Гадкая ночь - читать онлайн книгу. Автор: Бернар Миньер cтр.№ 46

* * *

17:00. Вечер опускался на улицы Сен-Мартена, когда Сервас вышел из кабинета Ксавье; в воздухе смешались ароматы росших на ближайшей горе сосен, костра и выхлопных газов. Ветерок играл с редкими снежинками. Балконы резного дерева, фронтоны а-ля шале и узкие темные улочки, мощенные булыжником, создавали в этой части города странную атмосферу, в которой смешались детскость и таинственность волшебных сказок. Сервас оставил машину у реки и теперь, возвращаясь, ощутил поднимавшуюся от воды свежесть.

Он сел за руль и внезапно насторожился. Что это? Чем пахнет в салоне? Лосьоном после бритья? Мартен обернулся – и, конечно же, никого не увидел. Проверил бардачок – оружие оказалось на месте. Неужели запах проник извне? Он сам впустил его, когда открыл дверцу?

Сервас обогнул сквер перед мэрией и по прилегающим улочкам проскользнул к аллеям д’Этиньи, а оттуда – к выезду из города. Проехал последнюю кольцевую развязку и собирался повернуть на шоссе в сторону долины, но, почувствовав характерный зуд в затылке, пропустил указатель, а потом и следующий съезд к кемпингам и промышленной зоне. Свернул он только на третьем съезде, и дорога сразу повела его вверх. После двух крутых поворотов внизу показались крыши Сен-Мартена.

Зуд усилился. Сервас не был здесь много лет. Ночь почти наступила. Огоньки Сен-Мартена на белом снежном покрывале, обрамленные со всех сторон черным бархатом гор, напоминали бриллиантовое ожерелье в витрине ювелирной лавки. Наверное, такой пейзаж показался бы Кирстен родным. Жалко, что ее сейчас нет рядом.

Сервас въехал в лес. Дорога шла под деревьями, и огни города исчезли. Зато показался хутор из четырех домов, а километром дальше – второй: белые крыши и ставни (у здешних людей стало манией запираться с наступлением ночи, как будто бандиты всегда прячутся в темноте и ждут возможности напасть). На следующей развилке он взял левей и покатил под уклон. Заснеженные луга в сумерках казались голубоватыми, в овражках слоился туман.

Следующим на его пути был городок размером побольше, но такой же сонный. Свет горел только в кафе, за стеклом витрины можно было разглядеть завсегдатаев, но улицы опустели.

Вскоре он угадал их присутствие. Слева от дороги, вдалеке, между деревьями находились «останки» лагеря отдыха «Пиренейские серны», но ржавая вывеска у въезда исчезла. Мрак в лесу становился все глубже. Сервас почувствовал, как по позвоночнику пробежала дрожь. Черт, он здесь не затем, чтобы гулять по руинам; нужно ехать дальше.

Фары пробивали световой туннель между соснами, дырявили густой туман. Внутри темноту рассеивало голубое свечение циферблатов на приборной панели. Пространство и время исчезли.

Но память…

Картины всплывали в памяти, как будто в мозгу кто-то установил плазму. Вскоре Мартен въехал в настоящий туннель, пробитый в горе.

Интересно, та, другая, табличка на месте? Надо же, не исчезла! Прикреплена к перилам мостика: ПЕНИТЕНЦИАРНЫЙ ПСИХИАТРИЧЕСКИЙ ЦЕНТР ШАРЛЯ ВАРНЬЕ.

Проехав по дороге, окаймленной сугробами, с вершинами на горизонте и домами в центре, Сервас словно бы сел в машину времени.

Старшая медсестра Лиза Ферней подожгла здание института, и оно сгорело дотла, остались только «культи» стен. Под лунным светом они напоминали Стоунхендж и выглядели величественно, как развалины римского форума. Подобных гигантских строений много в Пиренеях, их возводили в первой половине XX века: отели, гидроэлектростанции, плавательные бассейны, лыжные станции… Но здесь оказывали гостеприимство не туристам и курортникам. Несколько лет в Институте Варнье содержались восемьдесят восемь опаснейших субъектов, имеющих не только психические проблемы, но и осуществленные преступные наклонности. Эти пациенты были слишком жестоки даже для ОТБ – отделения для трудных больных. Психоз каждого не позволял держать в тюрьме этих насильников и убийц, которых правосудие объявило невменяемыми. Институт Варнье стал пилотным проектом и принимал больных преступников из всех европейских стран. Их изолировали в горах, вдали от мира, и… экспериментировали, проверяли действие новых препаратов на изгоях, лишенных большей части прав. Сервас вспомнил, что молодой психолог Диана Берг сравнивала подопечных института с горными тиграми. У стаи был альфа-самец.

Король-лев.

Высшее звено пищевой цепочки.

Юлиан Гиртман… ^[73]

Сервас не стал выключать дальний свет и мог разглядеть на ближайшем огрызке стены граффити, сделанные краской из баллончика.

Огромные грозные горы покоились в объятиях ясной, звездной, холодно-равнодушной ночи, а каменные руины, залитые лунным светом, напоминали майору его смертоносное прошлое и детское увлечение книгами Лавкрафта. При мысли о Гюставе сердце у него заледенело: мальчик живет бок о бок с одним из чудовищ. Он думал о Жансане, застреленном из полицейского пистолета, о призраках минувшего и тенях настоящего времени. Тревога росла. Интрига ясна: некто хочет сделать из него козла отпущения. Зачем?

В развалинах хрустнула сухая ветка, и Сервас застыл на месте; все его чувства обострились, кожа покрылась мурашками.

Господи, я единственный живой человек в этом пустынном месте, которое, как магнит, привлекает к себе психов всех сортов и размеров, а также любителей сильных ощущений! Мартен прислушался, но все было спокойно. Наверняка одно из тех животных, которые перебегали ему дорогу в свете фар.

Что он здесь забыл? Какая муха его укусила? Полная бессмыслица… Вокруг царила полная тишина, но вдалеке, в долине, раздался приглушенный шум, напоминавший жужжание большого жука. Шум двигателя… И доноситься он мог только с единственной ведущей сюда дороги. Сервас перевел взгляд выше, туда, где находился заброшенный лагерь отдыха, и вздрогнул, когда между деревьями на мгновение мелькнул свет. Ну вот, снова… И опять…

Снизу приближалась машина. Майор прищурился, дождался момента, когда фары снова обозначились в лесу, и несколько минут наблюдал; потом автомобиль исчез в туннеле, скрытом выступом горы.

Сервас ждал. Автомобиль мог вынырнуть в любой момент метрах в ста от него. Кому понадобилось ехать по этой дороге в такой час? Неужели за ним следили? Покинув Сен-Мартен, Сервас ни разу не проверился – было незачем.

Майор стремительно вернулся к своей машине, открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья, достал из бардачка кобуру с пистолетом, вынул оружие и поморщился: ладонь стала влажной от пота.

Он бросил кобуру из кордуры ^[74] на кресло и вслушался в шум мотора: машина ехала вверх по противоположному склону. Рычание стало громче, между соснами вновь замелькали фары. Свет резанул по глазным нервам, когда автомобиль, вильнув, наставил на него желтые лучи, сверкавшие, как заключительные (самые яркие и красивые) букеты фейерверка. Сервас дослал патрон, снял пистолет с предохранителя, расслабил руку и опустил ее вниз, вдоль бедра. Теперь машина ехала прямо на него, подпрыгивая на ухабах, и свет танцевал наподобие блестящего кнута.