Империя Машин - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Кянганен cтр.№ 71

— Нет — Неизвестный пристально посмотрел ей в глаза, — Ты ошибаешься, Амалия. Только тогда я ее приобрел.

После долгой паузы он продолжил:

— Я увидел величайшее чудо: счастье. Да, его остается все меньше и меньше, но оно по — прежнему преображает лица людей подобно траве, покрытой утренней росой, и ждущей первых лучей рассвета. Тогда я понял. Не на словах понял, а на самом себе: это только мой мир исчез, а другие еще нет. Они держатся за лепестки засыхающего растения как держится из последних сил альпинист, готовый с минуты на минуту сорваться вниз, и унестись в пропасть. И еще… Мы нужны только себе самим, больше никому! Запомни это. Никому не будет дела до тебя, меня, или наших проблем.

Люди могут пожалеть, поплакаться рядом в обнимку, но каждый раз тебе будет холодно и одиноко в тот момент, когда ты увидишь, что уходя они лишь грустно улыбнутся, пожелают удачи. И внутри будут восхваливать небеса, что все беды, упавшие на твою голову, случились не с ними, а с тобой.

Вслух они тебе такого не скажут, но это единственная правда. Ходит поверье: «У каждого своя правда». Так вот здесь оно, к несчастью, не применимо. Ты будешь глядеть им вслед и рыдать. Видеть их улыбку, восторг. Тебе будет казаться, что они ведут себя кощунственно и эгоцентрично — это не так. Эгоизм будет бушевать только внутри тебя. Один твой мир разрушен, а их мир цел и невредим. И тут самое главное смириться, и заставить себя порадоваться за других. Порой все кажется невозможным, ведь для тебя это конец дороги, обрывающейся в никуда… Но, когда ты поймешь, что безразличие — отличительная черта нашего мира — тогда перестанешь требовать от него невозможного.

— И я для вас тоже чужая?

— Я взял тебя под свою опеку, теперь ты часть меня, моя новая семья. Знаешь, что дальше?

— Что?

— А дальше мой отчим, после подобного рода расспросов, говорил: А теперь закрой глаза, представь небо и спи, улетая на свободу подобно птице. Тоже самое я скажу и тебе: успокойся дитя, я всегда буду рядом, твоим хранителем.

— Я слышу то о неизбежности, то о надежде.

— Чем больше человек живет, тем сильнее устает от жизни, и, обычно, на откровенность он способен лишь в моменты душевного подъема или упадка. Я тоже порой устаю и таким образом высказываю свою усталость. Не слушай меня, слушай себя. Обещаю, ты увидишь и лес, и Последний Предел, и детей.

В жизни есть надежда, и есть любовь, и есть верность, и есть преданность. По большей части — все обозначенное — вопросы веры. Верь — и оно будет.

Неизвестный дотронулся до ее волос, чтобы погладить, но одернул руку. Тусклые лунные пятна усеяли пол и облепили одеяло. Таймер над входной дверью щелкнул, отсчитав сутки. Отфильтрованный воздух вгонялся через подергивающиеся медные шторы. «Давненько они не надевали противогазы» — подумала Амалия. Передохнуть после недельной «трепки» и «морского воздуха», отдающего ржавчиной, гнилью и выцветшей водой. Легкие насыщались чем-то чистым, по запаху — как хлорка, а веки тяжелели, накатываясь на глаза. «Какой тихий город» — подумала она. «Будто и необитаемый вовсе».

Амалия долго не могла заснуть, но в этот раз не от страха и одиночества. Теперь она не одна. Она не могла заснуть от непомерной благодарности, чувства привязанности к столь далекому, и одновременно ставшему самым близким на всем белом свете человеку. «Мама ты была права. Он — маленький лучик надежды. Для меня, для всех нас».

Неизвестный не спал. Он думал о ней. Ему довелось быть свидетелем жертвенности и ее последствий. Он вспомнил о своей подруге на Безымянном, до Тени. «Она отдаст последний кусок нищему, подарит своего плюшевого мишку ребенку, отдаст сердце бездушному, и может быть будет жить. А если нет? Что тогда?» — Неизвестному стало страшно за Амалию. Она будет помогать всем на своем жизненном пути.

Ей нельзя было являться в здешнем мире. Она родилась на тысячу лет раньше, чем ей стоило бы родиться. Чистая душа, не знающая и желавшая знать боли, страданий и насилия, несущая один лишь свет. Обычный ребенок, который еще не видел ужасов мира, которому мать помогла сохранить свой прообраз, дабы хоть на пару лет оградить девичье сознание от грубой и жестокой реальности. В тот день… Она лишь оттягивала момент, но это единственный подарок, который мать могла преподнести дочери — свою улыбку и воспоминание о жизни.

И от этого Неизвестному становилось больно. Он не приметил за ней прозорливости или должной меры ненависти и хладнокровия, необходимых в Севергарде как воздух. Потому он решил для себя, что ничья «грязная» рука не прикоснётся к ней. Никакой демон в облике человека не достигнет ее волос, не коснётся кожи.

Он задремал, а мозг рисовал красивую картину, как потом они вместе встанут на берега Последнего Предела, в начале нового света.

Во сне он видел отблески факелов в глазах, и ему казалось, что кого — то невероятно знакомого вели на сожжение. Люди кричали, что хотят отчистить душу неверного, но Неизвестный в ужасе проснулся.

Ему никогда не было так страшно, он весь истекал кровью? Нет, это пот. Его бил озноб. Поднял руку: лоб горел, сердце стучало в груди, он задыхаясь упал с кровати и стянул за собой одеяло. Немного придя в себя, он прислонил разгоряченную голову к заледенелому стеклу. С другой стороны окна люди зажигали свечи, ставили светильники, и верили, что таким образом смогут сохранить огонь и тепло внутри дома. И внутри себя.

Все эти ритуалы казались бы смешной причудой, будь это в былые времена, но сейчас, глядя на серьезные лица, с которыми взрослые люди смотрели на «свой огонь», становилось ясно — для них самое важное хранится в нем. Ведь тошные беспросветные вечера всегда угнетают, и нет предела угнетению, с которым постоянно стоит бороться.

В этот раз он ничего не видел, и на утро уже не вспомнил.

Настойчивый стук в дверь согнал с Неизвестного сон, и пока Амалия еще ворочалась в кровати, он уже соскочил, быстро накинул плащ и открыл дверь уводя ее в сторону и оставаясь вне зоны видимости гостя.

Человек растерявшись зашел в комнату, и тут Неизвестный резко задвинув дверь, приставил к горлу нож.

— Стой! — едва он успел сказать.

— Кто тебя послал? Я просил не тревожить нас сегодня.

— Спокойно, спокойно…

— Ты ответишь на вопрос?

— Мы из подполья и узнали об вашем прибытии. Один из ваших людей, Йом, сказал, что вы из мастеров ордена парящих кинжалов. Меня зовут Оливер, и нам бы пригодилась ваша помощь, как и свобода — моей шее.

— Как я узнаю можно ли вам верить, и что это не обычная уловка выманить меня? Что вы не один из просветителей или протекторов?

Неизвестный отнял нож, дверь в спальню была закрыта, значит посетитель не заметил Амалию.

— Хватит одной причины. Оливер развернувшись начал снимать с себя одежду. Вся его спина составляла сгусток спаленной кожи. Клеймо наносили безжалостно и хладнокровно.

— Скрижаль?