И тут мне стало ясно, что, приехав к Эвелин, я, таким
образом, умудрился угодить прямо в лапы Эрику. Я его пленник, он сделает со
мной все, что захочет. Если я останусь тут, разумеется.
Однако Эвелин сказала, что если я буду жить у нее, он
оставит меня в покое. Я колебался. Доверять не следует никому, конечно, и стоит
все время быть начеку. Может, лучше все-таки куда-нибудь уехать и подождать,
пока полностью не восстановится память?
Но меня не преследовало ощущение жуткого цейтнота. Я должен
как можно скорее выяснить всю историю, и как только узнаю достаточно —
действовать сразу же. Жажда деятельности прямо-таки переполняла меня. Если
опасность — цена воспоминаний, а риск — плата за возможность их обретения, что
ж, так тому и быть. Я остаюсь.
— А еще я помню… — сказала Эвелин, и до меня
дошло, что все это время она о чем-то рассказывала, а я ее не слушал. Может
быть, она и не заметила этого, потому что целиком погрузилась в какие-то
воспоминания. Я же не слушал ее потому, что то, о чем я непрестанно размышлял,
было для меня гораздо важнее.
— …помню, как однажды ты побил Джулиана в его любимой
игре, а он запустил в тебя бокалом вина. Как он тогда ругался!.. Но ты все-таки
выиграл приз. А он еще потом испугался, что слишком дал себе волю. Но ты только
посмеялся, и потом вы с ним снова пили вино. Мне кажется, он тогда очень
сожалел, что так разозлился: он ведь прекрасно умеет владеть собой. А в тот
день страшно тебе завидовал и не смог скрыть своих чувств. Помнишь? По-моему, с
того дня он и начал во всем тебе подражать. И все равно я его терпеть не могу,
надеюсь, скоро он сойдет с дистанции. Думаю, он…
Джулиан, Джулиан, Джулиан… И да, и нет. Какая-то игра… Я его
обыграл, разбил его хваленое самообладание… Да, что-то такое вспоминалось. Нет,
я так и не мог вспомнить, что это было.
— А Каин? Как ты его дурачил! Он ведь до сих пор тебя
ненавидит, знаешь ли.
Кажется, всеобщим любимцем я не был. Почему-то это радовало.
Имя Каин тоже звучало знакомо. Весьма.
Эрик, Джулиан, Каин, Корвин. Имена эти вертелись у меня в
голове, и мне показалось, что им там тесно.
— Столько лет прошло, — произнес я непроизвольно,
и это было действительно так.
— Корвин, — сказала она, — перестань вилять.
Тебе нужно не просто убежище, это-то я знаю. Ты по-прежнему достаточно силен,
чтобы добиться чего-то, если разыграешь карту правильно. Мне трудно отгадать,
что именно у тебя на уме, но, может быть, нам удастся договориться с Эриком.
Опять «нам»? Она, видимо, уже определила мое место в игре. И
явно углядела возможность кое-что заполучить для себя. Я слегка улыбнулся.
— Ты ведь поэтому приехал сюда? — продолжала
Эвелин. — Ты что-то хочешь предложить Эрику? И тебе нужен посредник?
— Может быть, — ответил я. — Но над этим еще
надо подумать. Я ведь совсем недавно поправился и не собираюсь лезть на рожон.
Мне нужно место, где можно быстро предпринять любые необходимые шаги, если я
решу, что в моих интересах договориться с Эриком.
— Берегись, — сказала она. — Ты же знаешь,
что я передам ему каждое твое слово.
— Ну разумеется! — воскликнул я, хотя не знал
ровным счетом ничего и быстро отметив это. — Разве что — чисто случайно —
твои собственные интересы не совпадают с моими.
Эвелин нахмурилась, на лбу ее между бровями пролегла
морщинка.
— Не уверена в том, что ты предлагаешь…
— А я ничего конкретного и не предлагаю. Пока. Честно и
открыто заявляю тебе, что пока ничего не знаю. Не уверен, что хочу искать союза
с Эриком. В конце концов…
Я специально не закончил фразы: не знал, как ее закончить,
хотя чувствовал, что сказать что-то должен.
— У тебя есть выбор? — Внезапно Эвелин вскочила и
схватилась за свисток. — Ну конечно! Блейз!
— Сядь, — сказал я. — И не городи чепухи.
Блейз! Стал бы я тогда являться сюда с открытой душой и безоружный, чтобы ты
имела возможность скормить меня своим собачкам?
Она села, пожалуй, немного успокоенная и даже смущенная.
— Может быть, и нет. Но ты игрок, это я знаю точно, и
предательство тебе не в новинку. Если ты явился сюда, чтобы покончить с
лазутчиком, то можешь не трудиться. Не так я много значу, ты должен был уже это
понять. Кроме того, прежде мы с тобой всегда были в неплохих отношениях, верно?
— Так было и так есть, — кивнул я. — Тебе
беспокоиться не о чем, так что забудь. Интересно только, почему тебе пришло на
ум именно это имя?
Ну, смотри же, какая жирная наживка! Хватай же, хватай! Мне
еще столько нужно узнать!
— Почему? Значит, вы с ним все-таки связывались?
— Я бы предпочел пока оставить эту тему, — сказал
я, рассчитывая зацепиться попрочнее. Наконец-то узнал, что Блейз — «он». —
Даже если бы Блейз ко мне обратился, я ответил бы ему то же самое, что и Эрику:
я подумаю.
— Все-таки Блейз! — повторила Эвелин.
И у меня в голове вертелось это имя. Блейз! Ты мне
нравишься, Блейз. Не помню уж почему, но нравишься. Не должен бы, и на то есть
веские основания. Но ты мне нравишься, это я твердо знаю.
Мы некоторое время молчали. Я чувствовал себя совершенно
разбитым, но виду не показывал. Мне надлежало выглядеть сильным. Я должен быть
сильным.
Потом я улыбнулся и сказал:
— Замечательная у тебя библиотека.
— Спасибо, — ответила она. Затем после некоторой
паузы повторила опять: — Блейз… Как ты думаешь, а у него есть шанс?
Я пожал плечами:
— Кто знает? Уж точно не я. Может быть, есть. А может
быть, и нет.
Эвелин вдруг изумленно уставилась на меня, полуоткрыв рот.
— Уж точно не ты? — переспросила она. — Ты же
не намерен попытаться сам, а?
Я рассмеялся — затем лишь, чтобы снять напряжение.
— Не говори глупостей. Я?
Однако своим вопросом она будто задела в самой глубине моей
души некую сокровенную струну, которая глухо прогудела: «А почему бы и нет?»
И я вдруг испугался.
Эвелин же, казалось, испытала облегчение, услышав мой отказ
от претензий — неизвестно на что. Улыбнулась и, показывая на встроенный бар
слева от меня, сказала:
— Я бы выпила немного ирландского.
— Я тоже, кстати, — ответил я. Поднялся и налил ей
и себе.