакомой тебе сфере.

Он нежно погладил ее по руке, и от этого у Сюзетты по коже побежали мурашки.

– Мне кажется, я упустила много возможностей для созидания. Всегда представляла, как мы с Ханной будем вместе воплощать в жизнь творческие проекты: сооружать всякие поделки из одноразовых тарелок, рисовать, делать бумажные цветы, «вареные» футболки. Маленьких войлочных зверушек. Я воображала, как все это будет, как мы будем жить, постоянно что-нибудь вместе придумывать. Если бы она проявляла хоть какой-то интерес… Я мечтала, что это будет творческой частью моего материнства: поощрять к созидательному труду дочь, предлагать разные идеи, смотреть, как она развивается и делает свои маленькие открытия. Но она все держит в себе.

– Я знаю.

– Понятия не имею, кто она и что у нее в голове.

По ее щеке скатилась слезинка. Алекс нежно вытер ее большим пальцем.

– Я знаю, älskling. И не хочу, чтобы ты опять изводилась, как в молодости, когда тебя никто не любил…

– Меня любишь ты.

– Люблю. Прости, что я так долго ждал и не увидел раньше, что эта ситуация с Ханной – не просто вопрос времени. Она ранит твои чувства, и я признаю свою вину в этом.

– Нет, просто для меня наступил переломный момент.

– Ну хорошо. Не хочу, чтобы ты сломалась. Я всегда буду рядом с тобой. Ты так старалась, чтобы устроить Ханну в школу. А теперь давай сосредоточимся на тебе. Чего хочешь ты? Что может сделать тебя счастливой?

Она всхлипнула, проглотила последние слезы и просунула коленку ему между ног. Коснулась ладонью его локтя и так остро ощутила их близость, будто он проник в нее, а она в него.

Сюзетта поднесла его ладонь к губам и поцеловала кончики пальцев.

– Иногда я думаю…

Идея была совершенно новая. По правде говоря, она даже не собиралась ее озвучивать. А что если Ханна чувствовала то же самое, когда заговорила в первый раз? Может, момент, когда слова слетели с ее губ, выразив то, что прежде существовало лишь у нее в голове, стал для нее неожиданным. В том, что ее мысль для Алекса прозвучит столь же странно, как для нее самой прозвучали первые слова Ханны, не было ничего невозможного.

– С некоторых пор я подумываю о книге. Нет-нет, не писать. Творческий проект. Разные страницы, разные текстуры, разные виды бумаги. На одних страницах миниатюрные рисунки, другие оформлены как фотоальбом, третьи… не знаю… как каталог вещей из бюро находок. Просто мне в голову пришла такая мысль: сделать какую-нибудь штуковину, которая будет открываться.

– Значит, ты должна сделать штуковину, которая будет открываться.

Она мысленно перенеслась в их первые дни и ночи, когда он для нее был всем, и она для него тоже много значила. Когда им вполне хватало друг друга. Рождение ребенка подразумевало, что их любовь будет нарастать в геометрической прогрессии, ведь они нуждались в новых способах ее выражения. Теперь каждый из них понимал, что дочка оттолкнула их друг от друга. Ей хотелось вернуть все обратно, чтобы они опять стали неразлучными, как прежде. Но она не могла… только не сейчас.

– Тсс, любимый… – Эти слова она произнесла шепотом, будто могла утихомирить его страстное желание. – Прости…

– Я не хочу, чтобы тебе было плохо.

– Я тоже не хочу.

Она негодовала, что тело ее предает, и по-прежнему не могла выразить, как неуверенно себя от этого чувствовала, будто жила на краю пропасти. У нее могли отказать жизненно важные органы, и не существовало никаких способов, чтобы это предотвратить.

Он выключил лампу и обнял ее в темноте. Погладил по спине, пока она молча молилась. К работе над книгой Сюзетта решила приступить уже на следующий день, набросать идеи, появившиеся на свет и оформившиеся, пока она стирала, гладила белье, драила полы и готовила ужины. В конце концов, пусть кто-то другой проверяет у Ханны правописание, объясняет основы математики и читает с ней мировую историю. Она же создаст что-то получше Ханны.

* * *

Посмотрев на дочь в зеркало заднего вида, Сюзетта чуть было ее не пожалела. Ханна угрюмо сидела, скованная ремнем, будто преступник, которого везут на казнь, без всякой надежды в самый последний момент отсрочить исполнение приговора. Сюзетта была благодарна ей за это смирение, хотя девочка записала его на счет своих поражений; у нее не было сил с ней спорить или пререкаться. Все утро, занимаясь делами: одевая Ханну, приводя в порядок ее волосы, укладывая в контейнер ланч, следя за тем, чтобы она почистила зубы, и непринужденно болтая за завтраком, – Сюзетта постоянно бегала в туалет. Ее живот совсем не пришел в норму, и утром она чувствовала себя просто ужасно. Сюзетта предпочла бы вообще никуда не выходить из дома, но у нее, по крайней мере, будет на себя целый день. Она мысленно составила в голове список «бежевых» ^[25] диетических продуктов, к которым прибегала, когда у нее нарушался процесс пищеварения: запеченная курица с белым рисом, овсянка, паста, картошка, тосты с арахисовым маслом, бананы. По дороге домой надо будет заехать в магазин и закупиться.

Когда они проезжали мимо детской площадки, Ханна оживилась и устремила взор на лестницы и горки. В кои-то веки поняв, о чем дочь думала и чего хотела, Сюзетта опечалилась, что не может исполнить ее желания. Она не могла отрицать, что школа ограничит свободу Ханны.

– То, что ты в первый день нервничаешь, вполне естественно. Но тебе совсем скоро станет весело. Ты сможешь делать многое, чего нельзя было делать дома.

Ханна ее и слушать не хотела.

Сюзетта припарковалась за полквартала от школы, после длинной вереницы машин других родителей. Некоторые из них шагали вместе со своими детьми, в то время как другие сидели и наблюдали, отъезжая только после того, как их сын или дочь исчезали внутри. Сюзетта не стала брать Ханну за руку, чувствуя, как девочка готовится к трудному, неприятному дню и как нуждается в личном пространстве. Они шли бок о бок, каждая погрузившись в собственные мысли.

Когда они вошли, их прямо у входа встретил мистер Джи. Он стоял рядом с высокой розовощекой женщиной лет пятидесяти с неухоженными волосами, которая выглядела так, будто только-только встала с постели. У нее были обветренные красные руки, джинсы она заправила в цветастые резиновые сапоги. Вся ее внешность наводила Сюзетту на мысль о том, что ей самое место на какой-нибудь ферме, где она смотрела бы не за детьми, а за поросятами.