Арктические зеркала. Россия и малые народы Севера - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Слезкин cтр.№ 35

Установление советского строя означало, что все губернские и некоторые уездные административные посты были заняты приезжими коммунистами из Южной Сибири и Европейской части России, в большинстве своем — бывшими красными командирами. Коренные северяне поразили их своей ужасающей отсталостью и отчаянными условиями жизни. «О какой бы то ни было культуре, даже самой элементарной, у туруханских туземцев и говорить не приходится» . По воспоминаниям одного из двух матросов из Владивостока, которые представляли революцию на Чукотке с 1920 по 1922 г., «конечно, сразу бросалась в глаза отсталость населения» . Чукчи воплощали собой невежество и бедность «старого мира», разрушить который до основанья намеревались два матроса и их товарищи . Одно из первых обращений Камчатского революционного комитета, стилизованное в расчете на детское восприятие коренных жителей, точно отражает мировоззрение коммунистических полпредов:

В мире, разделенном на бедный народ и плохих людей, не было сомнений, к какому лагерю принадлежат чукчи и прочие бродячие инородцы. Все они — и каждый из них — были не просто бедными: они были самыми угнетенными и униженными из бедных. Столь же очевидным было то, что плохими людьми являются торговцы — старожилы, новопоселенцы, американцы, китайцы и японцы. Решение казалось ясным, и большинство губернских революционных комитетов, исполнительных комитетов и чрезвычайных комиссий издавали декреты, провозглашавшие полное равенство перед законом (никаких старожилов, казаков или инородцев), национализировавшие имущество крупных купцов и ограничивавшие деятельность мелких торговцев . Тот же Камчатский революционный комитет аннулировал все долги и запретил любую продажу «спирта, водки, одеколона, мухомора (гриб) и прочих крепких и одуряющих средств». Также запрещена была торговля «всякими безделушками и побрякушками, как то: бусы, бубенчики, гармошки и прочее». Все торговцы должны были получить специальные патенты и заверить прейскуранты в милиции или ревкоме. Бели они оказывались в туземном поселении, им следовало предъявить местным должностным лицам свои патенты и прейскуранты и, получив дозволение, приступать к честной и упорядоченной торговле .

Новая политика столкнулась с серьезными проблемами. Во-первых, во многих районах заменить местных купцов было некем. На Крайнем Северо-Востоке собственность крупнейшей в регионе американской компании была торжественно конфискована, а затем, за неимением альтернативы, возвращена прежним владельцам . Кроме того, проведение этой политики предполагало наличие армии единодушных и «сознательных» представителей власти, которые разоблачали бы мошенничество, воспитывали кочевников и защищали бедный народ от плохих людей ^[57]. Таких представителей власти найти было негде. Те немногие революционеры, которые провозгласили советскую власть на Севере, не очень хотели там оставаться . Как писал старший из двух чукотских матросов своему начальству, «просьба моя о присылке мне заместителя объясняется тяжелыми климатическими условиями уезда и плохим помещением, в котором приходится проводить суровую зиму, продолжающуюся почти целый год. Вы ведь не представляете себе, что такое Чукотский полуостров!.. На будущий год обязательно высылайте заместителя. Не останусь ни за что» . Заместителя не прислали, и он не остался.

Представители власти, которые оставались, жили там и раньше. Это были старожилы-торговцы, чьи старосты теперь председательствовали в советах и заседали в революционных комитетах . Для новой власти, обосновавшейся в столицах и крупных губернских центрах, они были проблемой. Бесспорно плохие люди в сравнении с туземцами, они столь же бесспорно были бедным народом по меркам Томска, Красноярска или Владивостока. Они были «трудящимися» Севера, и именно их представители выступали от имени северных уездов на губернских съездах и конференциях. В любом случае, если туземцы не могли сами позаботиться о себе (а с этим никто не спорил), любую политику по отношению к ним следовало проводить при посредстве местного русского населения. Как представители низового звена власти в кооперативных, торговых и — все чаще — партийных организациях, поселенцы вновь стали единственным связующим звеном между государством и бывшими бродячими инородцами.

Для большинства из них эта роль оставалась важным источником дохода, и вскоре после окончания войны торговля с туземцами, включая торговлю спиртным, постепенно начала возобновляться . Улучшение экономического положения русских поселенцев облегчалось как фактической отменой Устава об управлении инородцев, предусматривавшего существование автономной туземной администрации, так и ликвидацией правовой категории «инородец». Ожидалось, что в состав сельсоветов в тайге и тундре войдут соседи-кочевники. Это позволило поселенцам принимать решения, касающиеся прав коренного населения, в особенности раздела земель и распределения налогов .

Губернские начальники, которым это не нравилось, были бессильны что-либо сделать. Не было ни радио, ни дорог. Транспортные средства (собаки, лодки, северные олени) и туземцы-проводники были редко доступны. Те немногие директивы, которые достигали Полярного круга, приходили с опозданием на год, а местные представители власти, которым они были адресованы, не умели читать или «валяли дурака», когда от них требовали отчета. Как сообщал Енисейский губернский исполком, «отдаленность [Туруханского] края, отсутствие путей сообщения и средств сношения создают для [Туруханского] крайисполкома… фактически независимое положение» . Однако любые предложения легализовать эту независимость и позволить местным органам власти отражать (или защищать) интересы коренного населения наталкивались на стойкое сопротивление. В 1922 г. Петр Сосунов, глава Полярного подкомитета Комиссариата по делам национальностей, был отправлен в Тюменскую губернию, чтобы организовать конференцию национальных меньшинств низовий Оби. Конференция приняла резолюцию: просить о выделении Тобольского Севера в новую административную единицу в рамках Тюменской губернии . Как писали делегаты от туземного населения, долгая история их эксплуатации русскими «может быть заглажена через наше самостоятельное управление, каковое, стоя на защите своей нации, стремится влить в эту темную массу луч просвещения и культивировать их быт жизни» . Сосунов, которого в Центре официально уполномочили воздействовать на позицию местных властей в данном вопросе и который верил, что «стремление туземцев к национальной независимости» было выражением их «противодействия угнетению» , по прибытии в Тюмень был арестован местной администрацией и заключен в тюрьму по обвинению «в стремлении выделить крайний север в автономную область» (между тем создание автономных регионов для национальных меньшинств было в это время официальной политикой партии).