— Джулиен, ты напрасно принимаешь все это близко к
сердцу. Ты слишком стар, и у тебя разыгралось воображение. Маленькая глупая
девочка наговорила невесть что. Может, просто хотела угодить Карлотте. Думала,
та ей что-нибудь за это подарит. А может, Карлотта ей надоела и она решила
хорошенько ее испугать и отделаться от ее общества. Подумай сам, это ведь
слабоумное дитя, которое и говорить толком не умеет. Целыми днями она сидит у
окна, глазеет на улицу, что-то напевает или бормочет себе под нос. Она не
способна завязать шнурки на собственных ботинках, не то, что предсказывать
будущее.
— А этот негодяй Тобиас держит ее взаперти, —
добавила Стелла.
— Ладно, с меня хватит, — оборвал я. — Я
слышал вполне достаточно. Прикажите, чтобы мою машину подали к парадной двери.
— Тебе сейчас нельзя садиться за руль, —
решительно возразила Мэри-Бет. — Не забывай, ты серьезно болен. Или ты
хочешь умереть на ступеньках дома Тобиаса? По-моему, столь почтенному старику
больше пристало испустить дух в своей постели, в окружении любящих родственников.
— Да будет тебе известно, милая доченька, я вовсе не
собираюсь умирать, — со сдержанным сарказмом сообщил я. — И если ты
не соизволишь распорядиться насчет машины, я отправлюсь на Амелия-стрит пешком.
Где, хотел бы я знать, пропадает Ричард? Ричард, будь добр, приготовь мне
костюм и все прочее. Я переоденусь в библиотеке. По лестнице мне не подняться.
Ричард, поспеши, прошу тебя!
— Они там от страха с ума сойдут, когда тебя
увидят! — воскликнула Стелла. — Решат, будто ты явился, чтобы всех их
убить.
— С какой стати мне их убивать? — пожал я плечами.
— Но ведь у них теперь есть ведьма, которая обладает
большей силой, чем мы с мамой. Дядя Джулиен, подумай о нашем наследии. Ты ведь
вечно твердишь мне, что об этом надо думать в первую очередь. Разве эта девочка
не может теперь потребовать все?
— Разумеется, нет, — отрезаля. — По крайней
мере, пока у Мэри-Бет есть дочь. Будем надеяться, что ты, Стелла, в свое время
тоже произведешь на свет дитя женского пола, наделенное ведьмовскими
способностями. Так что у нее нет никаких прав.
— Да? А мне казалось, существуют какие-то условия,
связанные с ведьмовскими способностями и колдовской силой… Я сама точно не
знаю. В общем, поэтому они ее и прячут. Боятся, что мы ее убьем.
Тут явился Ричард с моей одеждой. Я поспешно облачился в
костюм, строго при этом следя, чтобы все детали туалета подходили для
официального визита. Затем я попросил Ричарда принести дорожный плащ —
автомобиль у меня был открытый, а дороги в это время года покрывала
пыль, — а также перчатки и темные очки.
— Тебе совершенно незачем туда ехать, — вновь
попыталась удержать меня Мэри-Бет. — Стелла права: ты перепугаешь их до
смерти. И бедную девочку тоже.
— Если она и вправду приходится мне внучкой, я должен
ее забрать.
С этими словами я устремился к дверям. Чувствовал я себя
неплохо, если не считать одного незначительного неудобства: левая нога плохо
мне подчинялась. Она отказывалась должным образом сгибаться при ходьбе, и
приходилось слегка ее приволакивать. Но, к счастью, Мэри-Бет и Стелла этого не
заметили. Я понял, что это один из первых признаков приближающейся смерти. Но
тут же отогнал эту мысль прочь, сказав себе, что с таким незначительным недугом
смогу прожить еще не один десяток лет.
Я спустился с крыльца, и мальчики помогли мне сесть в машину.
Стелла тут же вскарабкалась ко мне на колени, едва меня не задушив и пребольно
придавив атрибуты моего мужского достоинства. Тут к машине подошла Карлотта, до
сих пор стоявшая в отдалении, в тени дубов.
— Ты поможешь ей? — спросила она, устремив на меня
суровый и презрительный взгляд.
— Разумеется, помогу, — заверил я. — Заберу
ее из того дома, где с ней так плохо обращались. Все, что случилось, просто
ужасно. Почему ты не рассказала мне раньше?
— Я не знала, стоит ли, — проронила Карлотта, и
лицо ее, и без того хмурое, стало еще более мрачным. — То, что она видит в
будущем, слишком страшно.
— Быть может, она ошибается. Поехали, Ричард. Машина
рванула с места и с бешеной скоростью помчалась по Сент-Чарльз-авеню. Из-под
колес столбом летели пыль и мелкие камешки. Наконец Ричард — по своему
обыкновению резко и неожиданно — затормозил на углу Сент-Чарльз и Амелия-стрит.
— Мне необходимо своими глазами увидеть эту чердачную
затворницу, — пробормотал я себе под нос. Внутри у меня по-прежнему все
клокотало от ярости. — А потом я разберусь с этим мерзавцем Корт ланд ом.
Пусть только покажется мне на глаза, я ему голову оторву.
Стелла помогла мне выбраться из машины. От возбуждения она
буквально прыгала на месте. То была ее постоянная привычка, которая в
зависимости от моего собственного настроения казалась мне то очаровательной, то
несносной.
— Посмотри, Джулиен, милый, — воскликнула
она. — Вон туда! Она в окне чердака.
Вне всякого сомнения, Майкл, вы не раз видели этот дом. Он
стоит по сей день, столь же незыблемый, как и сама Первая улица.
Разумеется, мне тоже случалось проезжать мимо, хотя, как я
уже упоминал, ни разу нога моя не переступала порога вражеской обители. Я не
знал даже, сколько именно Мэйфейров живет под этой крышей. С моей точки зрения,
этот особняк в итальянском стиле отличался излишней помпезностью и, я бы
сказал, надменностью, хотя, бесспорно, был красив. Подобно моему собственному
дому, он был построен из дерева, отделанного под камень. Фасад его украшали
колонны, внизу дорические, наверху коринфские, парадная дверь располагалась в
углублении, а в стороны расходились два восьмиугольных крыла с закругленными
итальянскими окнами. При всей свой тяжеловесности и некоторой неуклюжести,
здание, должен признать, отличалось своеобразным изяществом. В целом дом был
недурен, хотя, конечно, не шел ни в какое сравнение с моим.
Услышав слова Стеллы, я немедленно поднял взгляд к
чердачному окну.
Несмотря на то, что стекла в нем были двойными, мне
показалось, я слышу биение сердца девочки, устремившей на меня пристальный
взгляд. Я различил лишь бледное личико и копну спутанных волос. А потом в
стекло ударило солнце, и видение исчезло.
— Это она, она. Наша бедняжка Рапунцель! —
воскликнула Стелла и, хотя девочка отошла от окна, принялась приветственно
размахивать руками: — Эви, дорогая, мы пришли тебя спасти. Твоему заточению
конец!