Выпроводив ее, инспектор закрыл дверь на ключ. Полицейская
служащая повела Селестину в расположенную рядом маленькую комнатку. Через
несколько минут они вернулись назад. Результат был тем же.
Лицо инспектора становилось все мрачнее…
— Весьма сожалею, но мне придется обыскать
помещение, — обратился он к миссис Опальзен. — Очень жаль, мадам, но
я должен выяснить все до конца. Ведь если колье не у вас, значит, оно спрятано
где-то в этой комнате.
Селестина закричала и снова вцепилась в руку Пуаро. Он
наклонился к ней и что-то прошептал на ухо. Та с сомнением посмотрела на него.
— Si, si, mon enfant,
[45]
обещаю вам,
поэтому будет лучше не оказывать никакого сопротивления.
Потом он повернулся к инспектору:
— Вы позволите, мосье? Небольшой эксперимент —
исключительно ради собственного успокоения.
— Как вам будет угодно, — недовольно ответил
полицейский офицер.
Пуаро вновь обратился к Селестине:
— Вы рассказывали нам, что выходили в свою комнату,
чтобы принести нитки. Где они лежали?
— На комоде, мосье.
— А ножницы?
— Там же.
— Вы не будете возражать, мадемуазель, если я попрошу
вас повторить сейчас все ваши действия? Вы сказали, что сидели тогда за своей
работой вот здесь?
Селестина села в указанном месте. По знаку Пуаро она встала,
вышла в соседнюю комнату, взяла нитки с комода и вернулась обратно. Пуаро
внимательно наблюдал и за тем, что она делала, и за стрелками на часах, которые
он держал в руке.
— Пожалуйста, повторите все сначала, мадемуазель!
После того как его просьба была выполнена, Пуаро записал
что-то в своем блокноте и спрятал в карман часы.
— Благодарю вас, мадемуазель. И вас, мосье, за вашу
любезность. — Он расшаркался перед инспектором.
Инспектора, казалось, все это очень позабавило, Селестина
же, вся в слезах, покинула комнату в сопровождении двух полицейских — мужчины и
женщины.
Извинившись перед миссис Опальзен, инспектор принялся
тщательно обыскивать помещение. Он выдвигал ящики, осматривал шкафы, перерыл
все постели и простучал пол. Миссис Опальзен взирала на все его старания весьма
скептически.
— Вы действительно надеетесь таким образом найти мой
жемчуг?
— Да, я твердо убежден, что он здесь. У вашей
камеристки не было времени вынести его из комнаты. Обнаружив пропажу так
быстро, вы тем самым спутали все ее планы. Нет, колье должно быть где-то здесь!
Это сделал кто-то из них двоих, однако вряд ли это была горничная.
— Более чем вряд ли — просто невозможно! —
уверенно сказал Пуаро.
— Почему? — Инспектор ошеломленно уставился на
него.
Пуаро скромно улыбнулся.
— Сейчас увидите. Гастингс, голубчик, возьмите,
пожалуйста, мои часы, но, ради Бога, будьте осторожны. Это фамильная реликвия!
Я точно установил, какое время мадемуазель Селестина в первый раз отсутствовала
в этой комнате: двенадцать секунд. Во второй раз — пятнадцать секунд. Теперь
смотрите за тем, что я буду делать. Будьте любезны, мадам, дать мне ваш ключик
от футляра с драгоценностями. Сердечно благодарен. Мой друг Гастингс сейчас
подаст сигнал к началу эксперимента.
— Начали! — прокричал я.
С почти немыслимой быстротой Пуаро выдвинул ящик туалетного
столика, открыл футляр, схватил одно из украшений, потом захлопнул его, запер и
задвинул ящик. Его движения были молниеносны.
— Ну, что там, mon ami? — спросил он, тяжело дыша.
— Сорок шесть секунд, — ответил я.
— Вот видите. — Пуаро оглянулся. — У нее не
было времени даже на то, чтобы просто достать ожерелье, и уж тем более спрятать
его.
— Да, придется ее исключить! — довольным тоном
произнес инспектор. Завершив осмотр комнаты, он перешел в спальню камеристки.
Пуаро задумчиво потер лоб. И вдруг буквально ошеломил
мистера Опальзена неожиданным вопросом:
— Скажите, а это ожерелье действительно было
застраховано?
Мистер Опальзен выглядел совершенно растерянным.
— Да, — произнес он наконец.
— Что это значит? — спросила миссис Опальзен со
слезами в голосе. — Мне нужно мое ожерелье. Оно единственное в своем роде!
Никакие деньги не смогут мне его заменить.
— Понимаю, мадам, — утешающе промолвил
Пуаро. — Я прекрасно вас понимаю, для каждой женщины ее украшения гораздо
больше, чем просто украшения. Но для мосье будет большим утешением, если жемчуг
окажется застрахованным.
— Конечно, конечно, — неуверенно произнес мистер
Опальзен.
Но тут его прервал радостный крик инспектора, который
ворвался в комнату, держа в руке какую-то вещь. Миссис Опальзен живо вскочила с
кресла.
Ее как будто подменили.
— Мое ожерелье! Мое ожерелье! — Обеими руками она
схватила нить с жемчугом и прижала ее к пышной груди. Остальные столпились
вокруг нее.
— Где вы это нашли? — Спросил мистер Опальзен.
— В постели камеристки. Между пружинами матраца. Она
успела спрятать их там, прежде чем в комнату вошла горничная.
— Разрешите, мадам? — кротко спросил Пуаро. Он
взял из ее рук ожерелье, внимательно осмотрел его и с поклоном вернул назад.
— Очень жаль, мадам, но я вынужден забрать его у
вас, — сказал инспектор. — Оно необходимо нам, чтобы предъявить
обвинение. Но в максимально короткий срок вы сможете получить его обратно.
У мистера Опальзена вытянулось лицо.
— Это действительно необходимо?
— Да, сэр. Но это только формальность.
— Отдай им ожерелье, Эд! — вскричала его
жена. — Мне будет намного спокойнее, если оно будет в руках полиции. А то
от страха, что его снова украдут, я ни на минуту не смогу заснуть. Какая
ужасная девчонка! Никак не думала, что она способна на такое!
— Не надо, любовь моя, воспринимать все так
трагично, — сказал мистер Опальзен.
Тут я ощутил, как мой локоть легонько тронули. Это был
Пуаро.
— Не пора ли нам, мой друг? Думаю, наши услуги теперь
не скоро понадобятся.
Когда мы вышли в коридор, он внезапно остановился.
— Мне очень хотелось бы осмотреть соседнюю
комнату, — сказал он к моему немалому удивлению.