Поэтому сегодня увидеть нечто, стоящее у нашей двери, было для меня сюрпризом. Вот только это была не покупка. Это был большой черный пакет для мусора, и он был полон. Не смея на что-либо надеяться, я распутала завязки и заглянула внутрь. Мешок был набит газетами, сгнившими объедками с кухни, а еще там был сломанный красный зонтик. Вау.
Я оттащила пакет к тротуару, чтобы его забрали с завтрашним мусором, и уже собиралась обойти дом, чтобы подняться в комнату привычным путем, когда любопытство взяло верх надо мной. Я отперла дверь, распахнула и быстро заглянула внутрь. Узкий проход, почти очищенный от мусора, соединял дверь с подножием лестницы.
Вот это да. Моя мать на самом деле очистила несколько ярдов от хлама. Оторопев, я сразу же запретила себе радоваться этому событию. Мы все это уже проходили. Каждые несколько лет моя мать принимала решение «навести порядок» и энергично принималась выбрасывать мусор. Но стоило ей лишь начать, как она сразу бросала это дело.
Если нет надежды, то нет и разочарования, напомнила я себе, отправившись в свою комнату привычным маршрутом.
Я отказалась от надежды поступить в школу моды в этом году, но я была решительно настроена попробовать снова в следующем году. Джим отказал мне, когда я попросила его устроить меня на полный рабочий день – «Тебе нужно поступить в колледж, Пейтон», – но в итоге все же принял меня. Я была хорошим работником и нравилась ему больше, чем Стив и Тори.
Два этих придурка достигли новых высот несносности к концу февраля. Я восприняла это как знак, что они были серьезно обеспокоены тем, что проигрывают пари, потому что три моих свидания с Робом были пройдены, отправлены и внесены в таблицу. Мы решили не тратить время на дополнительные свидания за исключением выпускного бала. Он был довольно милым, но у нас было мало общего.
Когда на нашем последнем свидании я попыталась рассказать ему о своих планах изучать дизайн одежды, он сообщил мне:
– Если я гей, это еще не значит, что мне интересна мода, знаешь ли.
Когда он попытался рассказать мне о последних тактиках и победах своей футбольной команды, я отплатила той же монетой:
– Если я высокая, это еще не значит, что мне интересен спорт, знаешь ли.
Тем не менее я кое-что о нем все-таки узнала. Он просто обожал луковые кольца; он планировал изучать информационные технологии и изобрести «приложение десятилетия», чтобы выйти на пенсию годам к двадцати пяти; а еще он был без памяти влюблен в парня, чье имя он называть отказывался. Я попыталась вытянуть из него информацию на последнем нашем свидании.
– Он учится в Лонгфорд Хай?
– Да.
– Я его знаю?
– Да.
– Он двенадцатиклассник?
– Не скажу.
– Он признался открыто, что он гей?
Услышав это, Роб истерично рассмеялся:
– Да ты что! Он настолько глубоко в шкафу, что оттуда уже и до Нарнии недалеко. Поэтому я и не могу назвать тебе его имя. Это не мой секрет.
Резонно.
– Он высокий или низкий?
– Он секси! Больше я ничего сказать не могу. Опознавательные признаки должны быть скрыты ради защиты невиновного.
– А тот-кого-нельзя-называть знает, что он тебе нравится?
– Знает. И я ему тоже нравлюсь, хоть он и боится это показать.
– Ну, мне чертовски жаль, что два человека, которые очень друг другу нравятся, не могут просто быть вместе, – я тяжело вздохнула.
– Ты не понимаешь. Да и откуда тебе это знать? Ты ничего не знаешь о предубеждении, о том, как люди судят то, чего даже не понимают, как сильно они могут усложнить тебе жизнь, если ты от них отличаешься.
Как на это отреагировать? С чего вообще начать?
Я решила ничего не отвечать и вместо этого спросила:
– Ну так наше соглашение о выпускном еще в силе? Мне пора начинать шить платье.
– В силе, – ответил он. – Я никогда еще не видел папу таким радостным. А мама уже заказала мне костюм и… – он обвел пальцами вокруг запястья, – как ее, с цветком.
– Бутоньерку на руку?
– Ага. Так что мы реально будем выглядеть как пара.
Я провела весенние каникулы за шитьем платья для выпускного. Хлое так понравился мой дизайн вечернего наряда для модельного ряда, что на мой день рождения она подарила мне несколько ярдов роскошного черного бархата.
– Ты просто обязана сшить и надеть это платье. Сшей его для себя, на выпускной, – сказала она.
– Думаешь, стоит? – Я планировала сшить что-то менее откровенное, более традиционное.
– Не думаю – знаю. Новой Пейтон пора прекратить прятать себя в скучной одежде. Кроме того, ты создала его для высокой девушки – ты будешь выглядеть в нем сенсационно!
Я хотела выглядеть в этом платье элегантно с ног до головы, так что я перерыла Интернет в поисках магазинов, продающих туфли на высоком каблуке моего размера, и, в конце концов, нашла дисконтный магазин под названием «Трейдинг Плэйсез»
[101], продававший огромную коллекцию женской обуви больших размеров.
Помещение магазина находилось далеко не в самой благополучной части города, но покупка идеальной пары обуви определенно стоила того, чтобы доехать до него на двух автобусах с пересадкой, а потом еще пройти десять кварталов пешком. Но, только попав внутрь магазина и взглянув на менеджера за стойкой – красивую женщину с безупречным макияжем, накладными ресницами и адамовым яблоком, – я, наконец, поняла, что это был за магазин.
Она окинула меня долгим, оценивающим взглядом, всмотревшись в длинные прямые волосы и не накрашенное лицо, на мгновение задержавшись на больших кистях рук, приподняв выщипанную и очерченную карандашом бровь при виде слишком коротких джинсов и под конец поморщившись при виде моих уродливых кроссовок.
– Я Лоретта, – сказала она.
– А я Пейтон.
– Пейтон, дорогуша, ты можешь носить мужскую футболку и ботинки, но ты не трансвестит.
– Не по собственной воле, нет.
– Ты одна из них, – она сочувственно цыкнула.
– Одна из кого?
– Одна из девушек с большими ногами, я права?
Я кивнула. Среди ярких разноцветных боа из перьев и расшитых пайетками вечерних нарядов я чувствовала себя самым унылым из всех гадких утят.
– Они время от времени приходят к нам в поисках красивых туфель. Пойдем за мной, и мы найдем тебе великолепную пару.
Я последовала за ней к стеллажам с обувью в задней части магазина. Мои глаза сразу же остановились на паре лодочек из черной замши с аккуратной линией стразов, проходящей по каблуку.