Цепь измен - читать онлайн книгу. Автор: Тесс Стимсон cтр.№ 4

Конечно, я любила его, да и как могло быть иначе? Джексон легко отдавал и ничего не просил взамен (о детях он заговорил гораздо позже). Он всегда был рядом — мое доверенное лицо, мой товарищ, мой лучший друг.

И еще я нуждалась в нем. Причин было много, однако главная вот какая: Джексон являлся неким противовесом моему фатальному влечению к мужчинам — к мужчинам, которые не создавали вокруг меня ощущения безопасности. К мужчинам вроде моего отца — которые подхватят меня, словно буйный поток, и унесут прочь в своей быстрине.

Все мы выходим замуж или женимся отчасти из страха — остаться в одиночестве, умереть никому не нужными. Спустя три месяца после нашей встречи я попросила Джексона жениться на мне, зная, что, каковы бы ни были его сомнения, он не сможет сказать «нет»; я просто боялась того, что могла бы сделать, если бы не поступила так.

Люси поднимает голову от стойки дежурного, на которой она просматривает толстенную папку из манильского картона.

— Классные туфли.

Я останавливаюсь в нерешительности. Она сочувственно улыбается, и я, радуясь неожиданной разрядке, улыбаюсь в ответ.

Она протягивает мне папку.

— Извини, что пришлось вызвать тебя. Это из-за Анны Шор.

Проклятие! Анна Шор — одна из самых безнадежных пациенток Люси. Тридцать девять лет, шесть выкидышей за пять лет, причем два из них на удручающе поздних сроках — девятнадцать и двадцать недель. Эта беременность — ее последний шанс иметь собственного ребенка. Анна и ее муж Дин уже решили, что больше не хотят проходить через новый виток надежды и отчаяния, если эта попытка не удастся.

— Напомни-ка мне, какой срок?

— Двадцать две недели и шесть дней.

— Черт побери!..

Просматриваю записи, пытаясь определить, насколько развит, по нашим наблюдениям, плод. Дело в том, что больничными правилами не предусматривается выхаживать новорожденных на сроках меньше двадцати трех недель. Рожденные на самой грани жизнеспособности, такие дети имеют микроскопические шансы выжить даже при нашем содействии. Я рада, что Люси меня вызвала. Уильям как-нибудь перетопчется. Не хотелось бы, чтобы в мое отсутствие решение принял кто-нибудь из начальства.

— Знаешь, Элла, — осторожно начинает Люси, — извини, что на днях наорала на тебя. Просто я была потрясена, когда вот так наткнулась на вас. Скажи Уильяму, что я прошу прощения за морковный сок. Я оплачу химчистку…

— Да ладно, забудь. Хорошо, что это был не горячий кофе.

— Просто, понимаешь… Ты же знаешь, с какой симпатией я отношусь к Джексону… а что касается… что касается Лоренса…

— Он согласился на семейные консультации?

Люси словно вся сжимается внутри собственной кожи, и та повисает на костях серой шкуркой.

— Он попросил развода.

— О, Люси! О, моя дорогая, мне так жаль!

— Черт, Элла! Не надо меня жалеть, не то я совсем раскисну. — Она с видимым усилием старается взять себя в руки. — Я понимаю, что тебе не хочется это слышать. Но я беспокоюсь за тебя. Джексон — прекрасный человек. У вас все могло бы быть великолепно. Не хочу, чтобы прямо у тебя под носом рванула бомба под названием «Уильям».

— Я знаю, все это несколько запутанно…

— Восемь лет, Элла!

— Послушай. Я признаю: роман слегка затянулся. Но ведь мы не так уж часто видимся. — Я захлопываю папку. — Люси, ты знаешь, в чем проблема: в тебе и Лоренсе, а не…

— Ты любишь его?

— Джексона? Или Уильяма?

— Обоих?! — гневно вскрикивает она.

— Все не так просто. Ты же прекрасно знаешь: мир не делится на черное и белое.

— Вообще-то, Элла, иногда делится. — Люси поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза. — Одно дело — играть с огнем в студенческие годы; теперь все иначе. Ведь это наша жизнь. Когда ты повстречала Джексона, я решила: что бы ни выбивало тебя прежде из колеи, теперь с этим покончено. Очевидно, я ошибалась.

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу. Как придумать хоть мало-мальски разумное объяснение? В двадцать пять, когда выходила замуж за Джексона, я искренне намеревалась всегда хранить ему верность. Думала, что будет достаточно самого желания любить его. Однако в первый же год я обнаружила, что стоит получить желаемое, как оно тут же перестает быть таким уж расчудесным. Джексон, беспечный красавчик, никогда ни в чем мне не отказывал. Но вскоре я поняла, что он позволяет мне поступать по-моему не столько из любви, сколько из желания снять с себя ответственность за что бы то ни было. Я вышла замуж не за равного себе, а за впечатлительного ребенка. Что же удивляться моему нежеланию иметь детей? Мало того что в результате ошеломляющей неумелости моих родителей я испытываю к данному предприятию весьма противоречивые чувства, так еще и с собственным мужем нянчусь!

Я надеялась, что дела пойдут лучше, если мы переедем в мой дом в Лондоне, что шум большого города даст толчок нашим отношениям. И тут, всего за неделю до третьей годовщины нашей свадьбы, я познакомилась с Уильямом.

Его внешность и манеры не шли ни в какое сравнение с красотой и обаянием Джексона. Старше меня на двенадцать лет, упрямый, циничный и властный женофоб, Уильям оказался полной противоположностью моему беспечному, податливому мужу. И в отличие от Джексона в нем просто было то самое — причем в изобилии.

Меня словно сшиб поезд. Сексуальное влечение ощущалось физически, но дело было не только в нем. Встреча с Уильямом заставила меня осознать, что я обманула и Джексона, и себя, выбрав безопасность. С Уильямом я преображалась в совсем иную личность — в женщину, которой всегда хотела быть: уверенную в себе, желанную, волнующую. Он провоцировал меня; связь с ним, пугающая и возбуждающая одновременно, напоминала хождение по канату. Одна ошибка — и я могла потерять его или, еще хуже, влюбиться.

Я никогда не помышляла о том, чтобы бросить Джексона. Я и вышла за него с целью обрести защиту от мужчин вроде Уильяма Эшфилда. И относилась к своему мужу с нежностью. В произошедшем не было его вины. И все же мне казалась невыносимой мысль, что я проведу остаток жизни, не испытав нечто большее, нежели просто нежность.

Уильяму нужно было то же, что и мне: возможность уйти от реальности. Шанс поиграть в то, «что могло бы быть», не подвергая опасности то, что у него уже было.

Потрясенно осознаю, что на глаза наворачиваются слезы. Отчаянно моргаю, стряхивая удивление и шок. Я не позволю личной жизни мешать работе.

— Извини, Элла. Не хотела тебя расстраивать…

— Все в порядке. Это моя личная проблема.

— Не сомневаюсь, ты знаешь, что делаешь, — без особой уверенности говорит Люси.

— Пожалуй, по прошествии восьми-то лет. Она скрещивает на груди руки.

— Элла, ты самый уравновешенный человек, которого мне доводилось видеть в жизни, но даже ты не можешь вести двойную жизнь, без того чтобы обе части то и дело не сталкивались, пусть даже только в твоем сознании. Чувства найдут способ выйти наружу, хочешь ты того или нет.