— Сколько их у вас? — шепотом спросила она.
— Три сотни.
Тут Колби с ужасом вспомнил, что около сотни спрятанных под
одеждой часов были оснащены музыкальными сигналами. Не успела эта мысль
промелькнуть в его голове, как из-под свитера раздалась едва слышимая мелодия.
Она очень медленно проигралась, затем повторилась, после чего стихла.
Его охватила дрожь, он посмотрел на девушку. Та, прикрыв
ладонью рот, едва сдерживала смех. В этот момент Колби был готов придушить ее.
— Извините, — давясь от вырывающегося наружу
смеха, произнесла спутница. — Мне представилось, как вы сходите с
женевского рейса и под звуки арии с колокольчиком из «Лакме»…
Тут самолет опять тряхнуло, и он, покачавшись из стороны в
сторону, снова резко пошел вниз. Колби закрыл глаза, ему явственно
представилось, как все триста приводных колесиков в контрабандных часах пришли
в движение, готовясь запустить в ход механизмы целиком. Черт бы побрал этих
швейцарцев вместе с их изобретательностью.
— ..следуете через таможню, — тихо закончила фразу
девушка, с трудом справившись со смехом. — Не горюйте, в тюрьме Вормвуд
Скрабс я вас обязательно навещу… И Памела, я уверена, тоже.
— Будь у меня ваше чувство юмора, — заметил
Колби, — я бы никогда не летал самолетами, а ждал бы известий об
авиакатастрофах.
— Ладно, не говорите глупостей. Через таможню мы
как-нибудь прорвемся.
— Мы?
— Конечно.
Девушка нетерпеливо заерзала в кресле.
— Извините, но вы так смешно тикаете. Знаете, вы похожи
на огромную бомбу, на которую надели твидовый пиджак.
Из-под свитера Колби вновь раздались звуки, напоминающие
позванивание серебряного колокольчика:
«Динь-динь-динь-динь…»
— Это где сейчас четыре часа? В Нью-Дели? — спросила
она, и в ее глазах вновь заиграли веселые огоньки.
— Послушайте… — оборвал ее Колби.
— Четыре ровно.
Дьявольские огоньки в ее глазах потухли, и она о чем-то
задумалась.
— Мы забыли, что вокруг нас уши, — сказала девушка
и многозначительно указала рукой на сидящих вокруг пассажиров.
Колби, отстегнув привязной ремень, поднялся с места и
принялся шарить рукой по полке наверху, словно что-то собираясь на ней
отыскать. Самолет, попавший в восходящий поток воздуха, качнулся и снова взмыл
вверх. Лоуренс, чтобы удержаться на ногах, схватился за край полки и только
затем смог оглядеться.
Двое пассажиров, сидевших перед ним, очевидно бизнесмены,
вели оживленную беседу по-немецки. Они, вероятно, понимали английскую речь, но
в этот момент были слишком увлечены собственными делами. Сразу позади него
сидели двое: женщина с гигиеническим пакетом в руках, которую мучила рвота, и
рядом с ней мальчик, занятый чтением книги издательства «Тинтин». Французы или
франкоязычные швейцарцы, решил Колби. Мальчишка еще слишком мал для того, чтобы
выучить английский, а женщина, даже если и понимала по-английски, пребывала в
таком состоянии, что ее вряд ли волновало, заложена в самолете бомба или нет.
Неподалеку, величественно разложив на груди косматую бороду, спад сикх.
В проходе никого, кроме двух стюардесс, сновавших
взад-вперед с таблетками драмамина и гигиеническими пакетами для тех, кто не
успел вовремя принять лекарство, не было. Колби опустился на сиденье и,
пристегнув ремень, повернулся к спутнице. Их лица оказались совсем близко.
Время бежало быстро, ему надо было что-то срочно придумать.
— Даже если эта болтанка прекратится сию минуту, до
Лондона они все равно не успеют остановиться, — сказал он.
Девушка посмотрела на свои часики:
— Осталось меньше сорока минут. Все же как-то надо их
остановить.
— Если бы у нас был магнит… — начал было Колби, но тут
же замолк.
Где на борту самолета раздобыть магнит? Да и зачем он? Если
верить швейцарцам, эти проклятые часы должны быть магнитоустойчивыми.
— Как вы их на себе носите? — спросила она.
На Колби был старый твидовый костюм, сидевший на нем мешком,
а под ним легкий джемпер зеленого цвета. Под сорочку на тело он надел жилет, на
котором было триста отдельных маленьких карманчиков. Все это Колби рассказал
попутчице.
— У вас только часовые механизмы? — спросила она.
— Да, конечно.
Кто же контрабандой провозит часы в корпусе?
— Тогда идите в туалет, снимите с себя жилет и окуните
его в раковину с водой.
— Это не так просто, как кажется. Каждый механизм упакован
в отдельный пластиковый пакетик.
— А-а, — произнесла она и задумалась. — Не
думаю, что вода нам поможет. Они и мокрые могут пойти… Нужно что-нибудь вязкое,
тягучее… Придумала!
В голубых глазах девушки вспыхнули радостные огоньки, и она
нажала на кнопку вызова бортпроводницы.
— Это зачем? — спросил ее Колби.
— Нужен какой-нибудь ликер. «Куантро» или «Ментоловый
крем».
— Точно!
Подошла стюардесса, высокая брюнетка. Как только она,
облокотившись на спинку кресла спереди, склонилась над Колби, он услыхал, как
из-под его свитера доносятся слабые звуки: «Динь-динь…» Колби вскинул перед
собой левую руку и с озабоченным видом посмотрел на часы.
Стюардесса протянула ему гигиенический пакет и в поисках
использованного машинально посмотрела на пол. Колби отмахнулся от предложенного
ею пакета.
— У вас есть «Куантро»?
— «Куантро»? — удивленно переспросила она, явно
принимая его за сумасшедшего.
— Вы же продаете напитки на этих рейсах. Разве не так?
— Да, конечно же… Но по самолету в такой болтанке
тележку с напитками провезти невозможно. К тому же «Куантро» у нас нет.
— А «Ментоловый крем»?
— Д-а-а, думаю, имеется, но только белый… Он вновь
почувствовал, как стремительно тает время, но все же сумел выдавить из себя
улыбку:
— Отлично. Только я привык пить без свидетелей.
Стюардесса ушла и через минуту вернулась с бутылкой ликера.
Он заплатил, и она пошла обратно по проходу, касаясь рукой спинок кресел.
— Сразу же раздевайтесь, — прошептала
девушка. — Как дойдете до жилета, отоприте дверь. Я войду и помогу вам.
— Вас могут остановить.
— Выберу момент, когда никто не будет на меня смотреть.
И не спорьте со мной. Вам одному не справиться.