Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 312

Так бурским республикам пришел конец. Зато моментально пошли уступки; к 1906 году у Трансвааля появилось собственное ответственное правительство, которое, несмотря на многочисленное негритянское население, привлеченное туда ради налаживания горной добычи, оказалось под контролем буров после победы на выборах в следующем году. Практически сразу они начали издавать законы, предназначенные для сдерживания переселенцев из Азии, прибывавших в основном из Индии. (Один молодой индийский юрист по фамилии Ганди как раз тогда занялся политикой в качестве защитника прав своего сообщества.) В 1909 году согласовали проект конституции Южно-Африканского Союза, в котором предусматривалось равенство голландского и английского языков, а главное – формирование правительства избранной ассамблеей в соответствии с избирательными процедурами каждой из провинций. В бурских областях избирательное право ограничивалось белым населением.

Теперь стоит поподробнее остановиться на примирении того времени. Когда европейцы в те времена говорили о «расовой проблеме» в Южной Африке, они подразумевали проблему отношений между британцами и бурами, примирения которых надо было срочно добиваться. Изъянам этого примирения предстояло проявиться через некоторое время. Увидев эти изъяны, все поняли, что они появились в силу исторического предназначения африканера, оказавшегося важнее, чем народ на это надеялся. Не стоит забывать и о преобразовании южноафриканского общества, начавшегося с индустриализации золотых приисков Ранда, придавшей невероятную инерцию проблеме черных африканцев.

В этом отношении будущее Южной Африки во многом определялось тенденциями мировой экономики не меньше, чем судьба остальных британских доминионов, включенных в мировые процессы. Канада точно так же, как США с прокладкой железных дорог на их равнинах, превратилась в одно из огромных зернохранилищ Европы. Жители Австралии и Новой Зеландии впервые использовали свои огромные пастбища, чтобы заняться заготовкой шерсти, пользовавшейся растущим спросом у владельцев европейских мануфактур; тогда изобрели систему искусственного охлаждения, которую стали использовать для хранения мяса, а в случае Новой Зеландии – молочной продукции. В результате эти новые народы стали массово производить товары, способные значительно повысить отдачу хозяйственной деятельности по сравнению с тем, что давали плантации табака с XVII века.

Относительно Южной Африки отличие состоит в том, что место данной страны на мировом рынке полезных ископаемых будет обнаруживаться постепенно (позже на этом же рынке появится Австралия). Начало всему было положено деятелями алмазной отрасли, но главным шагом вперед считается обнаружение золота на прииске Ранд в 1880-х годах. Освоение природных богатств потребовало вложения капитала и знаний, пригодившихся для освоения новых месторождений полезных ископаемых. Доход, обеспеченный Южной Африкой, далеко не ограничивался прибылями европейских компаний и акционеров. Он дал увеличение поставок золота в мировом масштабе, ожививших европейскую торговлю не меньше, чем калифорнийские открытия 1849 года.

С нарастанием человеколюбивых и миссионерских настроений в Англии, а также с появлением устоявшейся в министерстве по делам колоний традиции недоверия к требованиям поселенцев стало труднее забывать о коренном населении белых доминионов, чем американцам было смести со своего пути индейцев равнин. Все-таки в нескольких британских колониях концепции модернизма оказали свое влияние на беззащитные общества, не располагавшие доступом к техническим новинкам. Канадских индейцев и эскимосов отодвинули в сторону, чтобы открыть месторождения запада и северо-запада для освоения. Народы эти были относительно малочисленными, поэтому они не могли оказать того сопротивления, какое продемонстрировали в своей героической борьбе индейцы равнин, сражавшиеся за свои охотничьи угодья. Жителей Австралии тоже ждала кровопролитная судьба. Общество аборигенов – охотников и собирателей – потеснили из привычной среды обитания жители поселений, их племена настроили на вражду и насилие из-за непостижимой жестокости белых австралийцев, а принесенные ими заболевания стремительно косили коренное население. Первые десятилетия всех австралийских колоний обильно политы кровью истребленных аборигенов; последующие их годы печально известны пренебрежением к судьбе, запугиванием и эксплуатацией выживших коренных австралийцев.

В Новой Зеландии прибытие первых белых людей ознаменовалось появлением стрелкового оружия у народа маори, который сначала использовал его против соотечественников, нанеся им большой урон. Позже пришло время войн с правительством, поводом для которых послужило изгнание поселенцами народа маори с его родных земель. По собственному разумению министры правительства предприняли шаги с целью предохранения племенных земель от дальнейшей экспроприации, но с внедрением английских понятий частной собственности произошло дробление племенных вотчин и фактическая их утрата общинами к концу века. Численность маори тоже сократилась, но не настолько радикально, как численность австралийских аборигенов. В настоящее время маори насчитывается гораздо больше, чем в 1900 году, и их численность растет стремительнее, чем численность новозеландцев европейской расы.

Что же касается Южной Африки, то картина выглядит очень запутанной. Британцы с их покровительством обеспечили выживание некоторых коренных народов, дошедших до XX века на собственных землях предков практически в первозданном виде. Остальных с земли предков прогнали или просто истребили. Во всех случаях, однако, загадка ситуации заключалась в том, что в Южной Африке, как и везде, судьба коренных жителей всегда решалась европейскими пришельцами. Их физическое выживание зависело от налаживания равновесия интересов власти и ее экономических возможностей с потребностями и традициями поселенцев. Притом что на тот момент коренные жители могли доставлять большие военные неудобства (например, зулусы кетчвайо испортили на время жизнь колонизаторам, как и партизаны маори), самостоятельного сопротивления в большей степени, чем ацтеки тем же кортесам, они организовать не могли. Коренным народам, чтобы научиться сопротивлению колонизаторам, требовалось пройти обряд европеизации. Цену за основание новых европейских наций за морями всегда платили коренные жители, причем часто на пределе их способности.

Речь на этом еще не заканчивается. Остается головоломка собственного оправдания: европейцы наблюдали за всем происходящим со стороны и даже не пытались вмешиваться. Назвать всех европейцев огульно людьми испорченными и алчными представляется большим упрощением. Ответ должен лежать в складе мышления европейца. Как и представители многих других направлений культуры своего времени, европейцы считали, что только они заслуживают звания передового и цивилизованного народа и поэтому обладают правом на управление другими людьми. Однако вера европейцев в собственное превосходство часто достигала некоторой степени фанатизма, питаемого религией и этноцентризмом. Иногда такие воззрения служили основой примитивного расизма. Но гораздо чаще, особенно в Великобритании и во Франции с XIX века и позднее, они подталкивали на совершенствование мира, его рационализацию и преобразование в соответствии с европейскими понятиями прогресса. Убежденность в принадлежности к более высокой цивилизации не только служила разрешением на проявление хищнических привычек, чем раньше отличалось то же христианство, но и во многих случаях поддерживала настрой в духе крестоносцев. Европейцы свято верили в то, что они несут нечто лучшее этим слепцам, не видевшим собственное благо, когда им заменяли племенные права частной собственностью, превращали охотников и собирателей, носивших все свое добро с собой, в наемных работников или солдат.