— Каталог цветочных луковиц и старый журнал, — ответил Пуаро
со вздохом.
— Но зачем вам вообще понадобилось в них рыться? Если
кто-нибудь захочет избавиться от опасных документов или еще от какой-нибудь
бумаженции, бросать их в мусорную корзинку он не станет.
— Ваше замечание совершенно справедливо. Но ведь иногда
выбрасывают какие-нибудь мелочи.
Тон Пуаро был на редкость смиренным, однако Джепп поглядел
на него очень подозрительно.
— Ну, — сказал он, — я знаю, чем займусь дальше. А вы?
— А я продолжу поиски мелочей, — сказал Пуаро, — мне еще
остается мусорный бак.
Он выпорхнул из комнаты, и Джепп досадливо поморщился ему
вслед.
— Свихнулся, — сказал он, — ну просто свихнулся!
Инспектор Джеймсон почтительно промолчал. Но его лицо
приняло надменное выражение истинного британца — «Да, чего от них и ждать, от
иностранцев!» Потом он сказал безразличным тоном:
— Так вот он какой, мистер Эркюль Пуаро! Я о нем слышал.
— Мой старый приятель, — объяснил Джепп. — И конечно, совсем
не такой полоумный, каким кажется. Но начинает сдавать, начинает сдавать!
— Как говорится, впадает в детство, сэр, — подсказал
Джеймсон. — Возраст дает себя знать.
— И все-таки, — вздохнул Джепп, — хотел бы я знать, что у
него на уме!
Он подошел к бюро и недоумевающе уставился на зеленое
гусиное перо.
Глава 5
Джепп как раз вступил в беседу с очередной шоферской
супругой — третьей по счету, — когда возле него возник Эркюль Пуаро, ступавший
бесшумно, как кошка.
— Фу-у! — сказал Джепп. — Вы меня прямо напутали. Что-нибудь
выяснили?
— Не то, что хотел.
Джепп снова повернулся к миссис Джеймс Хогг.
— Так вы говорите, что и раньше видели этого джентльмена?
— Да, сэр. И мой муж тоже. Мы его сразу узнали.
— Послушайте, миссис Хогг, вы женщина наблюдательная, я же
вижу. И наверное, знаете все о всех во дворе. И вы женщина проницательная,
очень проницательная, я сразу понял. — И, даже не покраснев, он повторил этот
комплимент в третий раз. Миссис Хогг расправила плечи, и лицо у нее стало
сверхчеловечески умным. — Так подскажите мне, какие они — миссис Аллен и мисс
Плендерли? Как они жили? Весело? Постоянные вечеринки? И все такое прочее?
— Да нет, сэр, ничего подобного. По вечерам, правда, бывало,
куда-нибудь отправлялись, особенно миссис Аллен, но она была настоящая леди — и
мисс тоже. Ну, вы понимаете! Не то что некоторые в том конце двора, каких я бы
могла назвать, если бы захотела. Вот, скажем, миссис Стивене… Если она и в
самом деле миссис! Даже говорить противно, что она выделывает!..
— Да уж конечно, — перебил Джепп, ловко перекрывая фонтан. —
Вы дали мне чрезвычайно важные сведения, миссис Хогг. Так, значит, миссис Аллен
и мисс Плендерли пользовались уважением?
— Да, сэр. Очень приятные дамы. Особенно миссис Аллен.
Всегда находила ласковое словечко для детишек. У нее, у бедняжечки, я слышала,
дочка умерла, совсем маленькая. Ну что же, я вот и сама троих схоронила. И вот
что скажу…
— Да-да, очень печально… Ну, а мисс Плендерли?
— Тоже очень хорошая барышня, только вот резковата,
понимаете? Пройдет мимо, головой кивнет, а нет чтобы поговорить с тобой. Но
ничего дурного я про нее не скажу. Что так, то так.
— С миссис Аллен они ладили?
— Очень даже, сэр. Ни тебе ссор, ни чего другого. Жили
дружно и по-хорошему, хоть у миссис Пирс спросите.
— Да, мы с ней уже беседовали. А жениха миссис Аллен вы
видели?
— Конечно, сэр. Он туда часто заглядывал. Член парламента, я
слышала.
— А вчера вечером был не он?
— Нет, сэр, даже не похож вовсе! — Миссис Хогг выпрямилась,
в ее голосе сквозь чопорность прорывалось волнение. — И если хотите знать, сэр,
так вы напрасно такое думаете! Миссис Аллен была не из этих, я вам точно
говорю. Ну, и пусть она одна была, все равно не поверю, хоть режьте! Я так
утром Хоггу и отрезала: «Миссис Аллен была настоящая леди, так что ты свои
намеки брось!» Я же знаю, что у мужчин на уме, вы уж извините. Пакость всякая.
Пропустив это оскорбление мимо ушей, Джепп спросил:
— Верно, что вы видели, как он пришел и как ушел?
— Да, сэр.
— А может, что-нибудь слышали? Ну, например, что они
ссорились?
— Нет, сэр, да и как бы это? Конечно, если кричать, так
слышно бывает, тут не поспоришь. Вот в том конце, всем известно, как миссис
Стивене честит свою служанку! Совсем запутала бедную девочку! Уж мы все ей
советовали, чтоб она предупредила об уходе. Так нет! Жалованье очень уж
хорошее: нрав, конечно, как у ведьмы, но она и платит за него, что так, то так.
Тридцать шиллингов в неделю.
— Но ничего такого в номере четырнадцать вы не слышали? —
поспешно перебил Джепп.
— Нет, сэр. Да ведь от фейерверка такой треск стоял, и тут,
и на улице, а мой Эдди брови себе опалил, чуть не подчистую…
— Этот человек ушел в двадцать минут одиннадцатого?
— Может, и так, сэр. Сама-то я не видела. Но Хогг говорит,
что так, а он человек надежный, врать не будет.
— Но как он уходил — вы видели? И что он говорил в дверях?
— Нет, сэр. Далековато было. Просто видела в окошко, что он
стоит в дверях и разговаривает с миссис Аллен.
— И ее тоже видели?
— Да, сэр, она у самой двери стояла.
— А как она была одета, не запомнили?
— Да нет, сэр. Да и что запоминать-то было?
— Не заметили, домашнее на ней было платье или вечернее?
— Нет, сэр, не заметила.
Пуаро задумчиво посмотрел на окно над ними, а потом перевел
глаза на дом № 14, улыбнулся и обменялся с Джеппом выразительным взглядом.
— А как одет был джентльмен?
— В синее пальто и котелок. Франтоватый такой и вальяжный.
Джепп задал еще несколько вопросов, а потом взялся за
мастера Фредерика Хогга, быстроглазого бесенка, просто надувавшегося важностью.
— Да, сэр, я слышал, как они разговаривали. «Ну, так
подумайте и сообщите мне!» — говорит джентльмен. Вежливо так. А она тоже что-то
сказала, а он ответил: «Ну, хорошо. До свидания!» И сел в автомобиль. Я ему
дверцу открыл, только он мне ничего не дал, — добавил мастер Хогг скорбным
голосом. — И тут он уехал.