По ступеням «Божьего трона» - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Грум-Гржимайло cтр.№ 127

Только на ночлеге нам, наконец, объявили, что все это делается по распоряжению начальника Юн-ань-чэнского лагеря (ина), сановника Чжу-цзу-гуя, готовящегося нас встретить с еще бо́льшим почетом.

Подъем на перевал Чжи-нань-линь, имеющий 12700 футов (3870 м) абс. выс., довольно полог и все время идет по красной глинистой почве. Только уже к самому перевалу цвет последней изменяется в желто-серый, причем на откосах появляются выходы бледно-желтого песчаника. Этот же песчаник слагает и перевал, служащий водоразделом бассейнов рек: Да-тун-хэ, системы Желтой реки, и Бабо-хэ, одного из двух истоков Эцзин-гола. По южную сторону перевала этот песчаник тянется километров на десять и там сменяется более древними, палеозойскими песчаниками темно-серого и серовато-фиолетового цветов. Хотя массы этих последних и тесно примыкают к скалам желтого песчаника, но связь эта лишь кажущаяся: палеозойские песчаники составляют лишь пониженное в этом месте продолжение Северо-Тэтунгского хребта Пржевальского, далее к западу сложенного из тех же плотных песчаников, налегающих на слюдистые песчаники. На линии перевала Черик, лежащего к западу от Чжи-нань-линя и подымающегося до абсолютной высоты, равной 14000 футов (4265 м), эта раздельность горных масс выступает еще более рельефно, так как там долина небольшого ручья отделяет массивные скалы темно-бурого слюдистого песчаника Северо-Тэтунгских гор от светло-красных песчаников, принадлежащих уже Вэнь-ли-коу Нань-Шаню. Да и китайцы различают оба хребта, называя скалистый гребень Северо-Тэтунгских гор – Да-бабо-Шанем. Таким образом, водораздел Да-туна и Эцзин-гола должен считаться, на некотором протяжении, двурядовым хребтом, причем наивысшие точки северного совпадают с наибольшим понижением в южном, и наоборот.

Здесь будет кстати заметить, что светлые песчаники (третичные) на всем протяжении от Чжи-нань-линя до Лао-ху-ши (14200 футов, или 4878 м), в верховьях Хый-хэ, золотоносны. Главная добыча золота ведется на западе, но и здесь моют его почти в каждом ущелье. Мы натолкнулись на работу золотопромышленников в ущелье речки Ши-хэ, сбегающей с перевала Чжи-нань-линь, где работали всего до 30 станков; но почва ущелья оказалась тут настолько изрытой, что следует допустить одно из двух: или что разработка песков ведется в нем издавна, или что некогда она велась в более широком масштабе.

Золотопромывательные станки китайцев устроены очень просто. На качелях устанавливается ивовая плетушка в форме чаши, снабженная мелкими отверстиями и могущая вместить около пуда песка. Ее раскачивают, поминутно встряхивая, причем песок и гравий сыплются на лестницу, пологие ступени коей с несколько выступающими краями сделаны из тонких дощечек; по этой лестнице пускается широкой, но слабой струей вода, которая и отмучивает гравий и, если оно только есть, золото, задерживающееся на ступенях. Когда в корзине остается только галька, ее выбрасывают на полотно и тщательно исследуют; затем останавливают воду и то же проделывают с гравием на каждой ступени. Добываемое таким путем золото получается в виде чешуек (листоватое) и угловатых небольших зерен матового бурого цвета.

Мы говорили, что и при такой примитивной промывке старых речных отложений один рабочий вырабатывает здесь золота в среднем ежедневно около 10–12 долей, т. е. на 40–50 копеек. За всю же операцию, от начала апреля до конца сентября, примерно на 70 рублей; бывают, однако, партии, которые уносят с собою, за вычетом пошлин и всех расходов по своему содержанию, по ямбе и больше на человека.

Разработка золота разрешается всем и каждому при непременном, однако, условии – вносить в казну двадцать процентов со всей добычи натурой. Зная китайские порядки, нетрудно сообразить, что вышеприведенные цифры должны быть много ниже действительных, так как и золотопромышленники и сборщики одинаково заинтересованы в преуменьшении добычи драгоценного металла. Но в таком случае, как же должны быть богаты золотом речные наносы Ши-хэ и других местных рек!

Спуск с перевала Чжи-нань-линь круче подъема и почти с первых же шагов вводит в ущелье, которое суживается довольно быстро, имеет скалистые высокие стены и по дну поросло разнообразными кустарниками, среди коих я мог отличить шиповник, барбарис, лозняк, Caragana jubata и Potentilla. Несмотря на сумрачность этого ущелья, птиц в нем ютилось немало, и мы добыли для коллекции: Motacilla citreoloides Hodgs., Phylloscopus superciliosus var. mandellii Brooks. и Calliope tschebaiewi Przew. Уже подходя к пикету Ша-чжи, расположенному при впадении в Ши-хэ ее левого притока Шэн-сун-ло, я заметил на сухом стебле Potentilla ночную бабочку, оказавшуюся новым видом Ulochlaena – Ul. superba Alph.

В Ша-чжи, где мы должны были переночевать, мы встретили такой же радушный прием, как и в У-бо: весь гарнизон предоставлен был в наше распоряжение. Но когда я выразил желание остаться в ущелье на дневку, то встретил протест: «Как можно! Ин-гуань готовится встретить вас завтра и уже сделал распоряжение, чтобы весь гарнизон был в сборе. Не делайте же нам неприятностей».

Эти доводы повторялись с такой настойчивостью, что пришлось покориться необходимости и оставить ущелье необследованным. Впрочем, с вечера же погода стала портиться, и пошел дождь, сменившийся вскоре снегом.

Всю ночь сеял дождь. Утро тоже было серое. Стеснявшие нас в узком ущелье скалы и стоявшие за ними горы курились. Черные глыбы камней, потемневшая ледяная накипь речки Ши-хэ, проносившей свои воды по местности, совершенно изрытой золотоискателями, отовсюду торчавший безлистый кустарник и оголенная почва под ногами – все это было мокро и смотрело неприветливо, грязно. Сырость в воздухе была чрезвычайная и пронизывавшая. Туман то сгущался до того, что на десять шагов кругом ничего не было видно, то проносился вперед и кверху – и тогда на время открывал горизонты.

Мы кутались, страшно зябли и с неудовольствием помышляли о торжественном приеме, который ожидал нас в городе Юн-ань-чэне.

Сюда мы прибыли около полудня. По выходе из ущелья, довольно однообразного на всем своем протяжении, перед нами раскинулась широкая поляна, со всех сторон окруженная грядами довольно высоких холмов. Сквозь белесоватую пелену сеявшего дождя в одном из уголков этой долины виднелось что-то темное, но пока совсем неопределенное. Однако это и был город, к которому мы из всех сил спешили теперь.

А там все пришло уже в движение… Махальщики и ускакавшие вперед офицер и два солдата конвоя давно уже известили население города и китайских властей, что русские едут. Готовилось необычайное зрелище…

Несмотря на непогоду, вероятно, все наличное мужское население Юн-ань-чэна вышло из города и расположилось у восточных ворот; здесь же шпалерами выстроились знаменосцы и вооруженные допотопным оружием солдаты местного гарнизона; в заранее разбитой палатке разместились, наконец, и ожидавшие нас, в своих парадных костюмах, старшие офицеры юн-ань-чэнского лагеря, а затем все затихло в ожидании нашего прибытия, и только крупные капли дождя мерно барабанили трель по сплошной крыше из красных зонтиков толпы, под аккомпанемент глухого говора этой последней.