Кровавый век - читать онлайн книгу. Автор: Мирослав Попович cтр.№ 261

В классовом обществе господствует более или менее высокая социальная мобильность, поскольку социальные координаты определяются отношениями собственности. В Европе середины XX ст. с этой точки зрения класс работодателей (по-марксистски это значит буржуазия) насчитывал более 5–7 % население, класс самозанятых («мелкая буржуазия») – около 7–10 %, а от 80 до 90 % населения принадлежали к наемным работникам; среди них на западе выделяют менеджеров (управляющих), супервизоров (контролеров-надзирателей) и исполнителей. Конечно, в интуитивном понимании менеджеры скорее составляют один класс с работодателями («буржуазией») в культурно-политическом измерении. Объявить по-марксистски всех наемных пролетариями было бы бессмысленно потому, что именно менеджеры реально управляют собственностью буржуазии и по всем критериям принадлежат к «буржуазной» элите. По образу жизни менеджеры почти не отличаются от работодателей и очень далеки от низших прослоек наемных работников. Но если элита – это просто высшая группа своего класса, своего сословия, своего профессионального сообщества и тому подобного, которая выделяется своим образованием, профессиональной и общей культурой или жизненным опытом, влиянием на массу своей общественной группы, то вполне понятно, что можно говорить о рабочей элите, крестьянской (фермерской) элите, финансовой элите, религиозной (церковной) элите и так далее.

Большинство воспринимает мир как данность, которая не будит сомнений и вопросов; данность а priori для этих людей – это не какие-то врожденные формы мировосприятия, как у Канта, а просто то, что течет сквозь человека, не вызывая сопротивления и не создавая проблем. Образцовым элитарным интеллектуалом XX века с этой точки зрения был Эйнштейн, который шутя говорил о себе, что он просто не знал многих общеизвестных вещей в физике и потому они составляли для него открытый вопрос, на который он самостоятельно искал ответа. В действительности он прекрасно знал эти вещи, но они не были для него «неспрошенными», априорными и без объяснений приемлемыми. Гениальный физик ставит вопросов к реальности намного больше, чем средний, – вот и вся разница. Если же вопрос правильно поставлен, то остроту проблемы вдруг начинают чувствовать массы. В том числе «массы» физиков. А научная чернь (среди врагов Эйнштейна были и нобелевские лауреаты) – это не просто те, кто не понял вопроса, а следовательно, и не ищет возможных ответов; научная чернь – это те, кто свое непонимание нового превращает в добродетель, чтобы оправдать и возвысить себя в собственных глазах, кто агрессивно настроен против непонятного и объединяется с себе подобными на основании общего неприятия научного прогресса, руководствуясь вненаучными критериями и рассуждениями.

Если распространить сказанное на все виды дискурса, то будет идти речь не только о непонимании, а обо всех других видах неприятия культурных явлений, специфических для разного дискурса, – агрессивное неприятие ценности и нормы, просьбы или приказа, поэзии, музыки или просто жеста, – исходя из резонов, которые сформированы вне данного дискурса. Группы, объединенные на основе этого неприятия, можно характеризовать как чернь (mob).

В отличие от концепций социальных классов (Маркс, Вебер, Маннгейм, Сорокин), концепции элиты, противопоставляют низшие и высшие уровни компетенции и уже как следствие – социальные позиции. Такое измерение полностью правомерно, но здесь возникает возможность смешения понятий. Движение бедных классов общества – это не одно и то же, что движение черни. «Низшие классы» не являются чернью. Они имеют свои элиты, в истории на сторону обездоленных часто переходили лучшие пассионарии из высших классов, которые имели прекрасное образование и руководствовались высокими ценностями. Коммунистические движения возникали не как движения черни, а как движения бедных классов; они нередко захватывали благородных молодых людей из высших классов, разные прослойки общественной элиты.

Таким образом, имеем классификации социальных групп, по крайней мере, по трем принципам:

1) по принципу социально-экономических позиций (сословия, касты, классы);

2) по принципу культурной компетентности (в рамках своей группы или в рамках общества в целом) – элиты, массы, агрессивная чернь;

3) по принципу социальной психологии и патопсихологии (нормальные группы, группы альтруистов-пассионариев, группы эгоцентриков).

Остается открытым вопрос, насколько могут совпадать группы, выделенные по разным признакам (принципам). Оставим в покое этот общий вопрос. Взглянем с этой точки зрения на тоталитарное общество.

Тоталитарное общество может быть разным с точки зрения его классовых характеристик: с диктатом зажиточных классов и общественных слоев, с диктатом бедных классов. Оно может выделять правящую верхушку и не по классовым, сословным и тому подобным критериям: в нее будут отбирать из элит, из сереньких рядовых, социально невыразительных людей, которые импонируют массам, из агрессивной черни. Оно может культивировать страстный альтруизм и самопожертвование первопроходцев к раю на земле, а может бросать вульгарные эгоистичные лозунги и основываться на безгранично жестоком карьеризме. Неизменным будет лишь грубое насильственное подавление соперников при опоре на безразличие масс или их злобную недоброжелательность к «общему врагу».

Важно, что тоталитарное общество выделяет бесконтрольную верхушку, наделенную средствами тотального контроля над мыслями и поведением огромных масс. Если господствует эгалитарная идеология, верхушка властвует «от имени и по поручению» масс, делает вид, что источником ее властных полномочий является не чрезвычайная природа элиты, а ее определенный идейный багаж, который принимается с религиозным энтузиазмом. Если господствует идеология элитаризма и иерархии, право на власть дает якобы исключительная природа элиты – расовая, национально-духовная, религиозная и тому подобное. В обоих случаях место общественных элит быстро заполняет чернь, более приспособленная к абсолютному господству и подчинению.

Тоталитарному обществу необходимо дополнение – подвластная ему и подчиненная масса-чернь. Подчиненная слепо, – или в силу того, что поверила в свою элитарность и превосходство, или же в силу того, что повинуется догматизирующим мертвым верованиям. И следовательно, тоталитарное общество можно рассматривать по аналогии с индивидом, который находится ниже нормы, где-то близко к состоянию распада, – и в то же время выше нормы, где-то ближе к самоотверженной пассионарности. Другими словами, в тоталитарном обществе нет средств различить высокое и низкое, бескорыстную пассионарность и ее противоположность – безгранично эгоцентрическую претенциозность. Тоталитарное общество несет в себе вирусы хаоса и смерти.