В другой ситуации наш человек из Марселя приехал бы в Париж
и во всем разобрался сам, но с ним в Стамбуле незадолго до этого произошел
несчастный случай, и теперь он лежит в госпитале. Так что босс послал меня
решать все вопросы. Я должен был приехать в Париж еще вчера, но был занят
разборкой в Лас-Вегасе. Но это не столь уж важно… В ожидании рейса из Нью-Йорка
я позвонил мсье Дадли, и он зачитал мне ваше письмо. Я перезвонил боссу. Узнав,
что случилось, он пришел в ярость, но мне все же удалось уговорить его послать
меня уладить это дело. В одиночку. Вы понимаете, что я имею в виду?
Нашему синдика… я хотел сказать, нашей фирме не хочется
влезать в грязные дела и раскачивать лодку: можно лишний раз засветиться, а
антиреклама нам совсем не нужна. Несмотря на допущенную вами ошибку, фирма все
же решила заплатить вам, но, правда, не полностью. Как только я удостоверюсь,
что с мадемуазель Флэнаган все в порядке, я буду готов передать вам тридцать
тысяч франков…
— Тридцать тысяч франков? — изумленно произнес
голос в трубке. — Вы что, принимаете нас за детей?
— Мой совет, приятель, берите эти деньги.
— Это же, как вы сами американцы говорите, курам на
смех.
— Деньги вы получите только после того, как я увижусь с
мадемуазель Флэнаган.
— Увидитесь с ней? Да вы с ума сошли?
— Минуту! С ней все в порядке? Правда? Если с ней
что-нибудь произошло… — угрожающе произнес Колби.
— Ничего с ней не произошло. Чувствует себя нормально,
но мы уже изрядно потратились на нее. На продукты, вино. Хотите ее увидеть? Вы
полагаете, что можете сюда приехать?
— А какие проблемы? — спросил Лоуренс. —
Просто устроим хили.
— Что-о?
— Хили пикап… Послушайте, кто у вас старший? Лучше я
поговорю с ним.
— Я старший.
— Да? И вы не знаете, что такое хили пикап, ни разу не
прибегали к этому способу? Ну, ладно, объясняю. Вы назначаете время и место
встречи. Естественно, лучше вечером или ночью и где-нибудь в безлюдном месте,
например на загородной дороге. Я приеду один, без оружия и пойду по обочине в
направлении, которое вы мне укажете. Вы подъедете сзади, по дороге проверив,
что с той стороны засады нет. Обогнав меня, вы проезжаете вперед еще милю и, не
обнаружив и там ничего подозрительного, возвращаетесь ко мне. Естественно, что
я вас не разгляжу, я даже не смогу распознать марку вашего автомобиля: в
темноте вы ослепите меня зажженными фарами, и я буду вынужден отвернуться. Вы
остановитесь позади меня, и я смиренно закину руки за голову. Обыскав, вы
завяжете мне глаза и посадите в машину. Только чтобы без рукоприкладства,
оставим это для телевизионных сериалов. Вы привезете меня к себе. Я останусь с
повязкой на глазах даже при встрече с мадемуазель Флэнаган. Лишь бы она
подтвердила, что с ней все в порядке. Тогда я сообщу вам пароль, вы звоните
мсье Дадли, называете пароль, и он привозит вам деньги. Получив их, вы
прокручиваете цицеро дроп.
— Это еще что такое? Колби тяжело вздохнул:
— Цицеро дроп это то же самое, что и хили пикап, только
наоборот. Вы отвозите мадемуазель Флэнаган и меня с повязкой на глазах
куда-нибудь за город и высаживаете на дороге, откуда до ближайшей телефонной
будки час ходьбы. Затем уезжаете. Таким образом, я не увижу вас и не буду
знать, куда вы меня привозили. Так что все пройдет чисто и гладко. Да, я
захвачу с собой доказательства, что вы похитили не ту женщину, и ваше письмо,
которое сможете потом сжечь. И еще. Перед тем как увезти нас с мадемуазель
Флэнаган, скажете, как мсье Дадли сможет передать вам деньги. Вы все поняли?
— Да, но тридцать тысяч франков — это маловато.
— Вы не получите ни франка больше. Переговорите со
своими сообщниками и перезвоните. И не тяните с этим всю ночь, времени у меня в
обрез.
— Я вам перезвоню, — ответили на другом конце
провода и повесили трубку.
Закончив разговор, Лоуренс взглянул на Дадли, который просто
сгорал от нетерпения.
— Что он вам сказал? Что вы ему ответили? —
затараторил он.
— Похоже, он клюнул, — ответил Колби. — Хотя
между ста тысячами и шестью огромная разница.
Чтобы Дадли смог понять, как теперь обстоят дела, Мартина
пересказала ему концовку телефонного разговора.
— Ни для кого не секрет, что этот Чикага — город
гангстеров, — напомнила Мартина. — A les gangsteres americains
[31]
— самые крутые гангстеры в мире.
Она взглянула на Колби и улыбнулась.
— Твой хили пикап мне очень понравился, — сказала
она. — Скоро, наверно, во францглийском языке появится новое слово.
— Да, я всегда хотел оставить о себе память.
— Думаешь, они ухватятся за твое предложение?
— Трудно сказать… — начал Колби, но тут зазвонил
телефон.
Ребята не заставили себя ждать, подумал он и поднял трубку.
— Алло! — раздалось в трубке, и следом, словно
пулеметная очередь, последовала приветственная тирада на французском языке.
Операторша парижского международного узла связи сообщила,
что мадам Мэннинг вызывает Нью-Йорк. Колби тихо застонал и, прикрыв ладонью
телефонную трубку, протянул ее Дадли.
— Постарайтесь закончить разговор как можно
быстрее, — прошептал ему Лоуренс. — Если позвонят похитители и
обнаружат, что телефон занят, все может рухнуть.
— Алло! Алло! — выпалил в трубку Дадли. —
Кто?.. А, Торнхилл?.. Все прекрасно… Вновь в его глазах промелькнул испуг.
Мартина наклонилась к Лоуренсу и, сложив ладони лодочкой, прошептала ему на
ухо:
— Литературный агент мисс Мэннинг, тот, который своими
звонками по поводу рукописи сводит Мерримана с ума. Последнее время звонит
каждый день и просит, чтобы она сама подошла…
Дадли резко поднялся.
— Нет, нет. Я не отважусь ее беспокоить… Еще неделю, не
больше… Что? Что-что? — громко переспросил он, и снова на его лице
появился испуг. — Рим? Когда?.. Минуту. Кто-то еще на линии.
Дадли прикрыл ладонью микрофон:
— Торнхилл! Сегодня вечером он вылетает в Рим, а оттуда
в Париж, чтобы встретиться с мисс Мэннинг!
О! Чем дальше, тем больше дух захватывает, подумал Колби. Но
это конец. Прощайте шесть тысяч долларов.
— Послушайте, Торнхилл! — вновь закричал в трубку
Дадли. — Дайте ей в срок спокойно закончить книгу. Это же и в ваших
интересах тоже!.. Что?.. Конечно, я понимаю…