Кровавый век - читать онлайн книгу. Автор: Мирослав Попович cтр.№ 215

Военная машина Германии, невзирая на тяжелые бои на Восточном фронте и непрестанные бомбардировки немецких городов союзниками, не потеряла способности к регенерации вермахта. В 1942 г. качество немецких пополнений фронта снизилось, но до 1944 г. очередные мобилизации возобновляли нормальную численность дивизий, не чувствовалось недостатка офицеров, расширялось производство боевой техники. Оставался только открытым вопрос, каким образом эта могучая машина сломает сопротивление русского медведя или, по крайней мере, нейтрализует его, чтобы разгромить англосаксонский блок и решить свои глобальные проблемы.

Стабилизировав фронт после неудач в зимней кампании и нанеся Красной армии несколько ощутимых потерь, вермахт осуществил летом 1942 г. прорыв на Кавказ, который имел также откровенно ближневосточные, антианглийские цели. Этот прорыв должен был быть ударом по Красной армии лишь постольку, поскольку, по мнению Гитлера, лишал ее азербайджанской нефти и тем самым парализовал танковые и механизированные силы и авиацию. И пусть в распоряжении ГКО осталась бы приуральская нефть, потеря Баку была бы, безусловно, одним из возможных серьезных ударов, которые опять поставили бы Красную армию на грань катастрофы.

Хотя размещение резервов исходило из ошибочного предположения Сталина, что летом 1942 г. немцы будут наступать на Москву, соотношение сил на участке от Курска до Таганрога даже после жестокого урока под Харьковом само по себе не решало дела в пользу вермахта. Имея небольшое преимущество в численности, немецкие сухопутные силы насчитывали здесь более 1260 танков против 740 советских и более 1640 самолетов против тысячи советских. ^[565] Но были еще и резервы у соседних фронтов. Полностью прав был Сталин, телеграфируя тогда командующему Воронежским фронтом Голикову: «Запомните хорошенько, у вас теперь на фронте более чем 1000 танков, а у противника нет и 500 танков. Это первое. Второе – на фронте в трех танковых дивизиях у вас собралось больше 500 танков, а у противника 300–400 танков, самое большее. Все теперь зависит от вашего умения использовать эти силы и управлять ими по-человечески». ^[566] Сталин ошибался в одном: против фронта Голикова действовала только одна дивизия 40-го танкового корпуса немцев, то есть 200–250 танков. Тем не менее, этот корпус разгромил танковые силы фронта и выдвинутую ему навстречу 5-ю танковую армию генерала А. И. Лизюкова, героического защитника Москвы, который абсолютно не был способен организовать боевые действия своей армии и сам погиб в бою. Командование Красной армии и здесь не сумело организовать маневренную оборону с использованием созданных на протяжении зимы сильных танковых соединений.

Сталинград

Отступление через степи Предкавказья Сталин пытался остановить в первую очередь теми же репрессивными методами. 28 июля он издал знаменитый «Приказ № 227», который разъяснял трагизм ситуации и обосновывал необходимость стоять на смерть. «Мы потеряли более 70 млн населения, более 600 млн пудов хлеба в год и более 10 млн тонн металла в год. У нас нет теперь преимущества ни в человеческих резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит погубить себя и погубить одновременно нашу Родину». ^[567]

Это было святой горькой правдой, и бойцы так и воспринимали эти слова – но отступление продолжалось еще не один месяц, хотя пленных немцы взяли всего 80 тысяч. «Чего нам недостает? – спрашивал Сталин в приказе № 227. – Недостает порядка и дисциплины в ротах, полках, дивизиях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии самый строгий порядок и дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину… Паникеры и трусы должны истребляться на месте». ^[568] И за спинами красноармейцев появились заградотряды, беспощадно открывавшие пулеметный огонь по тем, кто испугался и побежал, а в тылу особисты выискивали тех, кто выбирался группами или в одиночку к своим, чтобы продолжать войну, и «истребляли» их, как «паникеров и трусов».

Какой-то эффект эта жестокость, возможно, и давала, но большего достигли защитники Кавказа вопреки «приказу № 227». Как показал В. В. Карпов в документальной повести о генерале И. Е. Петрове, ^[569] оборону Северного Кавказа сумели организовать именно потому, что командующий Черноморской группой армий (назначенный вместо Черевиченко) И. Е. Петров игнорировал приказ о «паникерах и трусах». Тех, кто вырвался из окружения и пришел на сборные пункты, Петров распорядился накормить и зачислить в формируемые здесь части. Люди с каким-либо военным образованием и опытом, преимущественно русские и украинцы, пополняли командный состав, крестьяне-кавказцы – рядовой. Как отметил Карпов, большинство среди защитников Кавказа составляли именно бойцы «кавказской национальности», а не русские. Главным образом этими силами Петров и остановил немецкое наступление на Предкавказье.

Генерал И. Е. Петров

Вермахту не хватило сил на высокоманевренную войну в Предкавказье. Запланированный гигантский котел под Ростовом не получился – советские войска вовремя отошли, удар был нанесен по пустому месту. Невзирая на большие потери, Красная армия была далека от катастрофы. Основные силы Восточного фронта были разбросаны и втянуты в бои на огромной территории. К тому же они увязли в Сталинграде, который должен был надежно защищать на Волге левый фланг армии, прорывавшейся через Кавказ, а превратился в открытую рану, которая все больше кровоточила. Кейтель свидетельствовал на суде в Нюрнберге: «В настоящий момент можно сказать, что немецкое командование не рассчитало ни силы, ни времени, ни способности войск. Однако на то время Сталинград был настолько соблазнительной целью, что казалось невозможным отказаться от него. Думали, что если бросить еще одну дивизию, еще один резервный артполк, еще один саперный батальон, еще один минометный дивизион, еще одну артиллерийскую бригаду, то вот-вот город будет в наших руках. В совокупности с недооценкой и незнанием противника все это привело к сталинградскому окружению». ^[570]