— Эдмунд, вынашивать детей — обычное и
естественное занятие женщины. Я не из тех хрупких созданий, которых следует
держать под стеклом, обложенными ватой. А леди Кэтрин… ей нездоровилось, только
когда она ждала детей?
— Нет, Кэтрин всегда была
слабенькой, — признался эрл.
— А я сильна и здорова, милорд, и
беременность мне не повредит.
— Но я боюсь за ребенка, Блейз!
— Пожалуйста, не волнуйтесь, милорд, и не
доставляйте мне огорчения только потому, что я беременна.
— Никакой езды верхом, слышишь, Блейз?!
Это слишком опасно, дорогая, и если ты хочешь, чтобы я был счастлив, ты
выполнишь мою просьбу. Невыносимо думать, что я могу лишиться тебя или ребенка.
— По крайней мере позвольте мне ездить в
экипаже, запряженном пони, — умоляла Блейз. — Догкарт движется
слишком медленно. Чтобы добраться до Риверсайда, мне понадобится целый день.
Он усмехнулся.
— Я подумаю об этом, — заключил он,
вызвав у Блейз надежду на то, что сделка состоится.
Она ласково улыбнулась.
— Так будет лучше, — кивнула она,
подумав про себя, что, если муж собрался держать ее взаперти, он просчитался.
Но об этом Эдмунду предстояло узнать позднее, ибо сейчас Блейз не хотелось
вступать в спор.
Уай, который еще вчера представлял собой
бурный поток, сегодня превратился в гладкую серебристую ленту, мирно скользящую
среди подернутых первой весенней зеленью холмов. Перевозчик Румфорд с легкостью
доставил кавалькаду на другой берег. Прижавшись к мужу, Блейз сидела в лодке,
думая, что еще никогда в ее жизни не случалось такой чудесной ночи. Добравшись
до Риверс-Эджа, она обнаружила, что Геарта ждет ее, и вскоре смогла насладиться
роскошью горячей ванны, источающей ее любимый аромат свежих фиалок.
— Геарта, где мыло?
— Все эти пустоголовые вертушки, —
запричитала Геарта, — Напрасно я отпустила их спать, не убедившись, что
они ничего не забыли. Похоже, я старею, миледи. Не тревожьтесь, сейчас я
принесу мыло — не пройдет и минуты.
Блейз закрыла глаза, блаженствуя в горячей
воде. Ей совсем не составило труда расслабиться в теплой ароматной ванне. Она
слышала, как дверь вновь открылась, и заметила:
— Как ты быстро вернулась, Геарта, ты
проворнее иной молоденькой девушки. Давай мыло, — не открывая глаз, она
протянула руку и вздрогнула, когда к ее ладони прикоснулись в поцелуе чьи-то
губы.
Эдмунд рассмеялся и, не говоря ни слова,
забрался в ванну вместе с женой, подавая ей кусок мыла.
— Я отправил Геарту спать, дорогая. Она
уже немолода, и я вижу, как она устает. И кроме того, я уже доказал, что могу
стать неплохой горничной для жены, верно?
— Но вы никогда не мыли меня, —
задумчиво проговорила Блейз.
— И ты никогда не мыла меня.
— Да, вы правы. Позволите попробовать
сейчас, сэр?
Он прищурился.
— Ты считаешь, что сумеешь угодить мне?
— Если нет, тогда вы назначите какой
угодно штраф, и я с радостью заплачу его, — ответила Блейз.
— А если я останусь доволен?
— Тогда штраф придется платить вам,
сэр, — окунув ароматный кирпичик мыла в воду, она продолжала:
— Повернитесь, сэр, — и когда Эдмунд
с трудом развернулся в тесной ванне, выплескивая воду на пол, начала намыливать
ему спину размашистыми движениями.
Закрыв глаза, Эдмунд отдался невыразимым
ощущениям. Пальцы Блейз растирали мускулы на его плечах, и Эдмунд вдруг
почувствовал себя старым полосатым котом, который мурлычет и выгибает спину,
стоит кому-то погладить его. Он и вправду чуть не замурлыкал под проворными
руками жены.
— Почему мы не делали этого раньше,
мадам? — спросил он.
Блейз усмехнулась.
— Такое нам просто не приходило в голову, —
ответила она, опустила руки под воду и принялась растирать его ягодицы.
Эдмунд застонал — но не от боли, а от
наслаждения.
— Колдунья, — пробормотал он, —
твои ласки когда-нибудь убьют меня.
— Повернитесь, милорд, и постарайтесь на
этот раз не расплескать воду, — деловито откликнулась Блейз.
Когда он подчинился приказу, она принялась
намыливать ему грудь. Гибкие пальцы Блейз осторожно обводили его темные соски,
вызывая у Эдмунда дрожь удовольствия. Ее руки вновь скрылись под водой, лаская
его живот и вздыбленное копье. Лицо Блейз при этом осталось невозмутимым, хотя
Эдмунд заметил, что уголки, ее губ подрагивают от сдержанной усмешки.
— Садитесь, милорд, и протяните мне
ногу, — велела она. Тщательно, с самым серьезным видом она принялась
намыливать ему ступню, раздвигая пальцы, а затем смывая с них мыло. Второй ноге
она уделила неменьшее внимание, и закончив, заявила:
— Теперь, когда вы вымыты, наступает моя
очередь, — с легкой улыбкой она протянула мужу мыло.
Он жестом велел ей повернуться и начал со спины
— как поступила и сама Блейз. Когда он перешел к ягодицам, Блейз соблазнительно
задвигалась под его руками. Он подхватил ее округлую влажную грудь и осторожно
сжал ее в ладони. Большой палец ласково прошелся по затвердевшему соску, и
Блейз снова вздрогнула, отчего мужское достоинство эрла вздыбилось еще сильнее.
— Сиди смирно! — прорычал Эдмунд ей
в ухо, прикусив его зубами, а затем усмиряя боль поцелуем.
— Я ничего не могу поделать, —
шепотом призналась она.
— Скверная девчонка, — усмехнулся он
и встал, помогая Блейз подняться. Повернув ее лицом к себе, Эдмунд крепко обнял
ее, сжимая скользкое от воды тело и находя губами ее рот. Он целовал ее не
спеша, надолго приникая к губам.
Теплая вода после долгой поездки помогла Блейз
расслабиться, и она обмякла, прижавшись к мужу. Она ощущала его твердое копье и
приоткрывала губы, касаясь его языка. От поцелуев ее голова закружилась, как от
крепкого вина.
Подхватив на руки, эрл отнес ее в постель и
упал рядом, не обращая внимания на то, что их тела покрыты каплями воды. Он
нежно ласкал ее, обводя ладонью округлость бедра.
— Я так хочу тебя, Блейз, —
прошептал он ей на ухо, — но боюсь повредить ребенку.
Блейз с трудом разомкнула отяжелевшие от
страха веки.