Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 239

В сфере государственного управления он порвал с прежним установлением наследственной государственной службы и попытался учредить нормативы отбора бюрократии по принципу личных заслуг. Он открыл училища для привития технических навыков и основал Академию наук, тем самым внедрив представления о науке в России, где просвещением народа до того времени занимались церковники. Как и многие другие великие реформаторы Европы, он к тому же потратил много сил на навязывание подданным привычек, на первый взгляд кажущихся игрой капризов правителя. Придворных заставили носить европейское платье; боярам приказали избавиться от традиционных длинных бород, и женщинам пришлось на людях появляться разряженными по последней немецкой моде. Кто-то считает, что в стране с таким разнообразием традиций, как Россия, без радикальной ломки сознания народа Петру было не обойтись. Всеми своими свершениями Петру Великому пришлось заниматься практически в одиночку, и в конечном счете его достижения потребовали преодоления мощного сопротивления. В его распоряжении, кроме самодержавной власти, находилось совсем немного других инструментов. Прежнюю Думу, или совет бояр, он распустил, а вместо нее созвал сенат, в который сам же назначил заседателей. Петр приступил к разрушению связи между землевладением и государственной властью, между суверенитетом и собственностью, а также двинул Россию к новому государственному устройству в виде многонациональной империи – семьи народов. Любое сопротивление он решительно подавлял силой, но гораздо сложнее Петру Алексеевичу давалось избавление подданных от косного склада ума; в распоряжении у него находился только лишь административный аппарат и средства сообщения, которые любому современному правительству покажутся абсолютно непригодными для решения задач управления государством.

Самым наглядным показателем успеха модернизации служит новая военная мощь России. Вторым по значимости назовем фактическое низведение церкви до статуса государственного департамента. Испытания посложнее пройти мимо нам трудно. Реформирование системы просвещения подавляющего большинства русского народа не коснулось, зато оно явно отразилось на судьбе технического персонала и кое-кого из представителей высшего сословия. Его результатом стало переориентирование на Запад взглядов столичного дворянства, сосредоточенного в Санкт-Петербурге; к 1800 году эти дворяне в своем большинстве владели французским языком и предпочитали общаться на нем, причем иногда они следили за последними веяниями передовой мысли в Западной Европе. Но они часто раздражали провинциальное мелкопоместное дворянство и поэтому оказывались в культурной изоляции как инородное тело на территории народа, жившего по своим правилам. Массе русского дворянства на протяжении долгого времени никакой пользы от новых училищ и академий не было. У основания социальной шкалы массы русского народа остались неграмотными; те, кто научился читать, овладели грамотой на самом элементарном уровне, доступном в церковно-приходской школе сельского священника. Подчас такой примитивной грамотой овладевало всего лишь одно поколение семьи. Появления в России всеобщей грамотности придется ждать до XX века.

Россия в Европе к тому же по-прежнему выделялась структурой общества. Ей предстояло стать последней европейской страной, где все-таки отменили крепостное право; среди христианских стран система принудительного крестьянского труда сохранялась дольше, чем в России, только в Эфиопии, Бразилии и Соединенных Штатах Америки. Притом что в XVIII веке крепостничество отступало практически повсеместно, в России оно получало все более широкое распространение. Объяснение такого различия заключается в том, что рабочих рук для обработки просторных угодий всегда не хватало; обратите внимание на то, что размер русского поместья обычно оценивался числом «душ» – то есть крепостных, приписанных к нему, а не его протяженностью. Число крепостных крестьян начало расти в XVII веке, когда цари сочли благоразумным награждение дворян через передачу в их распоряжение земли с некоторыми участками, уже заселенными свободными крестьянами. Этих крестьян привязывали к собственным землевладельцам их задолженностью перед ними, и многие из них согласились на неволю при поместье, чтобы от нее избавиться.

Между тем в соответствии с законом вводились все большие ограничения для крепостных крестьян, а структура государства все глубже пускала корни в экономику. Права помещиков на возвращение и наказание лишением свободы беглых крепостных крестьян постоянно расширялись, и землевладельцы получили особый интерес в применении делегированных им полномочий, когда царь Петр поручил им сбор подушного налога и ведение набора молодежи для прохождения воинской повинности. Таким манером экономика и управление в России приобрели самую тесную сцепку, какой не наблюдалось ни в одной западной стране. Аристократы России отличались склонностью к потомственной государственной службе и готовностью к выполнению поручений своего царя.

К концу XVIII века помещик формально мог проделывать со своими крепостными все, что ему заблагорассудится, кроме злонамеренного причинения смерти. Если их не принуждали к тяжкой трудовой повинности, то облагали денежным оброком в практически произвольном размере. И многие крепостные крестьяне пускались от своих помещиков в бега, причем некоторые из них добирались до Сибири или даже нанимались гребцами на галеры. В 1800 году без малого половина русского народа находилась в крепостной зависимости от своих помещиков, огромная его часть привлекалась практически к таким же принудительным работам в пользу престола, причем им постоянно грозила передача в распоряжение дворян царя.

После присоединения новых земель их население тоже переводили в крепостную зависимость, даже если раньше оно ее не знало. В результате возникала большая инерция и непреодолимая косность русского общества. К концу XVIII века созрела величайшая проблема России, остававшаяся неразрешенной на протяжении грядущей сотни лет: что делать с таким огромным населением, когда крепостничество становилось все более невыносимым в силу одновременно экономических и политических его потребностей, но при тогдашних его масштабах перед реформаторами возникали практически непреодолимые препятствия. Ситуация напоминала положение человека, оседлавшего слона: ехать на таком звере удобно, зато сойти с него на ходу невозможно, и остановить нельзя.

Труд крепостных крестьян превратился в становой хребет экономики России. Кроме знаменитой области Черноземья, освоение которой в XVIII веке только начиналось, высокоплодородными российские почвы назвать нельзя, но даже на богатейших землях применялись допотопные приемы обработки почвы. Европейцы не верят, будто сельскохозяйственное производство в России до XX века когда-либо поспевало за ростом населения, и считают, что равновесие восстанавливалось за счет периодически наступавших голодных годов и эпидемий. Население России в XVIII веке увеличилось без малого в два раза и оценивалось в 36 миллионов человек, причем около 7 миллионов человек добавилось в результате территориальных приобретений, а остающиеся 11 миллионов или около того добавились естественным путем. О таком мощном росте численности населения, как в России, европейцам оставалось только что мечтать. Из всех жителей русской империи лишь один человек из в лучшем случае двадцати пяти обитал в городах. Тем не менее на протяжении XVIII столетия русский народ добился поразительного прогресса в развитии своего народного хозяйства и проявил единственную в своем роде сноровку в использовании крепостничества для наращивания промышленного производства. В промышленной сфере можно признать главное и безоговорочное достижение императора Петра Великого; хотя он числится вторым из правителей династии Романовых, именно ему принадлежит заслуга первооткрывателя индустриализации как магистрального пути развития России.