Арктические зеркала. Россия и малые народы Севера - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Слезкин cтр.№ 37

В конце концов в ноябре 1922 г. все губнацы, кроме двух, и все национальные отделы в сибирских партийных комитетах и образовательных учреждениях были упразднены . Их бывшие сотрудники стали местными «полномочными представителями» Бюро, и когда попытки Наркомнаца выделить им средства провалились, Бюро отправило телеграмму в Москву, в которой «сняло с себя ответственность работы на местах». Оставшиеся без зарплаты полпреды продержались некоторое время за счет продуктовых посылок, а потом перешли на более перспективную работу . Бюро выпустило еще несколько отчаянных обращений о тяжелом положении туземного населения и необходимости «эксплуатировать несметные богатства Сибири» , а потом исчезло тихо и бесследно. В апреле 1923 г. глава административного отдела Сибирского ревкома писал главе Отдела национальных меньшинств Народного комиссариата по делам национальностей: «Сообщаю, что в представительстве НКН ни одного работника не осталось, а поэтому ответ на Ваши запросы №№ 211 и 314 дать некому» . 24 мая 1923 г. Наркомнац объявил о «временной ликвидации» своего сибирского бюро , а новый и энергичный глава Отдела нацменьшинств Анатолий Скачко сосредоточил все свое внимание на лоббировании и теоретизировании в столичных учреждениях.

Теоретизировать о народах Заполярья было ненамного легче, чем управлять ими через Сибирское бюро комиссариата. «Инородцы» стали «туземцами», но попытки включить их в рамки «национального вопроса» оказались сопряжены с большими трудностями.

В марксистской доктрине только классовые различия являются значимыми. Капиталисты не придают значения национальным границам в погоне за прибылью, а пролетарии всех стран объединяются ради борьбы с капитализмом. Тем не менее даже «классики марксизма» рассуждали об «ирландцах» и «поляках» как о реальных субъектах истории, а ко времени русской революции капитализм превратился в «империализм», а национальность стала «вопросом» . Большевистский ответ на этот вопрос состоял в том, чтобы признать национальности «объективно» существующими и зачислить их в союзники по борьбе против угнетения. По словам Сталина, «нация может устроиться по своему желанию. Она имеет право устроить свою жизнь на началах автономии. Она имеет право вступить с другими нациями в федеративные отношения. Она имеет право совершенно отделиться. Нация суверенна, и все нации равноправны» . Нации были реальностью, все реально существующие нации были суверенны, и все суверенные нации имели право на политическое самоопределение на «своей собственной» территории. Нации без территорий реальностью не были; все территориальные границы делились на искусственные и естественные («сообразно “симпатиям” населения»); а естественным результатом симпатий населения было, по словам Ленина, «возможно большее единство национального состава населения» . Если для этого требовалось создание бесчисленных «автономных национальных округов», то мировой пролетариат будет состоять из бесчисленных «автономных национальных округов» — сколь угодно малых и сколь угодно непролетарских .

Зачем же идти на поводу у «мещанского идеала», тормозившего превращение «сонных крестьян» в «подвижных пролетариев» ? Во-первых, потому, что ни сонные крестьяне, ни даже подвижные пролетарии не могли стать коммунистами без специального руководства со стороны специальной коммунистической партии. А если уж так случилось, что они говорят на множестве разных языков, то партийные пропагандисты должны «проповедовать… на всех языках, “приноравливаясь” ко всем местным и национальным особенностям» . Для Ленина, как и для казанских миссионеров-реформаторов времен его юности, язык был прозрачным передаточным средством: все марксистские школы должны были преподавать одно и то же марксистское учение независимо от языка обучения . Национальность была «формой». «Национальная форма» была допустима, поскольку не существовало такой вещи, как национальное содержание.

Другой причиной, по которой Ленин и Сталин настаивали на национальном самоопределении, было различие между национализмом нации-угнетателя («великодержавным шовинизмом») и нации угнетенной (национализмом в собственном смысле слова). Первый был дурной привычкой, от которой можно было избавиться сознательным усилием пролетарской воли и актом рефлексии; второй был понятной (хоть иногда и чрезмерной) реакцией на угнетение, которую можно было унять только сочувствием и тактом . Дарование права на национальное самоопределение было жестом раскаяния, которое должно было в конечном итоге привести к национальному прощению и, таким образом, к исчезновению националистических обид и, рано или поздно, — к исчезновению национальных различий.

Когда пролетарская революция наконец совершилась, она оказалась настолько же национальной, насколько пролетарской. Первые декреты советской власти описывали победоносные массы как «народы» и «нации», наделенные «правами»; провозглашали все народы равными и суверенными; гарантировали их суверенитет при помощи этнотерриториальной федерации и права на отделение; приветствовали «свободное развитие национальных меньшинств и этнических групп» и обещали уважать национальные верования, обычаи и учреждения . К концу войны эти принципы, а также потребность в местных союзниках и признание существующих национальных единиц произвели на свет широкий ассортимент официально признанных советских республик, автономных республик, автономных областей и коммун трудящихся. Некоторые «интернационалисты» из числа левых коммунистов выражали крайнее недоумение, но Ленин разбил их на VIII партийном съезде, провозгласив, что нации существуют в природе и что «не признавать того, что есть, нельзя: оно само заставит себя признать» . Кроме того, что они существовали в природе, различные национальности страдали от такого безжалостного национального угнетения и были полны такой «бешеной ненависти» к русским, что любое отступление от принципа языковой и территориальной автономии могло быть понято как попытка сохранить Российскую империю . За этим последовали многочисленные требования этнотерриториального признания, основанные на аргументах о существовании данного народа в природе и многовековой истории его жестокого угнетения. Национальные интеллигенты, местные чиновники, столичные бюрократы, «национальные съезды» и сочувствовавшие петроградские ученые — все требовали административной автономии, отдельных учреждений и финансовых средств (для себя и для своих протеже) . Средства были скудными, но автономные единицы и учреждения чрезвычайно размножились после того, как X съезд партии приравнял (нерусскую) национальность к отсталости и таким образом узаконил политику институционализации этичности. Согласно формулировке Сталина, «суть национального вопроса в Р.С.Ф.С.Р. состоит в том, чтобы уничтожить ту отсталость (хозяйственную, политическую, культурную) национальностей, которую они унаследовали от прошлого, чтобы дать возможность отсталым народам догнать центральную Россию» . Чтобы достичь этой цели, партия должна была помочь «отсталым народам»