Кровавый век - читать онлайн книгу. Автор: Мирослав Попович cтр.№ 258

Трофим Лысенко

Грегор Мендель был католическим монахом, но «менделизм» и «вейсманизм» звучали как-то очень по-еврейски. В сталинские времена появилась категория «скрытых евреев», что равнозначно «жидо-масонам» современных антисемитов. В сущности, все эти «эстетствующие» «формалисты»-интеллигенты воспринимались Сталиным как «скрытые евреи». Источником неприятия была не столько антисемитская озлобленность, сколько ненависть к интеллигенту и интеллигентности. Органическая враждебность Сталина и его кругов к людям типа Эйзенштейна, Шостаковича, Прокофьева, Кольцова, Четверикова, Тимофеева-Ресовского, Фалька или Филонова, Ахматовой, Пастернака или Гумилева, – это ненависть не к евреям, настоящим или «скрытым», а к уровню интеллектуальности, недосягаемому для понимания, а тем самым для управления. Сталину хотелось разоблачить релятивистскую физику, и только безумное сопротивление президента Академии наук С. Вавилова и французского физика-коммуниста Жолио-Кюри удержало гениального марксистско-ленинского мыслителя от решающих шагов в борьбе против эйнштейновской еврейской скверны. В повестке дня был также разгром идейно порочной математической теории множеств и математической логики.

Лысенко на сессии ВАСХНИЛ

В 1950-е гг. начинается новый поход не только на евреев – на интеллектуальную элиту советского общества, новое обвальное снижение духовного уровня его официально признанного политического и культурного руководства. Идеология тоталитаризма теряет последние остатки интернационального или космополитического мировоззрения раннего коммунизма и приобретает все больше российско-великодержавные и ксенофобские очертания. Антисемитизм, в основе которого была теперь не устаревшая религиозная и этническая вражда к «чужому», а ненависть к слишком хитрым умникам, избирается как главное средство укрепления солидарности общества, в том числе средство решения украинской проблемы. Коммунизм приобретает расистские черты.

Российский коммунизм не породил такого массового движения духовного плебейства, как фашизм или нацизм: его опорой оставались аппаратные силовые стуктуры, а не стихия толпы. «Народную стихию» сталинский режим терпел только в хорошо отрепетированном виде как «волеизъявление» митингов трудящихся или кампании партийных собраний. То, что по-английски называется mob и может быть переведено как чернь, подражало своей ненавистью к этнически и культурно чужой системе западного мира. Коммунистический тоталитаризм позже использовал подобный механизм в Китае, в движении хунвейбинов. Но чиновники, подобные Рюмину, и «академики», подобные Лысенко, – это та же чернь-mob, только старательно отобранная через кадровую и идеологическую политику. Если бы события развивались согласно планам Сталина, волна выступлений mob могла бы достичь уровня «народных» погромов. Во всяком случае, опора на самые низкие инстинкты черни становилась все более свойственной режиму коммунистической диктатуры.

Мао Цзэдун, как и Тито, был партизаном и революционером, но достать его в Китае и заменить послушным клевретом из Москвы было невозможно – здесь поражение потерпел уже Коминтерн в начале 1930-х гг. Москва пошла на компромисс. Признание Сталиным суверенитета Китая, приглашения Мао Цзэдуна в Москву и помпезное подписание договора о «дружбе», демонстрация уважения к независимости коммунистического Китая и Компартии Китая во всех сферах таили в себе все те опасности, которые, казалось, преодолены с остракизмом Тито. Поэтому параллельно идет обострение отношений с Югославией, кульминацией которого были организация подпольного «ЦК» и подготовка убийства Тито.

Сталин (один из последних фотопортретов)

Сталин принял неизбежность определенного многообразия и пошел выверенным путем объединения своих на основе ненависти к чужим. Такими чужими должны были стать агенты международного империализма, в первую очередь в лице Тито и его «клики», и понятный и «естественный» враг – евреи. За этими карнавальными врагами угадывался образ настоящего непримиримого врага – европеистских интеллигентных сил, порождаемых в собственной среде культурным и научно-техническим прогрессом.

И здесь неожиданно умер Хозяин.

Итальянские фашисты назвали свое общество тоталитарным скорее от хвастовства и для эпатажа, скорее играя мышцами, чем из философских и правовых мотивов. Что они имели в виду, трудно сказать с уверенностью, но термин оказался удачным. Следует отметить, что несколько раньше появились слова «тотальная война» – так назвали подводную войну, провозглашенную Германией в 1917 г., войну без правил и без пощады. Можно сказать, что тоталитарный режим является режимом тотального контроля государства над нацией без правил и пощады.

В демократическом лагере выражение «тоталитаризм» употреблялось прежде всего как ругательство; попытки ввести его в строгие рамки политико-юридической лексики не слишком успешны. Но существует определенный консенсус относительно его содержания. Читаем в международном энциклопедическом словаре: «Тоталитаризм, характерная для диктаторских режимов XX ст. система управления, которая стремилась к полному подчинению общества государству с помощью монополии на информацию и пропаганду официальной государственной идеологии, обязательной для граждан, террора секретных служб, массовых монопартий; творцы теории тоталитаризма (А. Арендт, З. Бжезинский) подчеркивали структурное подобие фашистских и коммунистических государств». ^[661] Первым и до сих пор самым глубоким фундаментальным трудом о природе тоталитаризма была книга Анны Арендт (1950), которая выдержала много изданий. ^[662] Как и более прагматичные политологические труды Збигнева Бжезинского, книга Арендт исходит из структурной близости коммунистического и фашистско-нацистского тоталитаризма – можно сказать, описывает и анализирует их общие черты. В первую очередь это, согласно Анне Арендт, тотальная пропаганда и террористическая организация.

Можно найти немало черт, которые противопоставят коммунизм, тоталитарный или нет, фашизму и нацизму во всех его разновидностях – как левое и красное всегда можно противопоставить правому и черному. Проблема здесь не в дефинициях, а в выборе исторического материала для сравнительного анализа. Почему только коммунизм и фашизм? Тоталитаризм означает тотальный контроль; но были ли диктатуры XX века единственными режимами, практиковавшими тотальный контроль над индивидом и обществом? Такой властный режим, созданный Китайской империей, или такие режимы контроля, провозглашенные некоторыми давними теократическими государствами в мусульманском мире, безусловно, самым полным образом осуществляли обе функции тоталитаризма – пропаганду и террористическую организацию (если современным словом «пропаганда» можно назвать религиозный идеологический контроль). Истоки тоталитаризма можно видеть в теократических государствах средневековья, а можно даже и раньше – в трибалистских организациях общества, в которых контроль за поведением и мнениями каждого члена общества на основе традиционных норм достигал наибольшей полноты.