Молочные зубы - читать онлайн книгу. Автор: Зои Стейдж cтр.№ 45

Может, когда-нибудь появится человеческий зверинец. С обычными людьми, которые будут сидеть за обеденным столом с ненавистными им блюдами. А те, кому посчастливилось остаться на воле, будут стоять по другую сторону стекла и смотреть, как узники, пребывая в бедственном положении, нюхают еду. В другой комнате на двухъярусных кроватях будут лежать дети, вынужденные постоянно ходить в пижамах. Им придется так много спать, что они даже не смогут вырасти, и родители, обращаясь к собственным чадам, станут пугать их: «Если станешь вести себя плохо, окажешься на их месте». В последней комнате обоснуется одинокая женщина, грязная, костлявая, с оранжевыми, как у орангутанга, волосами. Сидя в большом мягком кресле, она снова и снова, изо дня в день будет по три часа смотреть телевизор.

Бедные обезьяны.

– Ты когда-нибудь разговаривала с мамой? – спросил папа.

Ханна покачала головой. Они ступили на дорожку, с двух сторон обсаженную кустарниками, и направились к палатке с фастфудом. Папа обещал купить ей картофель фри.

– Ты уверена? Ни разу? Слова никогда не рвались наружу так сильно, что ты больше не могла их сдерживать?

Ханна нахмурила брови, вытянула трубочкой губы и покачала головой. Если бы ей действительно захотелось что-нибудь сказать, она обратилась бы к папе, а не к маме. А за Мари-Анн она не в ответе.

– Но если тебе будет нужно что-нибудь сказать – очень-очень важное или же просто очень-очень глупое, – знай: ты всегда можешь ко мне подойти. И я тебя выслушаю.

Он словно читал ее мысли. Она поцеловала его руку, схватила ее обеими ладошками и чуть-чуть подпрыгнула. То же самое сделал и папа. Так они прыгали до самой палатки с картофелем фри.

СЮЗЕТТА

Она пыталась описать ему свою боль еще во время беременности. Поначалу они списали ее на еще одну странную выходку разбушевавшихся гормонов, отвечающих за череду бесконечных перемен в ее самочувствии. Поэтому Сюзетта лишний раз о ней не упоминала. А потом ей стало тяжело говорить, трудно глотать пищу. Она почти ничего не ела, кроме мороженого, не содержащего молока. Оно таяло во рту и скользило вниз по пищеводу. Но боль ничуть не утоляло.

Ощущение было такое, словно кто-то втыкал иголки в язык. Сколько раз она смотрела в зеркало, ожидая увидеть крохотные серебристые головки. Как же ей хотелось повыдергивать их, чтобы боль ушла, и вернуть языку нормальную подвижность и чувствительность. Но сколько она ни всматривалась, ничего не видела. Сюзетта понятия не имела, как и кому сообщить об этих ощущениях.

Горло болело немного по-другому. Состояние было такое, как будто она проглотила лезвие, которое застряло там поперек. Стоило ей сглотнуть даже собственную слюну, как она тут же готова была кричать.

Боль не отпускала ни на минуту. Она никогда прежде не испытывала ничего подобного. Женщина вбила в поисковике слова «заболевания полости рта и горла», нашла множество жутких фотографий воспалившихся язв, но у нее ничего подобного не наблюдалось. Наконец ей удалось отыскать пост, содержавший ответ. К тому времени Сюзетта вот уже пятнадцать лет как страдала болезнью Крона, однако ее симптомы всегда ограничивались болями и спазмами в животе, а также диареей – со всем этим она уже сталкивалась. Однако слышать, чтобы кто-то испытывал мучительную боль во рту, ей не приходилось. За шесть месяцев беременности она потеряла десять фунтов веса и только после этого решила, что надо снова обратиться к гастроэнтерологу.

Доктор Стефански с первого взгляда понял, что происходит: это был еще один симптом обострения ее болезни. Из-за беременности он не мог назначить ей многие препараты, хотя боль заявляла о себе постоянно. Сама она не хотела принимать даже пастилки от горла, но в последнем триместре ей просто необходимо было набрать вес, и поэтому доктор Стефански выписал лекарство, способное купировать симптомы, пока не родится ребенок.

Сюзетта склонилась над раковиной в ванной и попыталась вывернуть щеку наружу. Может, она прикусила ее, когда что-то жевала, или во сне. Ей удавалось нащупать больное место языком, но увидеть что-либо в зеркале было невозможно. Наверняка какая-нибудь ерунда, но нельзя было исключить возможность того, что ее организм вырабатывал антитела, сводившие действие инъекций на нет. Обычно она старалась об этом не думать, ведь лекарство работало просто превосходно, и она молилась, чтобы так было всегда. Даже после недавней операции ей требовалось лишь несколько таблеток «Имодиума» в день, чтобы полностью наладить процесс пищеварения. А ведь Сюзетта готовилась к худшему: в юности после хирургического вмешательства ей пришлось четыре месяца принимать максимальную дозу препарата – восемь таблеток в день, – но, каждый раз выходя из дома, она старалась не отходить слишком далеко от туалета.

Может, это было всего лишь расстройство желудка. Наверное, она съела что-нибудь несвежее в сетевом ресторане, в котором они обедали перед тем, как отправиться за покупками. Ресторанам она не доверяла вообще: с помощью острых и соленых соусов можно замаскировать любой вкус просроченного продукта.

Она приняла дополнительную таблетку за обедом и еще одну – перед тем как подняться наверх и лечь спать. Может, к утру все вернется в норму, и от боли во рту, как и от этой долбаной диареи, не останется и следа. Проблемы время от времени случались, но длились недолго. Но что если все опять пошло наперекосяк, болезнь решила вернуться и новая фистула вот-вот заявит о себе? Ничего такого быть не должно: воспалительный процесс под контролем, а операция значительно улучшила ситуацию. Однако болезнь Крона славилась своей непредсказуемостью: что, если ее случай относится к меньшинству, что, если хирурги погубили ее деликатный пищеварительный тракт, хотя поработали «всего над парой дюймов»? Наверное, не надо было им доверять. Она без конца боялась, как бы что-нибудь не вышло из-под контроля: «…пораженный участок, никакой надежды, резать больше, ампутация нижней части подвздошной кишки, что останется, будет ли этого достаточно…». Стоп. Стоп. Стоп.

Сюзетта задрала тонкую хлопковую футболку. Шрамы ее не тревожили: под кожей ни малейшего раздражения. Их вид приносил не только облегчение, но и утешение. Женщина взъерошила волосы. Может, так она выглядит моложе? Короткая прическа открывала взору крохотный шрам на шейной вене, хотя, кроме ее самой, до этой розоватой точки вряд ли кому-то было дело. Слишком многое в ее жизни напоминало о неприятных событиях. Она приказала себе не думать об этом, выключила в ванной свет и скользнула в кровать.

Пока Алекс с Ханной гуляли по зоопарку, она была весь день одна. Это было здорово, будто отпуск, проведенный в стенах дома. Она насмотрелась самых разных телешоу и стала читать толстый роман о дружбе длиною в несколько десятилетий, погрузивший ее в задумчивое состояние. Алекс подарил ей его на пятый день праздника Хануки, когда они традиционно устраивали книжный вечер. Порой Сюзетта подумывала о том, чтобы возобновить общение с друзьями по институту искусств. Быть матерью и заниматься домашним обучением Ханны отнимало все силы, не давая возможности поддерживать отношения с кем-то еще, но у нее хотя бы был Алекс.